BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Странная дружбаРейтинг: 4.72 (275), Автор: Кузьмич Часть 2 (последняя) После того, что произошло, я понял, что люблю Ивана. Иногда война стала отходить на второй
план. На первом оказались наши отношения и то тепло, та забота друг о друге, которые мы
несли в себе. Хотелось побыть одним, но это было просто невозможно. Только ночью, когда
спали на топчанах вповалку и если были вместе. Накрывшись шинелями, мы ласкали члены друг
у друга до оргазма. Мне нравилось, когда в мою ладонь била тёплая сперма Ивана. Я не вытирал
руку и держал её перед своим лицом, наслаждаясь запахом любимого парня. Утром вставал,
а мои губы и подбородок были в засохшей конче Ивана. Если бы не война, как бы мы были
счастливы! Но она, проклятая, всё время напоминала о себе. Как мы боялись потерять друг
друга - это не передать! Выучили адреса и имена родственников, знали почти всё о жизни
друг друга до войны. Очень боялись газовых атак. Однажды увидели поле боя, где применялись
немцами снаряды с отравляющими газами. Это был ужас! Трупы солдат были всюду, их не убирали,
так как это очень опасно и можно было самому погибнуть. Должно было пройти какое-то время,
прежде чем можно будет их похоронить. Они все были вздувшиеся, с багровыми лицами и
выкатившимися, белёсыми от газа глазами. И это всё делала просвещённая Европа, страна
Шиллера и Гёте - Германия. Русских травили, как насекомых. Когда в 1945 г. в Потсдаме
Германию разделили на четыре оккупационные зоны, я был этому только рад. Ни одно государство
в мире не принесло России больше горя, чем Германия. Но, помимо неё, с нами воевала и
Австро-Венгрия. Удивляли совсем юные солдаты-австрияки. Пугали конные отряды венгров
с шашками. Они разрубали ими тело пополам, от головы до пояса. На это было страшно
смотреть. Нам ещё везло с Иваном, что мы были вместе, нас не трогали. Армия - это очень
живой и подвижный организм, и люди долго на одном месте не находятся, особенно в войну.
Прошло уже 1,5 года, как я на войне, и год, как мы с Ваней полюбили друг друга. Нам так
хотелось большего, но за целый год мы не смогли ни разу остаться наедине. Только всё
украдкой и в спешке. Мне казалось, что кое-кто стал догадываться о том, что у нас любовь.
Я ловил на себе такие взгляды, старался не обращать на это внимания. Нас готовили
к завтрашнему бою. Стрелецкий сотник (поручик) и взводный урядник провели что-то типа
митинга, настраивая солдат на патриотический лад. Затем раздавали индивидуальные пакеты -
помощь фронту от княгини Воронцовой. Вечером, плюнув на всё, мы с Ваней исчезли на час.
По два раза сделали минет друг другу в тёмном лесочке. Пришли - кое-кто спал, некоторые
писали письма родным. Мы сразу легли спать. А уже часов в пять утра попёр немец. Это был
самый ожесточённый и страшный бой в моей жизни. Я видел, как один за другим падали мои
сослуживцы. Меня охватил такой страх за Ваню, что я, выскочив из окопа вместе со всеми,
бежал впереди любимого. Мне казалось, что я своим телом закрою любимого от пуль.
Разорвавшийся впереди снаряд ослепил меня, и я почувствовал, как его осколок резанул
ножом мне по ноге. Я упал, пытаясь в горячке вскочить, ударяясь телом о землю, хватая
руками воздух. Боль, дикая боль, от которой я теряю сознание... Прихожу в себя от того,
что мне в нос ударяет резкий запах. Открываю глаза - надо мной лицо Вани. - Ну
наконец-то! Он держит в руках пучок травы, которую трёт, и от неё идёт такой запах
нашатыря, что на глазах проступают слёзы. Я знаю эту траву, мы когда-то тоже её тёрли.
- Ваня, где мы? Почему так тихо? - Не беспокойся! Я несу тебя к госпиталю, а это
3 км. Всё уже позади. Мы прошли уже больше километра, осталось ещё немного. Держись,
любимый мой! Хочу наложить тебе жгут, что-то кровь не перестаёт идти. Он перевязывает
мне ногу выше колена бинтом из личного пакета. - Ваня, как же мы теперь? Он
наклоняется и целует меня в губы, обцеловывает всё лицо. - Не волнуйся, всё будет
хорошо! - и он взваливает моё тело на свои плечи... В госпитале меня сразу же положили
на операционный стол. Я не помню, как мы расстались с Ваней, - терял сознание.
Без ноги учился по-новому ходить. Сначала на двух костылях, а затем вот с этой
культяшкой и палочкой. На этом моя война закончилась. Приехал на свою родину.
В 22 года стал калекой. Когда научился неплохо ходить на культяшке - поехал на родину
Ивана. Оказывается, Ваня так и не пришёл с фронта. Родители показали формальную отписку -
пропал без вести. Попереживал я ещё года три, каждую минуту надеясь на то, что Ваня
придёт и я скоро увижу его. А затем женился. Уж очень девушка была доброй и полюбила
меня сильно. Моя курочка! Несмотря на мой вспыльчивый характер, я ни разу её не обругал
матом. Если она меня чем-то доставала, я кричал на неё: "Курица!" А уж если совсем
сильно допекала, то - "Курица мокрая! " или "Курица безмозглая!". А она меня звала
только "Голубь мой!". Родила мне двух сыновей и дочурку. Прожили очень хорошо...
Кузьмичёв сидел уже полчаса с вставшим членом. Ему очень хотелось кончить. Дед так
смачно рассказывал, как он отсасывал своему любовнику, что Кузьмичёв представлял, как
и у него сосут. Он взволнованно заговорил: - Кузьма, отсоси у меня! Что тебе стоит,
раз ты это уже делал. Отсоси! Но дед отказался. Парень тогда попросил подрочить ему,
и опять дед не захотел. От уговоров старика Кузьмичёв возбудился ещё сильнее. Уже
не контролируя себя, он встал напротив деда и стал дрочить себе сам. Он наяривал так,
что первый выброс достал деда и упал на его культяшку. Второй выброс залил деду туфлю.
Дед, сверкнув возбуждёнными глазами, заскорузлым пальцем поддел сперму, растирая её.
Он стал нюхать свои пальцы, закрыв глаза. Уже отдышавшийся Кузьмичёв спросил: - Ну,
как запах? Дедушка сказал: - Ваней пахнет. Родной запах!.. Когда мне всё это
рассказал Кузьмичёв, я тоже был в возбуждённом состоянии. Это сейчас я знаю, что
гетеросексуалу, которому буквально приспичило, всё равно, кому вставить и куда. Он и
мужика в попу трахнет, и пьяную страшную бабу куда угодно. А тогда я подумал: "Фу-у-у,
Кузьмичёв, как можно! Не молодой, нет кубиков на прессе, не широкоплечий, не красавчик,
не с шикарной причёской - в общем, совсем не принц". Мы и так с Кузьмичёвым дружили -
земляки ведь, а его рассказ совсем нас сблизил. Появилась общая тайна. В субботу нас
повели в баню, и я мылся рядом с сослуживцем. Когда я увидел Кузьмичёва голым, у меня
глаза округлились. Между его ног болталось что-то невообразимое. Такого большого и
толстого члена я ещё никогда не видел. Может, из-за этого к нему все и липнут? Ну вот,
теперь и я прилип. Дружба Кузьмичёва и деда продолжалась. Дед стал приносить ему еду,
баловал домашними вкусняшками. Иногда от него несло спиртным - дед приносил ему бражку,
пиво, самогон. А ближе к осени он вдруг перестал приходить. Кузьмичёв разволновался,
жаловался мне, что не может уже без деда. Я видел, что он по-настоящему переживает и
искренне волнуется. Однажды он не вытерпел и вечером, бросив пост, пошёл в дом деда.
Ему открыла старуха и провела его вовнутрь. Дед лежал в кровати, но вид у него был
здоровый и даже весёлый. Он так обрадовался солдату! Бабушка ушла спать. Дед махнул
на неё рукой. - Да что ты хочешь, курица! Она уже в 8 вечера спит, но, правда,
в 5-6 утра уже на ногах. Они, как всегда, поговорили о международной политике и
взбесившемся американском империализме, а уж потом о жизни и о хворях деда. Кузьмичёв
чувствовал лёгкое возбуждение. И чего на него Кузьма так действует? Дед тоже порозовел,
в подслеповатых глазах было и лукавство, и радость, и возбуждение. Он увидел бугорок
Кузьмичёва и, протянув к нему тонкую сморщенную руку, стал гладить член. Кузьмичёв
расстегнул х/б и достал своего монстра. Дед стал дрочить, а солдат откинулся на спинку
стула, вытянув ноги и закрыв глаза. Он быстро кончил прямо в дедову ладошку. Дед
свободной рукой приподнял своё трико и прошептал: - Потрогай! Кузьмичёв неуверенно,
но явно с любопытством просунул руку в пах к деду. Член стоял и был средний по величине.
Но солдата поразила смазка на члене. Дед убрал его руку. Кузьмичёв увидел полотенце и
дал его деду: - На, вытри руку. - Нет, не надо. Спасибо, что пришёл, ну а теперь -
уходи!.. Кузьмичёв с лёгким сердцем и лёгкими яйцами пришёл на пост, и вскоре его
сменили. Он ещё два раза выходил на этот пост и ждал деда, но тот всё не приходил.
А затем Кузьмичёва простили за его косяк, и он стал выходить в наряды на боевые посты.
Но вот увольнений в посёлок его лишили на три месяца. Мы с ним часто вспоминали деда,
беззлобно смеялись над ним, грустили о его любви к Ивану, о том, как тому поколению
досталось: две войны, революция, голод. Через три месяца Кузьмичёв пошёл в своё
первое увольнение. Он зашёл в местный магазин, купил красивую вазу для фруктов и
с радостью пошёл в дом к другу. Вышла старушка. Солдат объяснил ей, что пришёл
проведать деда. Та сразу заплакала. - Его нет уже два месяца. ПомЁр мой голубок!
Кузьмичёв растерялся. Он извинился и пошёл со двора, оставив вазу у калитки
на земле. Ему уже не хотелось никакого веселья. В магазине купил бутылку водки и
банку маринованных огурцов и пошёл на свой бывший пост. Там со своим сослуживцем он
помянул деда и лёг спать на досках, застеленных старой шинелью. Давило на сердце, и
очень хотелось плакать. Солдата на посту сменили, пришёл очередной сторож. Кузьмичёв
допил с ним водку и опять лёг. Вечером он грустный пришёл в часть. Мы с ним долго
разговаривали. Он мне стал рассказывать о своей жизни. - Я маму свою не помню,
она умерла, когда я был совсем маленьким. Отец всё не мог найти себе новую жену.
Помню, было с десяток чужих тёток с накрашенными губами, какие-то пьяные, крикливые.
Когда подрос, то понял: я мешаю отцу. От него никакого тепла не получал. Жили вдвоём
в комнате, в коммунальной квартире. Я вообще не знал ни любви, ни ласки. У меня
не было ни бабушки, ни дедушки, а так хотелось. Вот этот Кузьма - первый человек,
который меня выслушал, пожалел и полюбил таким, какой я есть. Сам необычным оказался.
Вот и тянулся я к нему... Мне так хотелось пожалеть Кузьмичёва и открыться ему.
А что, был бы у меня любовник рядом, да ещё и какой! Но я боялся огласки, ведь он мог
запросто рассказать обо мне кому-нибудь. После дембеля, в Москве, мы с ним тоже
встречались, но у нас появились и общие знакомые, и я снова стал бояться огласки.
Навряд ли Кузьмичёв бы мне отказал, ведь ему был очень нужен близкий друг. Вскоре
парень его нашёл, женившись на симпатичной девушке. Ну а я всё искал принца с кубиками
и красавчика. Были такие были в моей той жизни, но вот члены их были 12-14 см. А вскоре
женился и я, так больше и не встретив, не попробовав на вкус русского парня с большим
членом. P.S. Друзья мои! Зная ваш пытливый ум, хочу сказать, что всё касаемо меня и
Кузьмичёва в этом рассказе - абсолютная правда. Что касается деда - думаю, тоже правда.
Мог ли старый человек такое придумать и наговорить на себя!? А разве мы сомневаемся,
что в прошлые века тоже была любовь между мужчинами?
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Прошлые века, Военные
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|