Горячая гей библиотека

Ник, или Восемьсот тридцатый день сурка (глава 4)

Часть 3 (последняя)

826-й день сурка

- Я подумал, что... - я сглотнул. - Всё-таки это возможно - любить женщин и одновременно одного-единственного парня... Ты так не думаешь?

Никитос молчал, но я знал, что очень скоро он начнёт расспрашивать меня о моём прошлом. И действительно, он почти сразу же задал свой первый вопрос. Я честно выложил ему свою историю.

Сексуальное напряжение в который раз повисло в комнате, ощущаясь в воздухе, как влажность перед грозой.

Когда Никитос поднялся, чтобы дохромать до туалета, я бросился к зеркалу в коридоре. Убедился, что выгляжу, как всегда, сногсшибательно. Немного поправил волосы и побежал на кухню. Прополоскал на всякий случай рот, набрал полный стакан воды и вернулся в комнату. Встал чуть в стороне от окна, в луче яркого солнечного света.

Сердце моё колотилось. Вот сейчас, наконец, всё произойдёт! Член, как всегда напряжённый, прямой, твёрдый, раз за разом дёргался.

Заслышав шаркающие шаги Ника в коридоре, я одним движением опрокинул на себя стакан. Вода мгновенно пропитала футболку, полилась по брюкам и стала стекать небольшими струйками на пол.

Никита вошёл в комнату, когда я как раз "отпрыгивал" от обрушившегося на меня водопада. Конечно, отпрыгивал я не слишком энергично, так, чтобы остаться в луче солнечного света.

- Чёрт! - вскрикнул я всего за одно мгновение до того, как Никитос показался на пороге.

- Что случилось?

Я быстрыми движениями, "спасаясь" от воды, стащил с себя футболку, расстегнул брюки и стащил их. Уже через несколько секунд я стоял перед Ником практически обнажённым. Член выпирал просто немилосердно, оттягивая на себя чуть ли не всю ткань трусов. Я даже видел краешек обнажившихся лобковых волос с обеих сторон.

Смотри, Никита! Ты готов дрочить на меня два раза подряд! А вот тебе голый Артём! Настоящий! Во плоти! Вот его тело! Прямо перед тобой!

Ник, конечно, замер с открытым ртом. Смотрел на меня во все глаза. Я повернулся, тщательно следя за тем, чтобы мышцы на животе проступили рельефнее, и бросил мокрую одежду на подоконник. Потом, вроде как в полном замешательстве, повернулся в другую сторону, не зная, что делать. Теперь солнце освещало мой профиль, и Никитос видел и моё тонкое тело, и торчащий вертикально вверх член, и обтянутую тканью задницу. Трусы сегодня я выбирал особенно тщательно, поэтому ямочки на ягодицах ничем прикрыты не были.

- Блин! - повторил я, всё ещё глядя на то самое кресло, за которым вчера прятался. - Облился. Как-то дрогнула рука и...

- Я принесу полотенце! - обрёл, наконец, дар речи Никитос.

- Нет, куда ты со своей ногой! - быстро отреагировал я. - Сиди тут, я сам схожу!

И я двинулся прямо на Ника. Глаза его расширились, он нервно стал отодвигаться в сторону и даже при этом зачем-то поправил волосы - моё приближение он воспринял именно так, как я и хотел, - как приближение прекрасного, желанного и при этом ещё и обнажённого существа, того самого, о котором он мечтал последние несколько часов. Его член в одну секунду проступил на спортивных штанах прямым стержнем.

Я поравнялся с Никитосом и стал "протискиваться" мимо него в коридор. Нет, я его не касался. Но был настолько близко, что одного небольшого движения, собственно, просто нервной дрожи было бы достаточно, чтобы мы друг к другу прикоснулись...

Но, блин, этого не случилось! Ник забыл, как дышать, когда я медленно выходил из комнаты, но ко мне не притронулся!

Ну что за ёлки-палки! Ну как может парень, который в этот момент уже на меня бы вовсю дрочил, вести себя настолько отмороженно! Ну что ему мешает! Почему не плюнет на все эти глупые запреты в своей голове!

Я продефилировал до ванной, выбрал самое маленькое полотенце и вернулся в комнату. Вытираться, Никита, буду у тебя на виду! И, конечно, вытираться буду так, чтобы не прикрывать, а подчёркивать красоту своего тела.

Только бы не переборщить! Так легко сорваться и начать вести себя, как перевозбуждённый пассив из народного фольклора!

В общем, балансируя на тонкой грани между демонстрированием себя, голого и прекрасного, и удерживанием себя же в рамках приличий, я вытирался несколько минут. Под конец было уже прям больно водить шершавым полотенцем по совершенно сухой коже. Она покраснела.

Никита стоял на том же месте и глядел на меня, не отрываясь. Конечно, поспешно отводил взгляд, когда я поворачивал голову в его сторону, но я из всех сил старался этого не делать, и Ник имел полную возможность наслаждаться моим обнажённым телом во всех его деталях.

Ну, если и это его не заставит решиться, то уж не знаю что!

Но Никитос всё стоял и ничего не предпринимал.

Закончив "вытираться", я стал развешивать свою мокрую одежду для просушки на том самом кресле, за которым вчера прятался. Понятно, делал я при этом массу лишних, ненужных движений, купаясь в заливавшем меня свете.

Ник даже не задался вопросом, почему вдруг одежда должна сушиться здесь же, в комнате. Наверное, мысли у него сейчас были совсем о другом.

Ну, ничего, часок поверчусь перед ним голым, никуда он не денется!

Но Никита вдруг сказал:

- Я тебе дам свою одежду! Пока твоя сохнет!

- Да зачем! - попытался я его остановить. - Тепло, не замёрзну!

Будто он меня одевать бросился из-за того, что мороз в доме!

Никитос всё-таки вышел из комнаты, и я, несколько растерявшись, замер всё там же, на пятачке, залитом солнечным светом. Никакого плана у меня не было. Я был настолько уверен в том, что Ник не выдержит, что не подумал, что делать дальше.

Никитос принёс мне футболку и шорты. Теперь уж ему пришлось ко мне подойти. Я принял из его рук вещи, не преминув коснуться пальцами его руки. Никита при этом явственно вздрогнул.

Ну что ты дрожишь! Что ты глаза отводишь! Что ты вертишься, пряча от меня свой вздыбленный член! Да повали ты меня, наконец, на это кресло! Чёртов гомофоб! Или поставь буквой "зю" к подоконнику!

И всё же Ник лишь отдал мне одежду и сделал несколько шагов назад. Я развернул футболку, и сразу стало ясно, что она на пару размеров больше, чем нужно. Будет висеть на мне, как на вешалке.

И что делать? Будь у меня завтра, я бы безропотно оделся. В конце концов, того, что уже произошло между нами, с головой бы хватило, чтобы оказаться через день-два в Никитиной постели. Никуда бы он уже не делся! Помучился бы, повздыхал, попроклинал бы себя и свои извращённые наклонности, но не завтра, так послезавтра зажал бы меня в углу.

Но нет у меня этого завтра! Всё должно произойти сегодня! Причём сейчас!

Я посмотрел на Ника. Он отвёл взгляд. Ну что ты будешь с ним делать!

Я, ежесекундно ожидая, что Никита обнимет меня, стал надевать футболку. Не торопясь. По несколько раз примеряясь. Руки поднял, и Ник не смог скрыть невольного вздоха. А я ведь голый, член трусы разрывает, да ещё и с поднятыми руками стою, весь вытянувшийся вверх, тоненький, красивый, доступный!

И всё равно он ничего не сделал!

Футболка упала на меня, как парашют падает на парашютиста - скрыв меня всего. Она была мне по нижний край попы. Оно, может, и хорошо - подчёркивает длину ног, но ведь скрывает ягодицы! И дёргающийся член едва виден!

Шорты можно было и не надевать. Я в этой футболке был, как в платье!

И тогда я решился. Поднял на Никиту глаза и пробормотал:

- Слушай, я хочу тебе что-то сказать...

Ник вздрогнул.

- Артём, давай, чем разговоры всякие вести... - пробормотал он и замолчал, сглотнул. - Давай лучше "Фаустом" займёмся!

Нет, не давай!

- Никита, послушай!

Парень несмело на меня взглянул и вновь отвёл глаза.

- Я тебя... - начал я, но неожиданно для меня самого у меня не хватило смелости закончить фразу; я запнулся, и пришлось начинать снова. - Я тебя...

Никита упорно смотрел в пол, но сейчас так было даже лучше.

- Понимаешь... - сделал я новую попытку. - Я тебя...

- Артём, - проговорил Ник. - Давай вернёмся к немецкому...

Господи, было бы у меня завтра! Ну нельзя так насиловать мозги человеку! Тем более, любимому человеку!

- Никита, - я набрался смелости и всё-таки сказал: - Я тебя люблю, Никита!

Ник бросил на меня быстрый взгляд, но, о чудо, не сбежал! И в морду мне не врезал! Просто застыл неподвижно.

Я тоже молчал. После такого признания разве можно ещё что-то говорить!

Мне было трудно дышать. И сердце колотилось немилосердно.

- Артём... - наконец, проговорил Никитос.

Замолчал. Снова замолчал.

- Поцелуй меня! - прошептал я.

Ну что после этого должно было произойти? Конечно, мы должны были слиться в долгом поцелуе. Конечно, инстинкты заставили бы нас прикоснуться друг к другу! Конечно, рано или поздно мы бы занялись сексом...

Никита отвернулся и похромал на свой проклятый диван. Плюхнулся на него.

Я стоял возле его кресла, как дурак.

- Артём, сядь. Давай поговорим.

Понятно. Мужики, конечно, существа, движимые логикой, и, в принципе, могут договориться даже о том, чтобы трахнуться, но что-то мне подсказывало, что сегодня у нас с Ником уже ничего не получится.

- Сядь, пожалуйста! Я не могу думать, когда ты стоишь такой...

Красивый? Сексапильный? Желанный? Ну почему ты не скажешь этого вслух!

Я сел.

И мы начали говорить. Ничего существенного, конечно, сказано не было. Ни признаний, ни откровений. По бесконечному кругу Никита говорил мне, что он в принципе не понимает, как можно любить других парней, как можно целовать других парней. А я сидел, как пришибленный, и молчал. Потом вдруг решительно встал, не говоря ни слова, натянул на себя свою всё ещё влажную одежду и направился к выходу.

Впервые это не Никита меня выставлял за дверь, а я уходил сам. Меня мучила обида. Я искренне, вопреки всем доводам собственного разума, на Ника обиделся.

- Артём, останься! - не совсем уверенно сказал Никитос.

Зачем? К чему это?

Я, не обернувшись, выскочил за дверь.

Весь вечер я просидел в своей комнате с наушниками на ушах. Свет не включал, даже когда совсем стемнело. Ко мне периодически заглядывали родичи, пытаясь узнать, что случилось, но я, конечно, ничего объяснить им не мог. Не скажу же я им, что меня не захотел трахнуть парень, который сам же на меня дрочит! Или что единственный человек, которого я люблю и всегда любил, отверг меня! И то, и другое было правдой. В какой-то степени, конечно.

Я и сам не понимал, что меня так обидело именно сегодня. Ведь Никита отказывал мне и раньше. И в гораздо более жёсткой и нелицеприятной форме...

Под утро я решил, что у меня просто начинается очередная депрессия, и забылся тревожным, беспокойным сном.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Фантастика и мистика, Совращение натурала, Мастурбация

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>