Горячая гей библиотека

Письма (глава 1)

Часть 3

Тронскому

Где ты теперь, ангел мой зеленоглазый? Увидеть бы ещё разок улыбку на твоих губах, обрамлённую незрелым пушком. Хотя, наверное, на его месте уже давно обосновалась щетина. До сих пор не могу определиться: рад я нашей жизненной встрече или нет?

Знакомство наше было случайным и негаданным, но ждать тебя я начал задолго до твоего появления в моей судьбе. На улицах нашего, так любимого тобой города бушевала весна. Она вовсю теребила мои молодые, так недавно проснувшиеся инстинкты, заставляла меня не спать ночами, усиленно следить за чистотой простыней и мучиться одиночеством, спасение от которого мерещилось мне в близости почти любого мужского тела. Ах, как обманчивы были мои юные плотские желания! Потакание им лишь изнуряло мои тело и душу, порождая бессмысленную внутреннюю борьбу самого с собой.

Всё это пубертатное самоистязание усугублялось моей извращённостью (с общественной точки зрения), неоспоримое наличие которого начало меня тяготить. Я смотрел на целующиеся прилюдно стандартные парочки и злился, охватываемый чёрной завистью к ним. Все мои сверстники находились в состоянии явной или "тайной" влюблённости, и разговоры у них только и были про то, кто, с кем, как и где. Эта самая гетеросексуальная любовь была повсюду: на улице, по телевизору, по радио, в книгах по школьной программе... И это счастье, источник радости и вдохновения, являясь общечеловеческим благословением, оставалось для меня совершенно недостижимым и непонятным. Волей-неволей я стал ощущать себя ущербным, и так было до тех пор, пока я не обнаружил, что, несмотря на то, что чувства парней, испытываемые к особям женского пола, оставляют меня абсолютно равнодушным, аналогичные возвышенные чувства девушек к мужчинам находят в моей душе определённый отклик.

Читая хрестоматийные произведения о вечном, я стал представлять себе на месте очередной романтически выписанной героини хорошо сложенного паренька, после чего всё становилось для меня на свои места, и наивно-трогательная ахинея начинала казаться мне "очень даже неплохой". День ото дня внутреннее неприятие моих собственных особенностей становилось всё невесомей. За каждым новым рассветом мне грезилось что-то светлое, неописуемо прекрасное, всё искупляющее. Я думал о том, что если бы Джульетта была пацаном, разве это изменило бы суть повести, печальнее которой нет на свете? Мне казалось, что творение классика только бы выиграло от такого усиления конфликта между любовью и обществом.

Моё изматывающее самокопание постепенно сменилось томительным и сладким, полным надежд ожиданием. Ожиданием тебя, мой друг!

Майские деньки стремительно сходили на нет. В тот год родители собирались поехать со мной на юга, но в мои планы это не входило. Всеми правдами и неправдами я уговорил их оставить меня одного на хозяйстве и забыть обо мне до конца отпуска. Когда, наконец, такси умчало моих дражайших предков на вокзал, моей радости не было предела. Я остался один в квартире, обеспеченный всем необходимым для полноценного отдыха, а впереди было полное свободы моё первое самостоятельное лето! Оно манило меня поздними сумерками, дворовыми песнями, прохладным пивом и, конечно, загорелыми мужскими торсами, к общей демонстрации которых приводила невыносимая жара. Волшебным образом сибирский город в это время года превращался в знойный средиземноморский курорт.

Вечера стали томительно долгими. Пришлось начать их коротать. Я предпочитал делать это в компании друзей, которая росла с каждым днём в геометрической прогрессии. Ах, как прекрасны эти юные годы, когда люди так легко впускают друг друга в свои жизни!

Да, людей вокруг было много, но, конечно, мне чего-то не хватало. И я искал, искал тебя на пыльных площадях, среди вечерних толп и в тишине предсумеречных аллей, объятых лучами заходящего солнца. Бесцельно блуждая по изнемогающим от истомы вечерним улицам, дыша маревом, поднимающимся от остывающего асфальта, я думал о том, как было бы прекрасно в этот момент встретить тебя. Отдыхая с компанией одноклассников на пляже, я мечтал о том, чтобы ты вдруг оказался рядом и, как будто между прочим, попросил бы меня намазать тебе спину маслом для загара. Ворочаясь душными ночами на огромной родительской кровати, я представлял себе, как делю её с тобой, обнимая и без остановки покрывая поцелуями твоё тело.

Теперь ты знаешь, что история этой любви началась задолго до нашего с тобой знакомства. Тогда, неловко улыбаясь, ты украдкой поглядывал на меня, как будто ждал, что я тебя узнаю, и с первых секунд мне стало ясно, что мы будем вместе. Без лишних слов мы выпили сначала по пиву, потом по второму, градус напитков всё крепчал, и вот мы уже оказались с тобой в постели. Так легко и просто! Ты пришёл ко мне в гости с компанией друзей и остался у меня ночевать. Народу в квартире было много, а места мало, и вот мы встретились под одним одеялом. На термометре было плюс двадцать восемь, но нам было холодно, и мы жались друг к другу. Первый случайный поцелуй, потом ещё и ещё...

Твои руки, твои губы по-братски, нежно ласкали меня. Мне показалось, что я помню тебя, помню всё это, каждый вздох, каждое прикосновение твоего языка к моему. Вот ты играешь волосками на моей спине, то тихонько дышишь на них, то дразнишь меня краешком своих губ, и это я тоже помню. В те мгновения мне стало совершенно неважно всё то, что случилось со мной до этой ночи. Я был счастлив, впервые настолько счастлив, что мне не оставалось ничего, кроме как плыть дальше по течению, отвечая на твои ласки своими. Пожалуй, это была самая нежная ночь в моей жизни!

Мы долго и пронзительно целовались, ласкались, как ошалелые коты, смакуя каждую секунду как можно дольше. Это была какая-то особенная, глубокая и умиротворённо-спокойная страсть. Я вдруг почувствовал себя юношей в состоянии полной эйфории от взаимной любви к жизни, к вселенной. Я не испытывал такого ни с кем, кроме тебя. Возможно, это был мой первый и единственный шанс по-настоящему полюбить кого-то, полюбить единственно верным образом, оставаясь святым, чистым, истинным человеком.

Мы занимались этим до тех пор, пока у нас не осталось никаких сил, и мы, наконец, погрузились в лёгкую, сладостную дремоту. Некоторое время спустя я очнулся от того, что ты вдруг выскользнул из моих объятий и вышел из комнаты. Горло моё сдавило спазмом от мысли о том, что уже утро и ты уходишь, уходишь тихо, не прощаясь, не оставляя мне и намёка на надежду на то, что мы увидимся с тобой ещё когда-нибудь. У меня навернулись слёзы на глаза. Я ничего не мог сделать, не мог даже заставить себя встать с кровати, даже вымолвить хоть слово. На мгновение я оказался объят ужасом и болью, неизвестными мне до этого, но только на мгновение. Ты вернулся. Ты просто выходил в туалет, и до утра было ещё далеко. И снова твои пальцы, губы, ресницы... Мы принялись друг за друга с новой силой и остановились только на рассвете. Помнишь?

Утро забрезжило досадной необходимостью расстаться. Чтобы никто из компании ничего не заподозрил, тебе пришлось уйти вместе со всеми, демонстративно попрощавшись со мной, но уже через четверть часа ты стоял под моими окнами с шампанским в руках на опохмелку. Как ни странно, но, несмотря на изрядное количество спиртного, выпитого накануне, похмелья у меня не было. Зато был хмель, я был охмелён тобой до кошачьего урчания.

Последующие две недели ты просто жил у меня. В основном мы были заняты тем, что проводили анатомические изыскания, исследуя эрогенные зоны друг друга, а в перерывах ты читал мне лекции по архитектуре. Конечно, мне это было жутко интересно. Оказалось что в нашем городе, в большинстве своём застроенном бездарно страшными панельными домами, встречаются яркие примеры сталинского неоклассицизма, а те аномально прекрасные здания, которые мне особенно нравились, были построены в стиле русского модерна начала 20 века. И я влюблялся, влюблялся в тебя всё бесповоротней, а следом за тобой и в наш город, в барокко и рококо и, чёрт знает, во что ещё.

Я был счастлив - курить с тобой на кухне, вместе мыться в душе, отправлять тебя в магазин за едой, а потом сидеть у окна и ждать, когда ты, наконец, вернёшься и постучишь в него, чтобы я открыл тебе дверь в подъезде... Какой это был кайф! Мне даже в голову не приходило, что всей этой благодати рано или поздно придёт конец. Казалось, осень никогда не наступит, родители никогда не вернутся со своего благословенного юга, а ты останешься рядом со мной навсегда!

Ты пропал из моей жизни так же внезапно, как и появился, без каких бы то ни было объяснений, не посчитав нужным увидеться со мной напоследок. Холодный тон в телефонной трубке, пока-пока...

Первое время я не мог поверить в произошедшее, мне казалось, что ты вот-вот придёшь ко мне и, как обычно, с порога начнёшь целовать и обнимать меня. Когда я наконец осознал, что случилось, первый мой вопрос был таков: почему? В чём причина, неужели во мне? Всё, что я делал, это просто любил, ничего не требуя взамен, кроме возможности быть с тобой рядом. Я даже не задумывался о том, что именно ты чувствуешь ко мне, я никогда не спрашивал тебя об этом. Это было твоё личное дело. Я до сих пор не знаю, что послужило причиной нашего расставания. Могу только предполагать. Может, ты испугался того, что кто-то из наших общих знакомых что-то заподозрил, или у тебя появился кто-то другой, а может, я просто тебе надоел?! Как бы то ни было, ни одна из этих догадок не оправдывала первое в моей жизни предательство любимого человека.

Последующие месяцы мне было на редкость паскудно. Среди серого осеннего полумрака, среди мокрых лавочек в опустевших парках рождались мои мысли о никчёмности и глупости этой первой любви. Вчерашняя сказка стала злить меня своей очевидной наивностью. В самом деле, чего я ожидал, какая ещё могла быть перспектива у наших отношений? Меня не познакомишь с родителями, со мной не родишь сына, и даже просто появляться вдвоём на людях казалось мне, мягко говоря, неудобным. Вокруг была суровая постсоветская Россия. За наши ночи нас могли с лёгкостью сжечь на костре соседи по лестничной площадке, хотя эта безусловно красочная и романтическая метафора не вполне отражает более прозаичную действительность изувеченных тел и поломанных судеб того времени.

Безысходность подступала ко мне со всех сторон. Я не ревел, но в душе у меня было пусто, и жить мне не хотелось вообще. То, что я так обжёгся на том, что было таким светлым и единственно правильным, представлялось мне мировой несправедливостью. Я нашёл в интернете инструкцию по вскрытию вен, просмотрел иллюстрации, и эта идея была быстро забыта. Надо было искать другой выход...

Что за жестокая шутка природы, почему я не могу быть как все? В чём и когда произошла та ошибка, исправить которую я не в силах, да и не хочу это делать? Не хочу, потому что знаю, как это здорово - любить, любить парня. Отчаянье и тоска дали толчок моему безрассудству, и я пообещал себе, что никогда не буду бояться своих чувств и позорно таиться от людей, для того чтобы не умеющие любить трусы держались от меня подальше, не имея возможности причинить мне боль, как это сделал ты.

Я опять оказался в одиночестве, и мне было бы не с кем поделиться моим первым в жизни настоящем горем, если бы не мой школьный друг, по случайности ставший первым, кто узнал обо мне всё. Вместо утешений меня стали таскать по спортивным секциям, завсегдатаем которых был мой кореш. До сих пор удивляюсь, откуда у этого пацана оказалось столько житейской мудрости! Оздоровительная физическая нагрузка и время, проведённое в обществе молодых спортивных парней, сделали своё дело. Мало-помалу твой чарующий образ становился для меня всё более далёким.

Говорят, то, что не убивает нас, делает нас сильнее. А как быть с тем, что убивает часть нас? Часть нашей души, ту уникальную её частичку, что была так хрупка и неповторима, как крошечный мотылёк, частичку сердца, которая должна была принадлежать тому единственному чувству, которое более не повторится...

Вновь пришла весна в обнимку с жизнеутверждающим безумием. Я почти не вспоминал о тебе, уже мечтая о новой любви, как вдруг ты появился вновь. Нежданно-негаданно ты подошёл ко мне и что-то сказал... Этой же ночью мы спали вместе, просто спали, и мне никогда не спалось так сладко. Мы больше никогда не занимались любовью, хотя стали встречаться и проводить ночи в одной постели. Мы вдруг стали близкими друзьями. Мне льстило то, что ты рядом со мной, такой умный, высокий, красивущий - само совершенство! Но прежнее чувство к тебе у меня безвозвратно ушло. Хотя ты навсегда останешься для меня родным человеком, просто потому, что ты мой, мой, несмотря ни на что, и совершенно непонятно почему. Может, потому, что ни с кем мне так не спалось, как с тобой. Я мог всю ночь дремать рядом с тобой, то прижимаясь к тебе спиной, то тихонько обнимая тебя, то робко утыкаясь носом в твои волосы, вдыхая твой такой родной запах. И каждый раз, просыпаясь с тобой рядом, я чувствовал себя заново родившимся.

Как-то раз, рассказывая мне о своих любовных похождениях, ты вдруг сказал, спокойно так, между прочим:

- Всё это ерунда... На самом деле, Никита, я тебя люблю!

Я улыбнулся и сказал ему, что знаю это. На этом любовная тема была закрыта раз и навсегда. Ты не хуже меня понимаешь, что ничего не вернуть, в одну воду дважды не войдёшь. Я ни разу не спросил тебя о том, почему ты оставил меня тогда, так как теперь это было уже неважно. Того парня, что любил тебя, больше нет, его призрак растаял в жаре ночей того далекого лета.

До встречи. Твой Никита.

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [11]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>