BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Флаг над домом (эротическая трагикомедия)Часть 1 Что-то мы всё про блядство, друзья мои... И как только не надоест! Давайте поговорим про
любовь. Про большую и чистую. Хотите? Кто ж её не хочет? Большой и чистой? Да?
Впрочем, если нет, то не читайте. Это не для вас. Но, для начала, так сказать, в
качестве аперитива, всё-таки немного эротики, а то скажут, что я "ошибся дверью".
Итак, я кладу ему правую руку на левую булочку пальцами вниз специально с тем, чтобы
кончик большого пальца оказался прямо на щёлке возле анальной дырочки. Попка - о! -
славная, упругая, округлая. Только я понимаю, что для него моё касание мало что значит.
Потому как попка мужская - эрогенная зона у Антошки расположена гораздо глубже. Но я
как-то не привык гладить мужские попки - я привык больше к девичьим. Для меня это
значит, что мешкать нельзя. Сходу, привычным опытным движением я изгибаю ладошку,
направляя пальцы прямо в промежность, по внутренней стороне бедра, при этом большой палец
остаётся на месте, он оттопыривается и по всей длине протягивается по щёлке, плотно
сопрягаясь с ней, даже продавливаясь внутрь неё. И весь этот драйв с оттяжечкой, с силой,
с чувством - всё как положено. Впрочем, Антошка у себя дома, так что на нём трико из
тонкой шерсти - оно почти не мешает путешествию моей руки. Указательный палец
проскальзывает у него по самому тесному местечку паха - по ложбинке на стыке бедра и
туловища. Я знаю: там самая нежная кожа. А рядом, у тыльной стороны пальцев
располагается... манда... Да-а! Обычно, если таким методом ухаживаешь за дивчиной, то
ничего не успеваешь нащупать. Она дёргается, отчего тебе хочется ей засадить ещё сильнее и
ещё глубже, чем хотелось секунду назад, разворачивается к тебе и лупит по лицу ладошкой.
Наотмашь. Чтоб больнее. Если парень сделает такой же пируэт, надо думать, дерзнёт кулаком.
А кулак у Антошки немаленький. Но странное дело: сколько бы я раз вот так ни
проказничал с парнями - никто ещё не приложился! Прикладывались по другому поводу, но об
этом потом. Я продолжаю двигать руку вперёд, всё жёстче протискивая её Антошке между
ляжек. Я понимаю: моя рука уже потревожила его самое чувствительное место, но его надо
напрягать и дальше. То, что есть, - этого мало. А самое главное - не останавливаться. Кисть
руки постоянно должна находиться в движении. С аппетитом нажимая на внутреннюю часть
бедра, я продолжаю толкать руку вперёд. Я чувствую: кончики моих пальцев упёрлись в
мягкое. Это мошонка. В ней яйчики, а за нею дальше - кончик. Будь что будет. Мне не
интересен Антошкин кончик, но я должен завести этого парня. Чтоб он почувствовал
возбуждение, а заодно, чтоб он не так акцентировал внимание на том, что мой большой палец
уже влез в щёлочку и упёрся в заветное шоколадное пятнышко. Антошка от всего этого
замер как в столбняке. Потом, как такое уже бывало с парнями в прошлые разы, очень
медленно повернул свою голову ко мне. У парней в таких случаях бывает разный "букет"
эмоций на лице: некоторые глядят с интересом и с кривой ухмылкой, явно радуясь и
возбуждаясь, что, однако, не факт, что мы сейчас вдвоем построим интересную фигуру - далеко
не факт. Другие глядят удивлённо и с испугом, что, однако, не значит, что мы не составим
друг другу компанию. В основном в выражении лиц играет роль персональный темперамент, но в
любом случае присутствует ощущение ошарашенности. Лица ещё так вытягиваются презабавно:
типа - нет, ну это же надо, какое грандиозное хамство! Кто-то воспринимает его с
восторгом, кто-то с неприязнью, но лица у всех вытягиваются. У Антошки тоже вытянулось.
Рот слегка приоткрыт... Он у всех в аналогичных обстоятельствах приоткрыт. Но Антошка...
он на меня посмотрел еще с такой обидой... Толстая нижняя губа его оттопырена и изогнута,
лоб как-то сложно наморщен, а ещё мне показалось, на лице у него было нечто такое, что
бывает у людей, если они нечаянно садятся на мокрое. Такой уморительной рожи я у него ещё
не видел. И всё это практически не шевелясь. Стоит, бедняга, шелохнуться боится, словно
обмарался. Парни почти всегда первые секунды стоят словно обмаравшись. И где-то это
правильно. Как же иначе - всё наиболее ценное, что у них есть, так сказать, основа жизни,
оказалось вдруг в чужой руке. А, надо сказать, немного у нас с вами, мужики, есть в жизни
самого ценного: если как следует приложиться - в пригоршне унесёшь. Но те хоть немного, да
дернутся, элементарно в силу природного рефлекса. А этот бедняжка стоит, совсем не шевеля
задиком. И если бы я не ощущал своей же собственной рукой того, что в штанишках у него нет
ничего подозрительного, то, особенно после того как увидел его лицо, то непременно
принюхался бы на предмет присутствия фекального аромата. Я начал энергично сжимать и
разжимать кончики пальцев, цепляясь теперь и за мошонку, надавливая вовсю на очко и теребя
корешок его главного достоинства. Если баба добрая и в охотке - такая манипуляция с нею
называлась бы "потрогать за манду". Антошка поджал обиженную губу, скорчил такую
брезгливую гримаску, словно к нему в штаны залез уж, или иная гадость, и медленно начал
сползать с моей руки. Именно сползать... Именно медленно... И никаких тебе истерических
зажимов, когда руку буквально прищемляет ляжками, - все с чувством, с толком, с
расстановкой, даже немножко приподнявшись на цыпочки. Там у него все остается мягко,
нежно, расслаблено. Однако сползает... Ну, я ведь тоже не дурак: руку-то я ему за его
задницей протягиваю следом. Он это дело просёк и стал поворачиваться ко мне передом,
медленно сползая-таки с моей руки. Он глядел мне в лицо, едва не плача. - Хули ты со
мной, как с бабой? - произнёс он тихим разобиженным с надрывом голосом, справившись с
собой, понимая и чувствуя, что бабу-то я в руках держал, и ещё как держал. А теперь пришла
очередь подержать его вместо бабы. Потом он отвёл взгляд, посмотрев в пол, накуксился ещё
сильней. Добавил плаксивым голосом: - Хули ты со мной уж совсем, как с бабой?
- его передёрнуло. - Уже совсем, как с бабой... А я сладким и развратным взглядом,
торжествуя, смотрел на него. Он понял! Он понял. Он понял... Именно, как с бабой! Да...
Я его хотел как бабу. Всегда хотел именно как бабу. И как знать, может быть, мосты надежд
рушились сейчас у него в пропасти облома, а может быть, он никогда и не желал меня - точно
не знаю. Антону было восемнадцать, когда он появился в моей жизни. Он был рослый и
симпатичный, на шесть лет моложе меня, и это вдохновляло. Сердце моё начинало ныть и гулко
колотиться, когда я его видел или даже слышал. Пока я его знал, у меня были романы с
девушками и даже интрижка с юношей, так что мои страдания, конечно же, притуплялись, но
это было ненадолго. Антон снился мне. Странно, но не в том амплуа, в котором мне его
хотелось. Нет. Он садился передо мной на корточках в укромном местечке и брал у меня в
рот. Сны эти были мучительны, поскольку мне никогда не удавалось досмотреть их до конца.
Были ли это вещие сны? Наверное. Хоть и не сразу, но я стал его кадрить. Кадрить... Мне
казалось, что этот парнишка может стать моим. Строго говоря, он первым начал изрекать в
мой адрес разные двусмысленности. Безобразник. Иначе я бы, пожалуй, ничего не предпринял.
А может быть и предпринял. Кто знает. Я иногда могу пристать к понравившемуся мне парню,
иногда более чем недвусмысленно. Но если он не хочет - я его уже больше не трогаю. К
натуралам я отношусь с очень большим уважением, не желая их мучить понапрасну. Но гомиков
просто обожаю! Когда я их имею, просто таю от нежности. И вообще, с ними хорошо и весело.
Вот и с Антошкой поначалу было тоже весело. Я потом узнал, что не мне одному пришлось
испить чашу его намёков и неприличных острот, но именно я поддержал его в антрепризе,
после чего мы зажили с ним душа в душу: он мне слово - я ему два, он мне пять - я ему
двадцать... Ну и так далее. Языки у нас с ним у обоих оказались препоганые. И это был
такой кайф! Однажды он мне сказал какую-то развесёлую колкость, а я ответил, а он мне
добавил ещё, и я полез его щекотать в ответ - он от этого просто балдеет - а он дунул в
какой-то закуток и стоял там напротив меня, веселясь и склабясь и встав в напруженную
стойку, словно для того чтобы побороться. Ещё так, знаете, нагнулся вперёд, отчего стал
казаться меньше меня ростом. Как я хотел тогда им заняться всерьёз, чтобы уже и обнять его
и покрыть его шею поцелуями типа засос. А потом, может быть удалось бы, резвясь и играя,
повалить его на пол и сорвать натуральный поцелуй в губы. О, я был обязан ощутить его
толстую и бессовестную губу, которая меня всегда так возбуждала, у себя на языке. А после
этого уже и слова больше были бы не нужны. Всё это было до крайности завлекательно, но
в эту минуту раздался зов: - Антон! Ваня! Ну, вы там где?! Пацаны нас звали.
Какая неудача! Так и осталось непонятным, хотел ли он меня или нет.
страницы [1] [2] [3] . . . [9]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Мужики и молодые, Молодые парни
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|