Горячая гей библиотека

Я никогда не...

Часть 5 (последняя)

Их разбудил грохот. И вопль:

- На выход! Быстро на выход!

Глеб вздрогнул, оглушённый, ослеплённый, спросонья ничего не понимающий, и вместо того, чтобы спихнуть с себя Эдика, только крепче прижал его к себе.

- На выход!

Это не было похоже на спокойный обмен. Судя по шуму и воплям - на что бы ни рассчитывали грабители, всё рухнуло в тартарары.

- У нас заложники! Не стрелять, у нас заложни...

Кажется, Эдик сориентировался быстрее его. Куда-то рванулся, одной рукой схватив выигранный в споре ботинок Глеба, а другой вцепившись в его запястье. А потом их оторвали друг от друга, сбив Глеба с ног.

Не было никакого "эффекта замедленной съёмки". Когда происходит хуйня, она случается быстро, быстрее, чем твой мозг может её осознать. Эдик взмахнул руками, с ног до головы облитый солнечным светом. Они были там же, где познакомились три дня назад, - в банковском холле, и, казалось, тут ничего не изменилось.

А потом Эдик упал.

Больше Глеб ничего не видел. Словно это не касалось его жизни - какая разница, кто в кого стреляет, кто что нарушил и почему напал? Эдик лежал, над его правой бровью зияла круглая дыра, а под его головой растекалось липкое и кровавое.

Вот, что сейчас было важно.

Он был мертвее мёртвого. Тёплый, красивый до боли, в задравшейся белой футболке и дурацких побрякушках, с чужим ботинком в правой руке.

Глеб вцепился в него ладонями, словно боясь отпустить. Эдик был его смыслом, его талисманом, самой важной и самой ценной составляющей его жизни на эти семьдесят два часа. Глеб чувствовал себя так, будто его окунули головой в ванну и забыли оттуда достать.

- Эй! - прохрипел он. - Ты должен прийти в "Сантини" и взять меня за руку. А я должен тебя поцеловать. Потому что это наша а-а-ахеренная история, потому что мы познакомились, влюбились, и ты не можешь меня бросить сейчас!

Его не замечали.

Что бы там ни творилось, никому не было дела до мёртвого Эдика и живого Глеба.

- Не можешь меня бросить, - повторил Глеб. - Не можешь! Ты же не всё успел. Это я! Это я успел всё, это я должен сдохнуть. У тебя ещё впереди потомство, концерт Леди Гаги и золотистый ретривер!

Кажется, с Глебом кто-то говорил. Пытался до него дотронуться, оттащить, оторвать его от трупа в перемазанной пылью белой футболке.

- Ты меня предал! - выкрикнул Глеб, выдираясь из чужих рук. - Предал! Ты меня предал! Я люблю тебя, я тебя люблю, люблю, люблю, я люблю тебя, а ты сдох! Ты меня бросил! Предатель!

Он ничего не слышал и не хотел слышать. Он ничего не чувствовал - всё внутри было мёртвое и холодное, прогнившее насквозь. Он ничего не видел - только яркие голубые глаза и красное пятно над правой бровью.

А потом его забрали, вытолкнув на улицу.

И всё закончилось.

- Глеб?

- "...грабители отличились просто неслыханной дерзостью, и это страшное происшествие должно сплотить жителей города и показать нам всю важность..."

- Глеб, ты тут?

Колюня поставил перед Глебом чашку и отошёл. Пластиковый стул скрипнул под его весом.

- Ты не ответил на вопрос.

Глеб оторвал взгляд от стола:

- Что?

- Ты придёшь в воскресенье? - терпеливо повторил Колюня.

Глеб провёл пальцем по краешку чашки.

- Нет.

- Почему? - стул укоризненно скрипнул; Колюня наклонился вперёд, заглядывая Глебу в лицо. - Ты выжил. А Эдик хотел, чтобы все, кто это переживёт, собрались в воскресенье и...

- Я не выжил, Колюня, - тихо сказал Глеб.

Они молчали почти минуту. Официантка переключила канал, и теперь там показывали шоу на льду.

- Я умер там, - сказал Глеб, не поднимая глаз.

По какой-то странной логике Колюня оказался единственным, от кого Глеба не тошнило. Пухлый неловкий плакса, которого успели вывести из подвала до... до всего.

В какой-то момент Глеб подумал, что мог бы выпихнуть вместо Колюни Эдика. И что тогда он бы выжил. От этой мысли всё внутри заполнялось желчью, и Глеб быстро от неё избавился.

- Всё это чушь собачья! - внезапно сказал Колюня.

От удивления Глеб стукнулся зубами о фарфор.

- Чт...

- Ты ведёшь себя, как будто у тебя невесту застрелили, - рявкнул Колюня. - Ты обалдел? Эдик погиб, по-настоящему погиб, это херово - но это не любовь. Ты живой и должен вести себя, как живой, а не как зомби в "Обители зла".

- Ого, ты смотрел "Обитель зла"? Я думал, ты трусишка зайка се...

- Глеб!

Колюня был зол. Впервые на памяти Глеба он был по-настоящему зол, и щёки у него возмущённо тряслись.

- Это не любовь!

- Откуда тебе знать?

- Это не любовь, - повторил Колюня. - Это... чёрт, чувак, я же не психотерапевт! Я не знаю, как это называется. Какая-то эмоциональная фиксация...

- Не неси херню, - поморщился Глеб.

- Это как стокгольмский синдром, только ты втрескался не в захватчика, а в товарища по несчастью.

- Мы все ему обязаны, - отрезал Глеб. - Если бы не он...

- ...то ты отмудохал бы Серого до кровавых соплей, - согласился Колюня. - Он был важен для нас. Он помогал нам. Но ты его не любишь.

- Я люблю его.

- Ты только думаешь, что любишь. Ты сам себе это вбил в башку.

- Я... - Глеб закрыл глаза, подрагивая ресницами. - Я чувствую это как любовь. Какая разница, что это на самом деле?

Колюня откинулся на спинку стула, и пластик под ним жалобно скрипнул. Он молчал долго - несколько минут, скрестив на груди руки и пытаясь взглядом высверлить дырку в чужой голове, а потом вздохнул и спросил:

- Что планируешь делать?

В конце концов, время лечит всё, кроме рака и СПИДа. Даже псевдолюбовь. Колюня понял главное: не было смысла торопить процесс.

- Поедешь в Черногорию?

Глеб качнул головой и сделал глоток. Кофе был отвратительный.

- Помнишь, я сказал, что сделал в жизни всё, что хотел?

Колюня кивнул.

- Я был неправ, - Глеб помолчал. - Я никогда не... Ну... Я никогда не заводил собаку. Может, с этого стоит начать.

- Дай угадаю, - вздохнул Колюня, и за сочувствие в голосе его захотелось убить. - Золотистого ретривера?

Глеб поморщился, сжав под столом кулаки. А потом улыбнулся.

"Веселишься?"

"Не психую по мелочам".

- Точно. Золотистого ретривера.

- Как назовёшь?

- Ещё не думал. Есть идеи?

- Как насчет "Маффина"?

- Это кличка для ослика!

- Эй, это нормальная кличка! Так звали кота моей тёщи, упокой господь его душу. Отвратительный был кот...

- Колюня, ну какого хера! Мою собаку должны звать как-нибудь солидно.

- "Виски"?

- Это не солидн... хотя...

Пышнотелая блондинка скандалила с официантом и требовала заменить ей салат. По телевизору показывали новости.

Жизнь продолжалась.

страницы [1] . . . [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>