Горячая гей библиотека

Сероглазый

Часть 2

7. Виктор

Я обнаружил его, завершая обход территории. Он стоял у стены корпуса, уставившись отсутствующим взором в звездное небо. За нарушение распорядка ему грозил карцер, но меня остановил его полностью отрешенный, безразличный к внешнему миру вид. И я, вопреки своим правилам, забрал его с собой в дежурку. Я знал, что это не вызовет подозрений. Дело в том, что с бабами в колонии было худо, и охрана использовала "девок", которых беззастенчиво забирала из отрядов на ночь дежурства. Я этого себе не позволял, брезговал, обходился привычным "рукоблудием", за что остальные прозвали меня "чистюлей".

На "сероглазого" страшно было смотреть. Даже не потому, что он был сильно избит и грязен. У него были глаза самоубийцы. Он знал, зачем его привели, но ему было все до лампочки. В этом мире уже ничто не могло его тронуть.

Я сунул ему в руку кружку горячего чая. Отломил кусок хлеба. Он отреагировал только тогда, когда чай обжег ему руку. С изумлением уставился на кружку, потом - на меня.

- Ешь! - Я пододвинул хлеб к нему поближе. Он покорно взял его в руку и уставился пустыми глазами в стол.

- Да, что с тобой! Очнись! - Я тряхнул его за плечо. Он медленно сфокусировал на мне свой взгляд. И я поразился, сколько горя смогли вобрать в себя эти серые мальчишеские глаза.

Его губы задрожали, он упал головой на руку и долго навзрыд рыдал, трясясь худой мальчишеской спиной. Я знал, что прерывать сейчас его нельзя. Ему нужно было выплакаться. И я терпеливо ждал, когда он хоть немного отойдет.

Он по детски всхлипывал еще полчаса между жадными глотками сладкого чая.

- Еще хочешь? - Я кивнул на кружку. Он чуть слышно, одними губами ответил: - ДА!

Он пил, а я молча на него глядел и поражался тому, как мог этот ангелочек здесь очутиться!

- Ты где учился?

- В музыкальном училище. - Он шмыгнул носом. - По классу фортепьяно.

- Да, как же тебя угораздило так вляпаться? - Он пожал плечами и опять уставился в стол.

- Очень тяжело здесь?

Его губы скривились, казалось, он опять расплачется. Но, на сей раз, сдержался:

- Хоть в петлю!

Горячая волна жалости к этому беззащитному несчастному существу затопила меня.

- Значит, так! Передашь старосте, что я тебя закрепляю за собой! Что б больше никто тебя не трогал. Узнаю, что это не исполняется, сгною его в карцере. Будешь приходить сюда в мои дежурства. И помойся ради бога.

Он благодарно кивнул, и его глаза впервые засветились надеждой. Что-то для него забрезжило. Он привстал.

- Так я пойду? - Я кивнул. Он повернулся и быстро вышел.

8. Саша

Надо признаться, что шок от действий моего друга был не слабеньким. Все станет явным не только для моих друзей и приятелей, но почти наверняка и для родителей. Им не хватало еще и этого удара. Нужно было серьезно обдумать, как быть. Я вышел наружу и простоял часа два в поисках решения. Там я и был обнаружен охранником, кажется, тем же, какой запомнился мне в день появления в колонии. Я был здорово растерян, так как грозило суровое наказание, но он сжалился надо мной и отвел к себе в дежурку.

Парень был, что надо: высокий, сильный, стройный, с простым открытым лицом и добрыми глазами. Он меня накормил, что-то спрашивал, но я настолько был поглощен своей проблемой, что, кажется, отвечал невпопад. Парень был странным для этих мест, непривычно чистым и человечным. Я вспомнил, что не разу не замечал с его стороны какой-либо грубости или попытки несправедливого наказания. Однако с чего это он так добр ко мне? Не иначе, как положил на меня глаз? А что? Было бы неплохо! Экземплярчик-то славный! Эти, из отряда, уже начали надоедать. Как-то не вязался его интерес ко мне с его обликом. Таким подавай только девушек! Да еще и целок! Да, нет! Вот и сам предложил, чтобы я был только с ним. Неплохо будет, если все получится. Нет, на самом деле, стоит попробовать.

9. Виктор

Угроза на старосту подействовала, и "сероглазый" стал оживать на глазах. Через два дня он явился в дежурку совсем другим человеком: синяки и ссадины зажили, он смотрелся гораздо аккуратнее. Он быстро перекусил и выжидательно уставился на меня.

- Я пойду пройдусь по территории. Отсюда не выходить. Ложись на топчан и спи. - Он покорно кивнул.

Меня не было часа два. Когда я вошел, он мирно сопел на топчане у стены. А мне куда? Тоже нужно ведь поспать! Но не сгонять же его. Пришлось лечь рядом, притиснув его к стене. Он заворочался, повернулся, не открывая глаз, ко мне, закинул на меня ногу и опять провалился в глубокий сон.

Утром я еле растолкал его к началу проверки. Он долго таращился, не понимая, где он и как тут оказался. Наконец, сообразив, виновато глянул на меня. Ведь он так и не исполнил того, за чем его звали.

В следующее дежурство после обхода я застал его бодрствующим. Он сидел на топчане, косил на меня глазами и покорно ждал сигнала к началу процедуры. Я разделся.

- Ложись к стене!

- Мне тоже раздеться? - Он с готовностью схватился за свое нижнее белье.

- Как хочешь! - Он вылупил глаза, и, не раздеваясь, лег.

Я силой повернул его лицом к стене. Его напряженные ягодицы уперлись в низ моего живота, тельце застыло в ожидании ласк, готовое откликнуться на них с благодарной покорностью. Я обнял его за плечо и прижал к себе. Было тепло и уютно. Он не расслаблялся и весь был, как натянутая струна.

Уснул я очень быстро. Утром он глядел на меня непонимающим взором и был явно растерян.

- Мне еще приходить? - Он со страхом ждал, что на этом все и кончится, что чем-то он не угодил и опять вернутся ужас и унижения.

- Да, как всегда, в мое дежурство! - Он опять уставился на меня, и в его глазах роились вопросы, но он сдержался и молча вышел.

10. Саша

Староста отряда воспринял просьбу охранника, как должное. Оглядев меня с ног до головы, процедил: - А ты шустряк, однако! Он отдал остальным необходимые распоряжения, и меня оставили в покое.

Я пришел к нему, как мы и договорились, в его дежурство. Было любопытно, как все это будет, тем более, что он был старше меня и намного крупнее. Вопреки ожиданиям, я даже слегка волновался. Однако все было очень буднично, как будто меня позвали на чашку чая. Он заторопился на обход территории, велев мне ложиться спать. Я лег, прождал его часа два и, не зная, как начать наше общение, притворился спящим. Он лег рядом, долго устраивался и, кажется, собрался уснуть. Этого еще не хватало. Я повернулся к нему, закинул на него ногу и затих, ожидая начала его ласк. Он просто и незамысловато уснул. Вот так вот!

Я ожидал чего угодно, но не такого. Даже не знаю, на счет чего это отнести - то ли его застенчивость, то ли моя пассивность. Утром я чувствовал себя полным идиотом, тем более, что в отряде на меня было объявлено "табу".

В следующее дежурство я решил проявить большую активность. Когда он явился с обхода, я ждал его, выказывая покорность и готовность выполнить любые его требования. Начало было неплохим. Он силой повернул меня к себе спиной, прижал. Я ждал, все тело напряглось, я хотел его - сильного, жесткого, требовательного, не заботящегося о моих чувствах и переживаниях, резко вгоняющего в меня свое орудие. Я хотел быть надувной куклой в его могучих объятиях, причиняющих сладостную боль и будящих восторг безграничного подчинения.

Не было ничего! Просто ничего не было! Мы мирно проспали до самого утра. Вернее, он спал, а я бодрствовал, боясь пропустить момент, когда он, наконец, отдохнет, и займется мною. Утро я встретил в полном недоумении, растерянный, злой, не выспавшийся и неудовлетворенный. Что-то я перестал что-либо понимать. Есть молодой здоровый мужик, выбравший меня для удовлетворения сексуальных потребностей. Есть я, готовый необходимые услуги оказать. Тогда во что мы играем? Или он взял меня на перевоспитание, идиот! Надо будет поактивничать, завести его. Какой мужик пропадает, ай-яй-яй! Но крепость падет, слово даю! Способы я найду! Не новичок!

11. Виктор

Он еще несколько раз делал попытки отдаться, но каждый раз я их твердо пресекал. Ему казалось, что я чего-то стесняюсь. Однажды я проснулся от того, что в моих трусах была его рука, которая ласково сжимала и теребила мою плоть. К этому моменту он уже кое-чего добился, и я жестко упирался ему в живот. Было невыразимо приятно, хотелось отдаться его легким ласкающим движениям и пережить, наконец, мощный взрыв, вызванный чужой лаской. Мое обделенное вниманием тело молило о пощаде. Бешеным усилием воли я заставил себя встать, вышел в туалет и остервенело закончил то, что начал "сероглазый". Я долго истекал, и сердце громыхало, как сумасшедшее.

Когда я вернулся, он понял, что произошло. Он отвернулся к стене, долго обиженно сопел, вздыхал и ворочался. Утром, не глядя на меня, он горько сказал:

- Я тебе совсем не нравлюсь?

- Да, причем тут нравишься или нет? Ты - человек, и живи, как человек! Ты же сам страдал, когда к тебе с этим приставали! Вот и будь, как все!

Он долго глядел мне в глаза. Да, как же я не понимаю? Что значит, будь как все! Все-то считают, что я с ним сплю! А значит его статус - все равно статус "девки". И какая разница, что на самом деле ничего нет? Все равно, только мой авторитет спасает его от домогательства других.

Постепенно он начал свыкаться с мыслью, что он мне, как партнер, не нужен и между нами ничего не будет. Он еще больше расслабился, успокоился, даже как-то похорошел. Он просто светился благодарностью и не знал, как ее выразить. Он начал улыбаться, и оказалось, что у него чудесная открытая улыбка, от которой теплело на сердце. Я все больше привязывался к этому парню. Но начались странные вещи.

На моих дежурствах спали мы по-прежнему вместе. Он раскидывался по топчану, во сне обнимал меня или по-детски прижимался. А мое бедное тело все никак не могло забыть его незатейливых ласк. Его непосредственная манера спать будоражила и заводила меня все больше. И только его глубокий сон позволял мне не краснеть каждое утро, когда мы расставались. Постепенно наши ночевки в дежурке стали для меня просто мукой. Я его откровенно хотел. Я знаю, что он не отказал бы мне, не смотря на то, что очень радовался отсутствию между нами интимных отношений. Но я сам не мог переступить через то, что удалось в нем возродить. Я бы давно выгнал его, но, во-первых, очень к нему привязался и, во-вторых, его сразу бы взяли в оборот в отряде.

И однажды я не выдержал. В этот раз он спал особенно беспокойно. То он уютно устраивал свой зад у меня в паху, то его руки лезли черт знает куда. Кончилось тем, что я вскочил, в ближайшем отряде нашел заспанную "девку" и впервые трахнул человека в задницу. Когда я вернулся, он безмятежно спал.

12. Саша

Значит так. Во-первых, артобстрел его добродетели должен быть постоянным. Т.е. в каждое дежурство я его должен заводить как можно больше. А во-вторых, нужно делать все, чтобы он сосредоточил свое внимание именно на мне. И я начал.

Я постоянно к нему прижимался, норовя задеть или упереться в его член. Я полностью раздевался и принимал позы, от которых в отряде все давно бы уже взвыли и растерзали меня на куски. Ничто не помогало. Он неизменно засыпал. Однажды я начал его массировать прямо во сне. Я ласково теребил в руках его приличное хозяйство и сам сильно завелся. Он быстро набухал прямо в моей руке, начал беспокойно ворочаться, подаваться навстречу. Я уже еле мог его обхватить. Но в этот момент он очнулся, выскочил из моих объятий, сорвался с топчана. Его трусы оттопырились большим бугром, дыхание стала прерывистым. Как угорелый он понесся в туалет. Оттуда стали раздаваться характерные звуки, закончившиеся глухим протяжным стоном.

Я озверел. Какого рожна ему еще надо? Радовало только одно, что он хоть на что-то еще реагировал. А каков экземпляр? Моя рука до сих пор сохранила это ощущение жаркой свежести его могучей плоти, а задница млела от желания ее поглотить. Я просто не мог себя уже сдерживать. Ну, надо же - не себе, не людям. Чего он хочет-то? Утром я его и спросил. Оказалось, что он бережет мое человеческое достоинство. Да, попал! Весь идиотизм был в том, что я его хотел все больше. Не самого процесса, как там, в отряде, где было наплевать, кто там сзади. Я хотел именно его, мощного, чистого, доброго и ласкового. Чтобы растворяться в его желании и страсти! Чтобы угадывать каждое движение, ловить его и подаваться ему навстречу, а потом принять в себя безудержный поток благословенной влаги.

Надо менять тактику. Буду постоянно его заводить, делая вид, что мне ничего не надо. Он и так уже ко мне неровно дышит. Когда-нибудь это случится. Хуже всего то, что и сам я дышал не очень ровно. Он мне нравился все больше. Нравились его простое лицо, манера поведения уверенного в себе молодого сильного мужика, знающего себе цену. Нравилось человеческое ко мне отношение, хотя и понимаемое им столь неподходящим для меня образом.

Я стал вести себя с ним, как большой ребенок, доверчиво принявший его ласку и заботу. Я не делал никаких откровенных покушений на его тело. Это было спокойное обожание старшего брата младшим, проявляемое иногда очень неумело и возбуждающе. Это был каскад мимолетных полудетских ласк, не дающих покоя молодому здоровому телу. И он поплыл. Мне стоило больших сил "не замечать" его все увеличивающегося возбуждения. Его плоть напрягалась уже просто от того, что я лежал рядом. Иногда, делая вид, что сплю, я ощущал его дрожащее от напряжения орудие между своих ягодиц, но каждый раз он сдерживал себя, хотя это давалось ему все труднее. Однажды я и сам не выдержал и начал чуть заметно отвечать на его порывы. Он задрожал, отпихнул меня, сорвался с места, оделся и выбежал из дежурки. И я понял, что у него впервые это случилось. Но не со мной.

Я готов был его убить. Остолоп чертов. Пропади ты пропадом со своими благочестивыми идеями. Хочу я тебя. Хочу тебя любить и быть любимым. Принадлежать безраздельно, всегда,

а не только в дни дежурств. Заставить видеть в этом мире только меня и дышать только мной.

Я вижу, что тоже стал тебе дорог, да что толку! Ты носишься со мной, как с любимым дитем, не зная как уберечь от злого окружающего мира. И не можешь дать единственного, что сделало бы меня счастливым.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, Молодые парни, Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>