BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Ладонь, протянутая от сердца (глава 3, Take It With Me)Часть 6 "Cold Water" - Это вот ещё почему, Стас? Не-ет, ты от ответа не уходи! - Да я
не ухожу, Ил, - С.С. не сердится, а я бы сейчас с Илюхой сцепился бы, на его месте. -
И не надо спорить, всё ведь яснее ясного, Гриша ... - Яснее ясного,
но это не повод... А потому это не довод. Он взрослый. Самурай, ты взрослый?
Ну, вот. Ну как тут спорить? Хоть на чьём месте, Б! Я чешу в затылке, открываю
было рот, но Илюха не даёт мне ответить, он смеётся (фу-ух, спора не будет, банзай!)
и говорит Стасу: - Видал? Взрослый, и привычки у него взрослые, затылок вот, например,
чешет - совсем как у тебя привычка, а ты же взрослый. Выходит, это признак подобия... Да!
Курит же у нас самурай! Стас, да закрой же ты рот! Гришка, скажи ему сам, а то он мне не
верит, что ты у нас совсем взрослый, хоть и через курение. Я чувствую, что я сейчас
не просто красный, я сейчас бордово-пунцово-багровый, а от ушей у меня хоть прикуривай.
И тогда я молча убираю у себя с колен голову Улана, а тот и ухом не ведёт, молча встаю
с ковра, молча иду в прихожую, - ах, да! - молча возвращаюсь в комнату и, сдерживая слёзы
жестокой обиды на Илью, говорю Стасу: - Д-до свидания, Станислав С-сергеевич, - а голос
дрожит, гадство. И я иду обуваться-одеваться... Гад зеленоглазый! Скотина! Кончилось
моё терпение, достал! Во, тоже в прихожую выперся, гад. - Грэг, ну ты что, обиделся?
Зря, самурай. Я продолжаю шнуровать ботинки, на гада не смотрю, шмыгаю носом - вот же
чёрт, только бы С.С. не вышёл. - Гри-иш... Я поднимаюсь с корточек, тянусь к вешалке
за своей курткой. Молча. Главное, мне сейчас на него не смотреть, а то разревусь. А сам жду,
что он меня просто-напросто затащит в комнату, там я дальше обижаться буду, а он прощения
у меня запрос... - Ну, и вали! Но учти, это насовсем! Вали! Эх... Илья резко
разворачивается и в одно движение исчезает, но не в комнату - ну да, там же
Стас! - в ванную спрятался, гад. Я стою, куртку к груди прижал, растерянно, сквозь
первые слезинки смотрю в дверь, за которой спрятался Илья. И тут Стас ко мне вышел.
- Гриша, не надо. - А чо он... такой га-ад, - шепчу я, и слёзы уже льются вовсю.
С.С. подходит ко мне совсем близко, медлит, и тогда я сам тычусь носом ему в грудь,
в его колючий свитер. Стас снова медлит, я всхлипываю, и он наконец-то осторожно обнимает
меня. Я прижимаюсь к свитеру лицом сильнее, я плачу. - Илья! - громко говорит С.С.
Я слышу его голос не ушами, их у меня заложило - от обиды, что ли, я слышу этот окрик,
идущий из груди Стаса, из его свитера, всем своим лицом, и этот окрик тоже, как и свитер,
колючий. - Выйди! Ил, сейчас же выйди! Пауза. Я затаился у С.С. на груди... Вышел,
гад. Это мне и слышать не надо, я зеленоглазого уже научился просто чувствовать, всем
телом. - Извинись, Илья, - теперь уже негромко говорит Стас, негромко, но с угрозой,
и я совсем затихаю, даже всхлипывать боюсь, ведь что-то очень серьёзное сейчас у нас троих
происходит. - Извинись, и по-настоящему, без шуточек. Сам, что ли, не видишь, идиот? Ну?
Да, только так! Я отнимаю заплаканное лицо от груди Стаса: - Да! Извинись! Ты что,
совсем, что ли, охренел, что ли, совсем? Я же просил тебя, а ты обещал, что никому...
Как же так, зачем ты так со мной? Нельзя же. Я же к тебе... по-настоящему, а ты... как гад
ты со мной... - я снова прячу лицо в свитере у Стаса и глухо, накалывая губы, говорю в
этот колючий свитер. - И ты по-настоящему извинись, только так. Да, научился я его
чувствовать. Вот он сейчас подходит, поднимает руку, сейчас он мне её... да, кладёт её
мне на плечо, гладит его, гад зеленоглазый... опускает свою ладонь мне на лопатки... Гад...
Я дёргаю плечом, всхлипываю. Мне хорошо! Какая сладкая боль в груди! А Илюха руку не
убирает, и я чувствую, что она у него ласковая, и это хорошо. - Э-хе-хе! Пусти его,
Стаська. Гришка, иди ко мне. С.С. меня отпускает, я, ни на кого не глядя, поворачиваюсь
к гаду и уже ему, гаду зеленоглазому, тычусь носом в гитарный изгиб его плеча и шеи,
выпустив куртку на пол, упираюсь ему, гаду, своей правой ладонью в грудь, в его крепкую,
рельефную - нравится мне она - грудь, чувствую под ладонью его камуфлированную "под
город", серую в тёмных разводах футболку, чувствую, как подрагивает от ударов его верного
сердца эмблема с золотой звездой и земным шаром, с выпуклыми золотыми буквами I.P.S.C. -
эмблемой Международной Конфедерации практической стрельбы, и... блядь, как же я его
всё-таки, гада зеленоглазого, люблю! Гадского зеленоглазого гада... - Боги! Что же мне
за испытания такие всю жизнь? Почему мне всегда настоящие люди попадаются, а так бы послал
бы... Гришка, прости ты меня! Самурай, я скотина, но ты меня прости. Я не знаю, почему
я так себя повёл, но ты прости меня, Гриша... Тихонов. Да простил я тебя! Обидно же
мне просто! - Илюшка, я тебя... но ведь обидно же! Знаешь, как обидно! Зачем ты так?
- Ой, да не знаю я, зачем я так! Если бы я знал... Прости. Я же тебя... Я тебя люблю,
Гриш, наверное, поэтому. Стась, я люблю его. Если он меня не простит, то я не знаю что.
Гриш... - Простил он тебя, скотину! А зря. Гриша, дай-ка я куртку твою повешу. Да,
хорош, чего это я. Перед С.С. неудобно же, как плакса я, но ведь этот, гад, достал меня!
Умыться, что ли, надо пойти... - Иди умойся, самурай. Ух, ты, всю футболку мне заревел!
М-м, Стась, а нам обедать не пора? - Кому что! Я, умывшись, осторожненько захожу
на кухню, осторожненько усаживаюсь на своё место - давно уже определилось у меня
своё место на этой кухне, стараюсь смотреть исключительно на Улана - тот на своём
месте, у мойки, караулит подходы сразу и к холодильнику, и к своей миске, и мне
стыдно. Стыдно, что разревелся, стыдно, что обиделся, - ну, а что на гада обижаться? -
и стыдно не перед Илюхой... Да ну, стыдно перед С.С. - Гриш, тебе сегодня в
изостудию не надо ведь? - Н-н... - я потихоньку прокашливаюсь и потихоньку отвечаю. -
Нет, Станислав Сергеич, сегодня не надо. С.С. смотрит на меня, я это чувствую, Илья
смотрит на меня - это мне и напрягаться не надо, чтобы почувствовать, а сам я смотрю
на то, как Улан задумчиво обнюхивает свою миску, - ну да, рано ему ещё есть, у Улана
всё по графику. - Так. А уроки вы сделали, Илька? - А уроки мы сделали, Стаська!
Ты чего? Спросить больше нечего? - Эх, Ил. - Это... Вода у Улана кончилась, -
встреваю я, встаю, беру Уланову поилку, наливаю в неё воду, потом решаюсь, поворачиваюсь
к Стасу и смотрю ему прямо в его тёмно-синие глаза. - Станислав Сергеевич, вы меня
извините, ну, за то, что я разревелся, что психанул так, и вообще, что я, как дурак,
себя повёл. Извините, пожалуйста. Стас хочет было почесать в затылке... нет, хочет было
мне что-то ответить... нет, он просто мне кивает и говорит зеленоглазому: - И всё-таки,
Илья, ты скотина! Иногда ты такая скотина, что слов нет. Как так можно-то? - Возраст,
Стас, у меня такой, - уныло отвечает "скотина". Во, расстроился! По-настоящему
расстроился, не притворяется - ну, и хорошо, полезно. И жалко мне Илюху, но я решаю
проявить твёрдость: - Да! Возраст! А у меня, что, не возраст, что ли? Ни за что, ни про
что, понимаешь! Я же просил тебя: не говори никому... ну, что я там курю... иногда. С.С.,
я так просто, балуюсь, честное слово! А ты, гад, просто так, в шутку - так нельзя! Вот.
Я решаю, что этого хватит, просто подхожу к Илье (он всё так же уныло отщипывает
крошки от куска хлеба и уныло их поедает) и щипаю его под рёбрами - сильно, с вывертом
щипаю. Получилось! Тема! Первый раз я его подловил! Он орёт от боли и подпрыгивает
на табурете, на столе подпрыгивают тарелки, я ору от восторга - и отпрыгиваю подальше от
Ила! Кажись, мир - хвала всем Богам... - Нет. Я хочу так: сначала сладкое, а потом
голубцы, - Илюха капризно надувает губы, и так они у него ещё красивее делаются. - Ил,
это, блин, изврат какой-то застольный! - Стас! Я бы попросил! В нашем доме! Чтобы в
нашем доме ты такие выражения не использовал - "изврат". Ещё и при Грише Тихонове, да и
меня в краску вгоняешь. "Чо-то не наблюдаю я, чтобы ты в краску... это, вогнался", -
думаю я, а Илюха, притянув к себе профитроли, продолжает: - "В моём доме", "попросил
бы" - блин, знакомое что-то. А, да, это же "Собачье сердце"! Во-от, а начинать обед с
самого вкусного - какой же в этом изврат? Был же разговор уже. Кстати, в Японии тоже так
принято: со сладкого начинать обед, ну, традиционный обед. И вообще, заглядывать в чужие
тарелки - это... неэтично. М-м, поехали на весенние каникулы в Японию? Я соскучился.
Поедем, Ста-ась! - Илюшка, ты же сам всё знаешь, тоже был уже разговор на эту тему!
Летом поедем. Илья жуёт профитроль - и как только он его разом, целиком умудрился
в рот засунуть? - смотрит поверх моей головы куда-то в пространство, наконец,
прожёвывается, слизывает с пальцев крем и заявляет:
- Мы едем в Нихон!
Умэ и сакуры цвет!
Забудется снег.
Это моя самая первая хокку, неплохо для тех лет... Летом? Deal! Что ж, сакура и умэ
цветут из века в век, а мы летом в Секи! Да и то... А если мне Барсук-сан рекомендацию
даст?! Он ведь обещал. Воще! Посмотреть бы в Секи Токэн их коллекцию! Там у них Ватанабэ
до хрена есть, подлинного - последний из великих! Да и других тоже. Да, песня! И в Токио...
храм Ясукуни. Тоже, я скажу, коллекция! Интересно, у них своя такара сохранилась? Ни разу
плавильню не видел. Кузню видел, а вот плавильню... А что, очень даже запросто. Я же
Барсуку тогда с Тишей... М-м, ладно. С.С. задумчиво - даже вилку отложил! - наблюдает
за тем, как Илья вперемешку сметает с тарелок всё, что оказывается в пределах его
досягаемости: сыр-сулугуни, шоколадные пряники, голубцы, профитроли, ветчину, копчёные
брюшки форели, и всё это запивается фантой! Стас, вздохнув, спрашивает меня: - Гриша,
ты бы хотел в Японию съездить? Хотел бы! Мало ли, чего бы я хотел! - Да ну, Станислав
Сергеич, мало ли, чего я хотел бы... - А Илья вот утверждает, что "хотеть - значит мочь"!
Ил, я ничего не путаю? Илья смотрит на Стаса, и в его зелёных глазах столько... столько
всего! Потом он переводит взгляд на меня и тихо говорит: - Хотеть - значит мочь, самурай!
Я это утверждаю, и Стас ничего не путает. Я хочу, чтобы ты летом поехал с нами в Японию.
Я хочу, Стас хочет - поедем? - Ты... вы серьёзно, что ли?! Бли-ин! А как? Ведь...
А как, С.С? И мама же, и Егорыч... Ну, мама ладно, это ничего, она бы рада была, она бы
отпустила, но как? Нет, Станислав Сергеич, не получится, наверное. И вообще, дорого ведь!
- Дорого ведь! Вот я один такой магазин на Харуми-дори в Гинзе знаю, лавку, точнее,
там старые гравюры продают - вот это, в натуре, дорого! А репродукции ничего, не очень
дорогие. Хотя тоже, смотря какие. Довоенные, например... Бр-рядь! Деньги правят миром!
Так, надо будет тебе, Стаська... Нет, я сам позвоню. Пусть дядь Боря приедет - документы,
то-сё. У Гришки день рождения 9-го июня, надо будет всё форсировать, чтобы и российский
паспорт, и иностранный сразу получить. - Да ну, Илья! Погоди! Ты что, не шутишь?
- Он не шутит, Гриша. Илья, я удивлён, почему ты сам ему это не предложил? Странно.
- А зачема, брядь? Карма, Стаська-сан. Со дэс ка? Пришла пора, пришёл разговор, это
случилось предложить тебе, ведь у тебя же не только большое сердце, ты ещё и умный, а я
дурак и покемон! Но не безнадёжный. И я не скотина! И всё у нас будет... Всё, я наелся!
А давайте так, давайте "морской закон": кто последний, тот и посуду моет! Или за борт
можно. А что, "море, море, мир бездонный"... Песенки всё ему! - Илюх, ну хорош!
С песенками со своими. Ведь я же серьёзно тебя спрашиваю! Ты не шутишь? А деньги?
- Я не шутишь! А деньги? Деньги, как я уже отметил, правят миром, а значит, мы короли!
Есть деньги, Гришка. Это мне приятно будет - ты даже и не представляешь как! И даже не
вздумай! Не хочу даже ничего слушать! Я про деньги. А хочу я слушать весёлые, радостные
и жизнеутверждающие песенки.
Sing, sing, sing a song!
For the sun a rising!
For the sun a shining!
For a love and happiness,
for a joy and tenderness! - в такой, приблизительно, тональности. Не Вэйтс, конечно, но
тембровая индивидуальность в голосе присутствует. Блин, а кто именно это поёт, не помню,
разумеется. Последнее своё замечание Илья сообщает нам - С.С., мне и Улану - уже из
коридора. Пошёл выяснять, кто автор той песенки, что он сейчас нам тут исполнил, не иначе!
А посуда? Что ж, "морской закон" в действии: мыть посуду нам со Стасом. Вот только доедим
мы - спокойно, вдумчиво, вдвоём - и всё помоем... Да-а, Япония - это же я и мечтать не мог!
Магазин гравюр? Интересно...
страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7] [8] . . . [14]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, 18-19-летние, Первый раз
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|