Горячая гей библиотека

Вершок

Часть 2

И тут я сделал то, что не могу себе объяснить до сих пор. Схватил его руками за голову и, практически прижавшись лицом к лицу, тихо спросил:

- Вань, ты разве не понимаешь, что дорог мне? Я же о тебе пекусь.

Вершок молчал. Лишь удивлённо хлопал своими длиннющими ресницами из-за своих окуляров. А я... я вдруг крепко поцеловал его в губы. Сначала они были мягкие и податливые, а затем стали твердеть с каждой секундой, потому что Вершок начал осознавать происходящее. Он стал отчаянно вырываться, маленькими кулачками молотить по моей потной груди, а когда понял, что с его росточком со мной не справиться, стал просто размахивать руками, как мельница.

От этой борьбы я возбудился. Член принял боевую стойку и упёрся в бедро Ванька. Почувствовал это и он. В его синих глазах заполыхали искорки страсти вперемежку с неподдельным изумлением. Он даже перестал дышать и безвольно опустил руки.

Я снова попытался поцеловать его, но он резко отвернул голову и твёрдо произнёс:

- Пусти... Я не думал, что ты такой же... как он...

Эта фраза прозвучала отрезвляюще, словно пощёчина. Я сделал шаг назад, а Вершок, наконец, сообразив, как открывается дверь каюты, распахнул её и молча вышел.

Ещё минуту я стоял в недоумении от того, что сейчас произошло между нами. Клял себя последними словами, костерил на чём свет стоит Сапу и не находил себе место от стыда. До сих пор я считал себя исключительно натуралом. Никаких голубых поползновений в себе не замечал. Геев не ненавидел, но и не привечал. Относился к ним нейтрально. Для меня они словно в параллельном мире жили. С ними я не пересекался и даже не думал о них. А сейчас всю ночь не мог сомкнуть глаз от самых разных мыслей. Пытался понять, что вызвало возбуждение. То ли длительное отсутствие секса, то ли слова Петьки и беззащитность Вершка сыграли со мной злую шутку... Так ни к какому выводу и не придя, с трудом уснул только под утро.

Весь следующий день на душе было погано. Старался гнать прочь думы о Вершке, но, как назло, ноги сами несли меня по тем местам, где он мог находиться. Но его не было ни в салоне, ни в ресторане, ни на палубах.

К вечеру во мне стала закипать злость. Не на него, а на себя - из-за того, что вёл себя, как влюблённый школяр, что психовал, ревновал, искал встречи и рисовал одну картину похабнее другой. Мне казалось, что Вершок отверг меня из-за того старика; бесило, что я, считавший себя достаточно привлекательным, оказался не интересен ему.

В таких переживаниях прошёл ещё день. Мой Вершок так нигде и не появился. Тогда я плюнул на гордость и пошёл к нему в каюту. Решительно постучал в дверь и еле дождался, когда мне откроют. Ванька был бледен, тёмные круги под глазами выдавали сильную усталость и бессонницу. А краска смущения, которая вспыхнула на щеках, родила во мне шальную мысль - он в каюте не один. Поэтому я буквально оттолкнул паренька в сторону и стремительно вошёл. Быстро огляделся вокруг и метнулся было в гальюн, чтобы проверить, не прячется ли кто там. Вершок, словно поняв это, сам распахнул передо мной дверь.

- Проверяй! - тихо проговорил он. - Что ещё тебя интересует? Говори, по твоему же лицу вижу, что сейчас начнутся расспросы.

- Да, начнутся... В чём дело?! Решил стать затворником? С голоду хочешь тут сдохнуть?

- А тебе какое до меня дело!? - теперь завёлся и он.

- Мне какое? Мне?! А вот такое! Я перед твоей матерью отвечаю... Она тебя сюда для поправки здоровья отправила, а не для того, чтобы ты его окончательно подорвал...

- Ты что, и вправду вот об этом сейчас пришёл поговорить? О моём питании?

- А о чём?

- Слушай... Не юли... Я, может, и кажусь окончательным придурком, но себя таким не считаю... И тебе не позволю себя таким видеть.

- Ты не придурок. Ты... ты... - я осёкся.

- Ну, продолжай! - с вызовом бросил мне со злостью Вершок. - Скажи, что я педик, пидор, петух...

- Ты откуда таких слов набрался?!

- А что, разве не так?! Ты же после Сапунова всё это со мной сделал...

- Ты о чём?

- О том, что стал лапать меня, завалить меня хотел... выебать, как шлюху...

От таких слов у меня перехватило в горле. Я стал открывать рот, как выброшенная на берег рыба, и так же, выпучив глаза, пытался подобрать слова в ответ на обиду. Моя рука сама собой взлетела, чтобы ударить Вершка по скуле, но слёзы в его глазах меня остановили...

Друг смотрел на меня с отчаянием. Как малыш, которого разочаровал самый близкий друг. Крупная слезинка предательски скатилась по его острой скуле. Он смахнул её маленьким кулачком, всхлипнул, как-то сразу обмяк и устало отступил в глубь каюты. Он даже качнулся, наткнувшись ногой о край кровати. Я инстинктивно бросился к нему, чтобы поддержать, но он отпрянул, словно от прокажённого.

И всё же я подхватил его, крепко обнял и был прав - Вершку сейчас это было нужно. Он прильнул ко мне, как котёнок, и теперь, уже не сдерживаясь, заплакал навзрыд. Горячие слёзы орошали мою грудь, обжигали, разрывали сердце. Я присел на кровать, положил его голову к себе на колени и всё гладил удивительно шелковистые вихры. Молчал. Знал, что любые слова в этот момент будут лишними.

Минут через пять Вершок успокоился. Смешно шмыгнул напоследок носом, лихорадочно растёр слёзы по лицу и попытался встать. Я не дал ему это сделать. Прижал нежно голову к своим коленям и продолжил гладить её. Вершок тяжело вздохнул и, так же лёжа в моих объятиях, начал рассказ.

"Я всегда знал, что не такой, как все. Меня тянуло к парням. Думал, потому что слабенький, и искал в них защиту. Чуть повзрослев, решил, что это от того, что рос без отца. Я же видел, как вы вместе весело проводили время со своими папами. Как хвастались ими. А я завидовал вам. Однажды даже поругался с мамой, когда она на вопрос об отце сказала что-то нелицеприятное о нём и что нам лучше быть одним, чем с тем отродьем, что породило меня. Я не возненавидел её за эти слова. Просто никак не мог понять, почему обделён отцовской любовью, хотя у всех вокруг были папы - объекты гордости, защиты, поддержки и примеры в возмужании.

А потому я подспудно стал искать себе такого "папу" среди вас - друзей. Ты, наверное, не помнишь, как однажды резко осадил одного пацана, назвавшего меня безотцовщиной. Не думаю, что он тогда понимал, как сильно ранили меня эти слова. Сомневаюсь, что и ты знал, насколько твоя защита была важна для меня. Но с того момента я понял: ты - самый дорогой для меня человек. Видел в тебе самого доброго и сердечного человека. А ещё я стал боготворить тебя за смелость, силу и благородство. Помнишь, как ещё пацаном я свалился с крыши гаража и сильно рассёк коленку? В кровь разбил. Мне тогда было ужасно больно, хотелось расплакаться, но твоё присутствие остановило меня. А ты склонился надо мной, взглянул озабоченно, потрепал по макушке, сказал, что всё обойдется, и налепил на ранку лист подорожника, предварительно пожевав его. И опять-таки с твоей помощью я доковылял до дому. Увидев окровавленного сына, мама впала в истерику, стала допытываться, кто посмел так поступить со мной. А ты очень достойно успокоил её одной-единственной фразой: "Да не волнуйтесь вы так! Ваш Ваня цел, и всё у него до свадьбы заживёт". Сказал и спокойно зашагал по лестнице. Ты бы видел тогда лицо моей мамы. Она после этого ещё минут пять находилась в ступоре, словно её только что обдало вихрем от товарняка, промчавшегося прямо перед носом.

А я в ту ночь впервые увидел тебя во сне. В нём ты нёс меня куда-то на руках. Я обнимал тебя за шею и слушал твой шёпот в самое ухо. Что ты мне тогда рассказывал, я не понимал, только мне было так тепло и уютно сидеть в твоих объятиях, как никогда в жизни. А наутро я проснулся в мокрых трусах. Испугался, что сходил под себя. Вот только аромат от мокрого белья шёл совсем другой. Лишь потом я узнал, что пережил первую поллюцию. И она обязательно повторялась каждый раз во время сна с твоим участием. Многие сны я утром не помнил. Только всегда был уверен, что во сне видел именно тебя.

Такое постоянство пугало. Именно поэтому я перестал играть с вами, ушёл с головой в учёбу. Но и она не отвлекала от тебя. Сейчас смешно вспоминать, но я тайком, крадучись шёл за тобой и обратно. Ревновал к твоим играм с другими, наблюдая за вами с высоты своего этажа. А затем начал беситься, видя, что ты ухлёстываешь за девчонками. И мечтал, чтобы ты не переставал подтягиваться на турнике, что стоит у нас во дворе. Ведь я каждое утро любовался твоими мышцами, хотел слизать каждую капельку пота, что струилась по твоему классному торсу. Меня трясло от возбуждения постоянно, пока наблюдал за тобой из-за портьеры. Не страшась быть застигнутым врасплох, дрочил прямо в комнате. Ругал себя за эту слабость, но ничего не мог с собой поделать в эти минуты. А потом наспех завтракал, чтобы не пропустить твой выход из дома, чтобы снова и снова следовать за тобой в школу. Сбегал с последнего урока, если у тебя учёба заканчивалась раньше. И мечтал, чтобы именно ты просил у меня списать домашку.

Мама видела, что со мной что-то не так. Несколько раз водила к врачам, чтобы узнать, не случилось ли чего со мной. Ведь её любимое чадо стало неузнаваемым, перестало делиться новостями, замкнулось в себе и даже исхудало.

А потом меня отпустило. Не вмиг, конечно, не сразу, но мне полегчало. Ты ушёл в речной техникум. Наверное, тогда я понял, что мои попытки обратить твоё внимание на меня безуспешны. И действительно, что бы нас связывало? Я классический ботан. Ты идеальный пацан - брутальный, красивый и не обделённый женским интересом.

Редкие, случайные встречи с тобой уже не так ранили, только поднимали волны грусти..."

Я не перебивал Ванечку. Слушал рассказ, затаив дыхание. Его речь из заплаканной становилась отрешённо обречённой. И это наполняло моё сердце тяжестью. Сбивало с дыхания. Задерживало руки, что не переставали гладить его вихры.

На несколько минут в каюте повисла тишина. И в ней отчётливо слышался стук двух сердец: ровный и спокойный Вершка - и мой набат, цунами мчащий кровь. Я преисполнился нежностью к пареньку, который доверчивым котёнком лежал на моих ногах.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, С другом, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>