Горячая гей библиотека

Личняк (глава 1)

Часть 1

Страх - вот то чувство, которое надёжно овладело мной с момента ареста, следствия и суда. Два года - это много или мало? Для 30-летнего первоходца в места не столь отдалённые - это достаточно много. Достаточно, чтобы перевернуть свой мир.

Ещё в СИЗО я кое-что понял: не показывать слабину, поменьше говорить о себе, а тем более о сексе (какой бы он ни был), не играть в карты и т.д и т.п. Но действительность, ожидавшая меня, превзошла мои самые плохие ожидания, хотя и окончательно раскрыла суть и черты моего характера, которые я скрывал в себе.

После суда и распределения меня и ещё около 35 человек отправили в исправительную колонию №* К-ой области. В пути всё прошло без происшествий. Как всегда, наверное, это бывает, все шептались о том, кто что знал об этой зоне. По разговорам, это была не самая плохая зона.

Наконец, прибыли. Машина заехала прямо в зону. После этого началось светопредставление: открыли двери, собаки лают, конвой с автоматами, цирики с дубинками, вертухаи орут и грозятся, нихера не слышно. Команда - построиться в две шеренги, от страха некоторые, как специально, тормозят. Короче, жути навели - выше крыши. Бля, так в Освенциме, по фильмам, фашисты этапы встречали.

Потом началась приёмка по личным делам. Дежурный называет фамилию арестанта. Надо выйти из строя, подбежать к дежурному и ещё раз назвать свою фамилию, имя, отчество, год рождения, статью, срок, начало срока, конец срока. Если ошибаешься, то поправляют с матюгами и издёвками. Каждый третий забывает назвать свою фамилию. Люди путают год рождения и свои статьи.

Пока шла приёмка, огляделся: огромный плац, около десятка двухэтажных домов кирпичной постройки, каждый обнесён высоким забором из металлической сетки, расположившееся точно в центре жилой зоны длинное одноэтажное кирпичное здание, скорее всего, столовой, пристроенная рядом котельная с баней.

Руководил всем и громче всех ругался прапор, совсем ещё молодой, спортивного телосложения. Лицо красивое, но злое.

- Приготовиться к личному досмотру! - крикнул неожиданно он. - Мешки развязать, сумки открыть!

- Сказал бы уж прямо, идите на "шмон", - прошептал угрюмо мой сосед.

Двое охранников проводили "шмон" очень быстро и профессионально. Выворачивали мешки и сумки, трясли рюкзаки - искали запрещённое: бутылки со спиртным, наркотики и т.п. Двое других под присмотром всё того же прапора довольно беспардонно и грубо обыскивали прибывших. С одного даже штаны содрали, а когда тот попытался их надеть, огрели дубинкой. На мне был обычный спортивный костюм; когда лапали меня, думал, с ног собьют. Злой прапор посмотрел на меня, постукивая дубинкой себе по ноге, ухмыльнулся чему-то. Я, в свою очередь, одарил его самым равнодушным взглядом, может, немного затравленным.

После того, как всех тщательно обыскали, новоприбывших по внутреннему коридору провели в административное здание.

- Строго по одному заходить в здание! - громко, звенящим голосом приказал злой прапор, как только мы приблизилась к проходной. - В конце коридора ждать!

Пока шёл по длинному коридору, от нечего делать читал таблички на дверях кабинетов: "Бухгалтерия", "Оперчасть", "Заместитель начальника по... тому-то", ещё один "Заместитель начальника"...

Идущий впереди группы прапорщик остановился возле двери с надписью "Смотровой кабинет", приказал ждать вызова.

Не прошло и пяти минут, как дверь кабинета распахнулась, и появившийся на пороге старлей приказал:

- Заходить тройками, быстро раздеваться догола, пройти медосмотр.

Я был во второй тройке. Заходим, там уже одеваются полуголые предшественники.

- Чё встали? Живо раздеваемся догола и к доктору, - злой прапор сидел на стуле и руководил процессом.

Я стянул сразу спортивную куртку с футболкой, трико с трусами и носками и, прикрываясь, пошёл первым к единственному столу, за которым сидел старый врач и парень в белом халате, оказавшийся практикантом. Врач мельком посмотрел на меня и только спросил, есть ли жалобы. Я сказал, что нету. Одним словом, мне показалось, что этих врачей больше волновало, как бы побыстрее заполнить карточки, нежели медосмотр.

Позднее, уже вечером, ещё раз пришлось вернуться в этот кабинет - другой врач брал у всех мазок из зада, засунув в анус кривую проволоку с ватой на конце. Хуй их знает для чего.

Первые сутки прошли дёргано. Не успел получить матрас, простыню, наволочку, подушку, одеяло, отстояв очередь и ругнувшись с каптёрщиком, норовившим всучить тебе всё старое и рваное, с вылезшей ватой, уже надо идти в другую кладовку за робой и биркой. Эту бирку полагается сразу подписать и пришить на робу, для чего тут была хлорка.

Тут же дёргают на беседу к операм. Спрашивают, всё ли у тебя нормально по жизни. Прямо в лоб предлагают работать на них. Чтоб отстали, сказал, что подумаю.

Затем вышел сам начальник. Он разговаривал сразу со всеми. Разъяснял, какие требования предъявляет, угрожал, просил задавать вопросы.

В зоне ценятся электрики, станочники, всякие художники, резчики по дереву и прочие. Когда я сказал, что электрик, заполнявший дело лейтенант радостно вздохнул:

- Ну хоть один будет...

Затем в карантине был один показательный случай: как-то утром приказали выходить на хозработы. Сразу нашлись блатные и приблатнённые, которые отказались браться за метлу и лопату. Тут же появился злой прапор, которого, кстати, все за глаза звали Игорьком, и его товарищи с дубинками, и они очень доходчиво объяснили, что бывает с теми, кто пытается установить здесь свои порядки.

Через пару дней меня перевели в барак. Барак - это типа казармы для заключённых с двухъярусными кроватями. Угол барака - блатное место. Там обычно спит (живёт) "смотрящий", авторитет. Рядом - его приближённые.

Зек с понятиями сам представляется авторитетным, которые быстро вычисляют его возможности и способности. Я же примкнул к простым мужикам. Присмотревшись, заметил парочку опустившихся, к которым нельзя прикасаться. Только увидев их, понимаешь всю незавидную долю петухов.

Умывальник и "дальняк" (туалет) - отдельное помещение.

Вечером, когда все на местах, в бараке стоит нескончаемый гул слившихся воедино голосов. Одни играют в азартные игры, в другом углу гоняют чифир; кто-то подельничает в надежде обменять потом поделку на чай; человек десять сразу хохочут над анекдотом; иные - спят под этот, казалось бы, непереносимый шум. Сигаретный дым стоит столбом. Но ко всему привыкаешь. Слава Богу, тепло.

Ночью по отрядным баракам постоянно ходят контролеры - группой, три-четыре человека, светят фонарём в лицо, будят, перебивают короткий сон.

Особо свирепствовал прапор Ярыгин, описанный выше Игорёк. Эта та ещё сволочь. Несмотря на свой юный возраст, он был женат и уже имел двоих пацанов. Не знаю, как он там в семье, а здесь он был настоящим садюгой, свой авторитет он заработал кулаками, пользуясь беззащитностью заключённых. Безнаказанность толкала его на большее. Начальство на это смотрело сквозь пальцы, главное, чтобы порядок был. Заключённые связываться с ним боялись. Связь между охранниками и зэками была не иллюзорной. Надо пронести грелово какое - надо просить контролёров, надо праздник какой справить - к ним же. Говорят, парни из соседнего барака нашли к нему подход через деньги.

В бараке, куда меня определили, заправлял Каштан. Фамилия у него Каштанов, что ли? Это был примерно 40-летний мужик, наглый и самоуверенный. Просидел он уже семь лет, и это была уже третья его ходка. В бараке жили 50 человек. Пара петухов-парашников заслуживают особого описания. Это были двое, по виду уже в годах, мужичков самого неопрятного вида, давно потерявших интерес к жизни. Как две тени, они выполняли всю грязную работу в бараке. Сомневаюсь, что кто-то в здравом уме пользовался ими для удовлетворения своих интимных потребностей.

Доёбываться до меня Каштан начал сразу после моего появления. Залупался по любому поводу. Думаю, может, ему грелово какое сунуть, чтобы он успокоился. Через его дружка пихнул ему пару пачек сигарет, отдал всё, что было, мол, от меня, только чтобы не придирался. Не помогло: вечером он демонстративно заставил меня грязной уборкой заняться, работой для петухов. Я отказался, за что и был слегонца отпизжен им и его дружками. На прощание пообещали перевести в петушиный угол.

- Видишь ту швабру? Сукой буду, если не натяну тебя на неё! - пообещал Каштан.

Урод, бля! Я в ахуе. Куда бежать? Кому жаловаться?

Вечером, прямо в дождь, в самом плохом расположении духа вышел подышать свежим воздухом из накуренного барака и нарвался ещё и на Игорька.

- Чё, бля, гуляем?

Я пересрал, думаю, только вот с ним ещё проблем не хватало. Говорю:

- Извините, товарищ прапорщик, - и я уже хотел ретироваться в ненавистный барак.

Посмотрев на меня с некоторым состраданием, он философски заметил:

- Тяжко? Привыкнешь ещё.

Я уставился в землю, но отойти боюсь без разрешения.

- Ты разбираешься в электропроводке?

Я молча кивнул, про себя отметив, что он не забыл об этом.

- Проблемы какие?

Я оглянулся на барак: все были заняты своими делами.

- Отойдём, - удивительно мягко так пригласил он.

Я прямо как есть шагнул в дождь из тени барака. С одной стороны, стучать на своих - прямая дорога в обиженный угол, но если Каштан тебе уже там место застолбил...

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, 18-19-летние, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>