Горячая гей библиотека

Письма (глава 1)

Часть 1

Автобиографический роман-исповедь с главным признанием

Предисловие

Будь любим, мой читатель! Я приветствую тебя так, потому что банальное пожелание здоровья наверняка уже успело тебе надоесть. Кроме того, я хочу слегка обозначить основную нить моего повествования, которым надеюсь хоть немного увлечь тебя. В своём вступительном письме я не стану более касаться этой темы, которую бесконечное число раз пытались раскрыть до меня и наверняка делали это лучше. Вместо этого я хочу обратить твоё внимание на прелести и потаённую бесценность мёртвого ныне эпистолярного жанра.

Тебе доводилось когда-нибудь писать письма, мой друг? Нет, я не имею в виду те убогие, кастрированные нашим цифровым веком короткие сообщения, где можно, поленившись душой, вставить штамповку из ничего не значащих символов. Я говорю о тех посланиях, которые некогда люди оставляли в тайных трещинах цветущих деревьев. Они пахли сводившими с ума благовониями и испариной трепещущих пальцев. Покоробившейся от влаги слёз бумагой они ласкали искусанные губы. Их хранили под измученными ночными кошмарами подушками. Их перечитывали, идя под венец, как на казнь, и прятали за воротом, бросаясь к смерти, как в объятия суженого.

Думаю, вряд ли со всей своей образованностью и продвинутостью ты хоть раз утрудил себя выразить свои чувства и мысли на этой безответной великомученице. Ты многое теряешь, мой ангел! Я могу долго и тщетно пытаться передать тебе, что происходило со мной, когда, царапая клетчатую бумагу тетради и вновь переживая былое, я дерзал возобновить давно утихшие диалоги душ. Наверное, мне стоило бы пробудить в тебе желание бросить в почтовый ящик конверт с давно ждущими своего часа словами или уговорить тебя писать письма, обещая, что это неминуемо приведёт тебя к пониманию других, а главное, самого себя. Но я не стану этого делать.

Я прошу тебя только об одном: дочитай до конца эту ахинею, и на последних её страницах мы вновь заговорим с тобой, но уже совершенно о другом, о чём сейчас я не могу даже заикнуться.

Роме

Привет, Рома! Очень скучаю по тебе. Как ты там? У меня всё хорошо. Хотя, конечно, мне не хватает твоей дружбы, твоего задора, твоего смеха. Погода, как ты любишь выражаться, понурая. За окном минус двадцать три, и всё тонет в белой вязкой пелене. Метёт так, что страшно выходить на улицу, совсем как в тот день, когда мы с тобой познакомились.

Ты перешёл в наш класс в декабре. Здоровый, матёрый второгодник, почти на голову выше всех. Сначала я тебя побаивался, правда. Ведь до нашей дружбы я был "послушным, умным сыночком", в отличие от некоторых. Помню, как ты впервые сел со мной за одну парту, чтобы списать у меня контрольную по химии. Тогда краем глаза я увидел в твоей сумке книгу, которая явно не была учебником, и (о, ужас!) пачку сигарет. Сейчас смешно это вспоминать! Черты твоего лица уже тогда простились с незрелостью, взгляд у тебя был острый и какой-то похабно взрослый. Ты носил тёртые джинсы, на твоих запястьях позвякивали браслеты, а одно ухо (охренеть!) было проколото. Я заметил, что ты постоянно приносишь в школу какие-то странные книги, и пару раз я видел тебя на улице с гитарой. От тебя веяло романтикой и чем-то ещё, запретным и порочным.

Ты стал вызывать во мне неудержимый интерес к своей персоне. Ещё бы! Со мной совсем рядом оказался (как выразился однажды наш классный руководитель) "потерянный для общества человек". Ты вёл себя не "как все". У тебя всегда на всё была своя точка зрения. Ты разительно отличался от всех тех, кого я тогда знал, и это мне нравилось, меня к тебе тянуло. Наверное, ты стал для меня первым кумиром моей жизни. Мне хотелось быть похожим на тебя, подражать тебе во всём. С твоей подачи я быстро научился курить, пить и прогуливать занятия, стал клянчить у тебя книги, стричь волосы так же, как ты. А однажды я потратил целый день на то, чтобы найти на рынке такой же, как у тебя, свитер - тёмно-синий, без узоров, с растянутым горлом (горло мне пришлось растягивать дома собственноручно). Я брызгал его твоим одеколоном, одевал его и представлял себе, что это твой свитер. Я получал почти физический кайф от этого.

Почему? Быть может, я искал в тебе избавление от моего одиночества. На тот момент стены моей маленькой комнаты начали необратимо раздвигаться, оставляя меня одного посреди огромного, непонятного мне мира. До тебя у меня не было друзей. Я всегда был не особо общительным человеком. Я жил в своём маленьком замкнутом мирке, в своих фантазиях и сказках, где я мог быть кем угодно и повелевать всем. Всё это покинуло меня, и я и сам не заметил, как оказался в заснеженном пограничном городе, окружённом тюрьмами и военными лагерями, наедине с вопросом: "кто я в этом незнакомом мире". И тут появился ты - такой классный, крутой, загадочный!

Благодаря тебе я узнал, что имею право быть не "как все", выбирать то, что мне нравится, без оглядки на окружающих. Но самое главное, я понял: по большей части то, что мне нравится, не найдёшь в учебниках, и об этом не узнать от родителей и учителей. Зато у тебя можно было узнать много чего интересного...

Помнишь, как мы накурились в лаборантской и устроили там пожар? Было забавно. Нам тогда здорово повезло, что нас не выгнали из школы. С тобой всегда было весело, но это не главное. Более важным для меня было ощущение нашего единства. Мы были вдвоём против всех в нашем союзе, в нашем тайном обществе. Мне до сих пор не хватает наших явок на чердак. Там мы покуривали и согревались дешёвым алкоголем, а потом ты играл на своей гитаре и пел песни, смысл которых никогда не доходил до меня до конца, но каждый раз они вызывали чувство, которое и сейчас я описать не могу. Мне было хорошо! Хорошо было тянуть сигаретный дымок и слушать тебя, в паузах вставлять своё "Клёво", а потом просить тебя сыграть мою любимую: про сосны, янтарную смолу и высокие травы. Я думаю, ты каждый раз ждал этой просьбы, потому что всегда приберегал её для меня напоследок.

Всё, что было связанно с тобой, вызывало во мне неопределённое волнение, незнакомое мне чувство душевного подъёма, я бы даже сказал полёта. Сейчас я бы назвал это вдохновением!

Как-то раз мы сидели с тобой на задней парте, и в гробовой тишине класса учитель читал лекцию о чём-то, что нас с тобой волновало меньше всего на свете. Ты что-то рисовал в тетради, а я в это время читал под партой самиздатовский журнал, который ты накануне где-то раздобыл. Там было одно стихотворение, по-моему, зарубежного автора о расставании двух друзей навсегда. Сейчас я не вспомню из него ни слова, но оно пробудило во мне незнакомую сладостную тоску, исступленное отчаянье. Мне нестерпимо захотелось курить. Я смотрел в окно, где в свете фонарей нёсся к земле крупный снег, и бормотал про себя только что прочитанные строчки. Я ощущал, что мне открылось или даже вспомнилось что-то истинное, единственно важное, чему я не мог дать определение.

Непонятно, откуда взялись у меня эти чувства! Я никогда не расставался ни с кем важным для меня. Тем не менее, то, что старался передать в тексте автор, было как будто узнано мной. Наверное, это было предчувствием.

Ладно, как говаривала наша учительница по литературе: вступление затянулось. Я пишу тебе это письмо, так как не могу сказать тебе всё прямо, а мне нужно, просто необходимо с кем-нибудь поделиться своими воспоминаниями и чувствами, хотя бы с бумагой...

Это было прошлой весной. В спортзале, когда мы боролись с тобой на матах, я вдруг почувствовал, что у меня встал. Уфф... Вот написал слово "встал", и мне уже полегчало. Я тогда попросился у учителя выйти и прямиком побежал в сортир, где стал подавлять это неожиданное восстание. Я тискал его и думал о тебе. В ноздрях у меня всё ещё стоял запах твоего пота. Мне представлялось, как я наваливаюсь на тебя всем своим телом, как трусь щекой о твою шею, сжимаю твои запястья...

Я сразу не понял, что произошло, как-то не задумался над этим. Лишь потом, недели через две, когда новая реакция моего тела на твоё близкое ко мне присутствие стала постоянной, до меня дошло... Чётко помню этот момент. Мы с тобой шли по шумному школьному коридору. Мимо нас шагала компания пацанов. Они что-то громко обсуждали, то и дело вставляя в разговор матерные выражения. Эти слова привычной чередой, и вдруг от одного из них меня пробрало. Педераст! Внезапно я осознал прямой, первоначальный смысл этого слова, которое использовалось у нас в качестве обозначения плохого человека, вызывающего гнев и отвращение у людей. И этим педерастом был я!

Я испытал то, что называется шоком. Я не мог думать ни о чём другом, кроме этого, и не хотел думать ни о чём вообще. Ты наверняка помнишь, как я отговорил тебя идти на занятия, и мы отправились во внутренний двор покурить. Я медленно тянул дым и боялся поднять на тебя глаза. В голове у меня звучало на все лады непристойное слово, обозначающее для меня полный жизненный крах. Наконец, у меня наступило облегчение, и некоторое время мне удалось не думать ни о чём. Я просто лежал на холодном бетоне и смотрел в сверкающее чистотой апрельское небо. В ушах у меня звучал невообразимый, вселенски прекрасный букет из всех спетых тобой песен. Мне стало смутно жаль того, что я не умею играть на гитаре и не могу повторить эту волшебную музыку, которая показалась мне вдруг божественным откровением.

Постепенно музыка утихла, и дурман стал рассеиваться. Я поднялся. Ты сидел рядом со мной. Я долго смотрел на тебя, улыбавшегося, закрывшего глаза. Вдруг ты открыл их и посмотрел на меня. Я испугался. Мне вдруг показалось, что ты всё знаешь, что все всё знают, и смотрят на нас. Мне хотелось убежать и спрятаться где-нибудь, но от страха я не мог пошевелиться. Я ждал твоих действий, ждал того, что ты убьёшь меня прямо там, но вместо этого ты достал из своего ботинка вторую нычку. Мне хватило и первой, но я не мог перечить тебе. После нескольких затягов мне действительно стало плохо, меня стошнило. Все мои сосуды начали пульсировать так, что, казалось, они вот-вот лопнут. Сознание моё почти отключилось. Это меня, наверное, и спасло.

Помнишь, как ты помог мне дойти до дома? Я - нет. Неделю после этого я не появлялся в школе, сказав, что болею. Ты так волновался за меня, звонил мне каждый день, хотел прийти проведать меня. Спасибо! Я соврал тебе тогда о том, что у меня краснуха. Мне не хотелось встречаться с тобой, так как мне надо было прийти в себя. Надеюсь, ты меня поймёшь!

После этого я стал избегать тебя. Теперь ты знаешь почему. Извини, если я обидел тебя. Я не мог рассказать тебе обо всём, потому что боялся последствий. Ромка, как же мне было хреново! Я еле дотянул тот учебный год. Для меня это было пыткой - видеть тебя каждый день, очаровываться тобой всё сильнее и бояться выдать себя неосторожно затянувшимся взглядом или странно нежной улыбкой. У меня реально прогрессировала паранойя, в душе зрел внутренний неразрешимый конфликт, просто лютая достоевщина!

Когда наступили каникулы, я вздохнул с облегчением. Впереди было целое лето - лето без тебя! Но первые дни спокойствия сменило форменное безумие. Каждое утро я просыпался с желанием бежать к тебе! Предоставленный сам себе, я не находил другого занятия, кроме как гулять возле твоего дома, мимо школьного двора и по всем тем местам, где можно было, чисто теоретически, встретиться с тобой. Пару раз мне это удавалось. Заметив издали твои широкие загорелые плечи, я прятался в ближайшей подворотне, где выкуривал одну сигарету за другой, после чего шёл домой страдать дальше. Грядущий учебный год навис надо мной дамокловым мечом, падения которого я почему-то ожидал с отчаянной надеждой.

Переезд моей семьи стал для меня неожиданным спасением. Может, это и было трусливым бегством с моей стороны, но от меня же в данной ситуации ничего не зависело. Просто так всё сложилось! Я обещал звонить тебе, но ни разу не набрал твой номер. Мне стыдно за это! Я надеялся забыть всё это, но, как видишь, мне это не удалось.

Сейчас я думаю, что всё было не так катастрофично, как мне казалось тогда. Думаю, что с этим диагнозом можно было жить. Ведь я, определённо, не один такой нестандартный. Кстати, спасибо тебе за то, что привил мне иммунитет к негативной оценке общества. Ой, чувствую, он мне пригодится!

У меня всё хорошо, публика в новой школе терпимая. У меня даже друг есть - такой же клёвый, как и ты, и тоже полный распиздяй. Я тут проговорился по пьяни, что я "такой", так всё нормально, как будто так и надо... Не знаю, хватит ли мне духу отправить это письмо?

Я тут подумал: ты ведь, наверное, можно сказать, типа моя первая любовь, а говорят, что такие вещи очень важны и никогда не забываются. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо. Не скучай без меня!

Твой друг Никита.

страницы [1] [2] [3] . . . [11]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>