Горячая гей библиотека

Лесорубы (глава 2, последняя)

Часть 5 (последняя)

Рано утром приехали. Опять солдаты с автоматами, овчарки, готовые разорвать любого, автозаки. Загружают до плотной толпы и закрывают дверь. Теперь над нами главные бывалые и много раз судимые. Одного везли по этапу аж с Москвы, после повторного суда. Кликуха Шота, на вид лет 45. Кое-кто его знает и уважительно здоровается с ним. Все преклоняются перед ним. Вор - элита в уголовной среде. Говорит громко:

- Давно не ебался! Пидорасы есть в машине?

Ему показывают на меня и на ещё совсем юного паренька. Он выбирает молодого. Спрашивает:

- Как звать? Светка?

Паренёк от страха просто заблеял:

- Лё-а-а-ша.

Некоторые засмеялись.

- Становись на колени!

И плотная толпа вдруг расступилась, прижавшись к стенкам и друг к другу, и образовался круг. Лёша, как подкошенный, грохнулся на колени и стал расстёгивать вору брюки. В полумраке машины я не видел член Шота, но меня возбуждали чмокающие звуки Лёши.

- Зубы убери! Бля, сосать не можешь! Становись раком!

Лёша развернулся и приспустил штаны. И вор стал тереться об очко Лёши без смазки, на сухую. Наверное, член не входил, и он стал плевать на него. Наконец-то заработал тазом, громко шлёпаясь об попу паренька. Мы все как заворожённые смотрели на это. Я думал: "Какое скотство! Мы все стадо овец, мы животные! Какое унижение всех находящихся в машине!" Шлепки ускорялись, дыхание обоих усиливалось, иногда переходя в стоны. И я вдруг, при полустоячем члене, не дотрагиваясь до него, стал кончать. Вот тебе и скотство, а сам ещё и удовольствие получил. Куда-то приехали, наверное, в очередную тюрьму, стали по-одному по фамилии вызывать. Выпрыгиваешь из машины, и тебя с вещами заводят в пустую камеру. Спрашиваем у солдата:

- Скажи хоть какой город?

Видно, ещё салабоном был, буркнул:

- Оренбург.

Никто не ожидал, что повезут на юго-восток, к границе с Казахстаном. Бывалые стали говорить:

- Только бы не в Акбулак. Зона очень тяжёлая.

Нас всех с автозака разместили в одной камере. Все злые и голодные. Зато воды - пей, сколько хочешь. Шота со своим старым приятелем достал из сумки хлеб, сало, сыр и печенье. Вся камера глотала слюнки, а воры не спеша ели. Насытившись, Шота подозвал Лёшу и дал ему тоже бутерброды, и сказал, чтобы он поделился и со мной. Мы ели, и теперь все смотрели на нас с Лёшей голодными глазами. А я вспомнил Руслана с тюрьмы, который, узнав кто я, сразу сказал, что пидорасов он любит. Похоже, и Шота любит. Я подошёл к нему и спросил:

- Шота, как мне вести себя на зоне?

И услышал столько всего интересного на целых полчаса. Конечно, главный тюремный принцип, это "Не верь, не бойся, не проси".

- Ты никому ничего не должен, но место своё должен знать. Если кто тебя захочет, то должен тебе что-то заплатить. Сигареты, чай и т.д. Но ты смело ему можешь отказать, решаешь всё только ты. Но ты не должен отказываться от работы по соблюдению чистоты, слушаться блатных и т. д. и т. п.

Меня это немного успокоило, беспредела не будет, но навешать могут ни за что.

Зона

И всё-таки именно я попал в Акбулак, многих развезли по другим зонам Оренбуржья. Почему его так боялись? Где-то под 1000-1200 человек. Двухэтажные корпуса, столовая, больничка (медсанчасть), администрация, учебный корпус. Всё компактно и довольно чисто. Очень много местных с Оренбургской области, казахи, метисы.

Воров мало, зона рабочая. Крытыми длинными машинами зеков возили в рабочую зону, в 4-5 км от спальных корпусов. Уже это очень тяжело. Бесконечные проверки в любую погоду. А климат там очень суровый. Летом жарища, а зимой сильные морозы и почти всегда лютые ветры. Пронизывают тебя насквозь, до костей.

В машинах постоянные драки за передние места, иерархия очень чёткая: бригадиры, всякие контролёры, приблатнённые, долго сидящие по суровым статьям, затем работяги, черти (опустившиеся работяги) и пидорасы. Этих совсем мало, со всей зоны человек 10-15 ездило. Делали только три продукта: сетку- рабицу разных размеров, кирпич и известь. Работали в две смены: день, ночь по 10 часов, 4 часа оставляли на проверки и доставку с зоны рабочей в спальную и наоборот.

С кирпичом всё понятно: глина, песок, сушка сырца, обжиг в печи. С сеткой тоже всё просто. С металлургического завода привозились бабины с проволокой, и спецмашины гнули её и сплетали. А вот обжиг извести был очень вредным для здоровья. Полагалось только год держать зека на этом производстве, иначе пары извести разъедают лёгкие и начинался туберкулёз. Производство это очень тяжёлое. И я попал именно на известь. Привозились с местных карьеров громадные куски мела. Его надо было колоть на мелкие куски. Нагружали это в тележку и везли круто в гору. Затем подъёмником доставлялось к жерлу печи и высыпалось. Орудия труда точно такие же, как и 100 лет назад, при царской России: кирка, молот, лопата, тележка.

Я и так был худощавым, а тут стал просто таять. Работа невыносимая, кормёжка ужасная. Первая посылка из дома только через год отсидки. Первая зарплата, 15 руб., только через месяц работы. За малейшую провинность сразу же лишали ларька (магазин внутри зоны).

Местные казахи оказались очень жёсткими и безжалостными. Мы их называли басмачами. Мужское общество без женщин - ужасно. Каждый хочет быть выше, чем он есть на самом деле. И что бы как-то утвердиться, надо унизить, оскорбить, подставить, обмануть - вот удел мужчины на зоне. Самые отъявленные негодяи ставились бригадирами, которые безжалостно обращались с работягами. Давила администрация планом, работой, но ещё больше давили на тебя сами зеки. Больничный корпус забит туберкулёзниками. От невыносимых условий человек сильно худел, слабел. Процветал чефир, когда кружка очень крепкого чая идёт по кругу и зеки вынуждены его пить, что бы как-то взбодриться. И если кто-то один уже является носителем палочки Коха - всё, туберкулёз тебя не минет, ибо организм очень ослаблен. Ни о каком сексе не могло быть и речи. Тут бы остаться живым.

Через месяц такой жизни у меня появились вши в белье: майке и трусах. Я был в шоке. Откуда? Почему? Вот так говорят, во время войны, от страшных переживаний, голода и антисанитарии, они появлялись у человека. Как тут не вспомнить советского классика Алексея Толстого: "Тот, кто не кормил вшей в тюрьме, не знает, что такое государство". Теперь я знаю, каким оно может быть безжалостным, беспощадным и равнодушным. Рассказал начальнику отряда, офицеру.

Он уже на следующий день пригнал к бане прожарку, и все зеки отряда, сидя в бане голыми, ждали, когда их вещи пройдут обработку горячим паром. Оказалось, что вши были почти у всех, но все молчали. Безропотное стадо, издевающееся только над слабыми. Я серьёзно разочаровался в мужчинах. Вдруг почувствовал, что я очень сильный по характеру. Что на меня можно положиться, старался всегда держать слово.

Оказалось, что институт не зря закончил, многое знал и умел. Ко мне никто не доёбывался в смысле секса. Мне же ничего не хотелось. Пришли документы от жены о разводе. Подписал, не читая, всё оставил ей. Там мой сын, моя настоящая любовь. На извести я проработал два месяца.

Меня вызвал к себе зам начальника колонии и, немного побеседовав, назначил в цех сетки. У них горит план, а зеки часто ломают оборудование, и мне как инженеру надо будет его налаживать. Я очень обрадовался. На сетке вообще была лафа, станки примитивные. Детали делал сам, если что-то серьёзно ломалось.

Весной у всей зоны начинается обострение. Все вдруг хотят трахаться. За молодыми петушками велась целая охота. Ночью их гнобили работой, а днём одаривали чаем и сигаретами и зажимали их, как девок, где только можно. До смешного доходило, цех на половину не работал, а бегал по рабочей зоне за парнями. Но я достиг уже такого положения, что ко мне никто не лип, хотя иногда попытки были. Ну и конечно же мой возраст. Сидят совсем молодые, они и трахают молодых, 18-летних. На зоне, как и в свободной жизни, - культ молодости.

Меня весна тоже накрыла. Пригрел одного, месяц как 18 стукнуло. Его ещё там раздолбали. Но паренёк классный! В моём вкусе. Смелый, дерзкий и очень симпатичный. За свою дерзость уже один раз был бит. Настоящая дворовая шпана. Отдавался страстно, самозабвенно и был невероятно хорош в такие моменты.

Незаметно подошло моё условно-досрочное освобождение. Снова суд, который признал, что я встал на путь исправления (???) и своим трудом искупил свою вину.

Меня отправили на химию. Это принудительные работы, но на воле. Комендатура небольшая, 5 бараков по 60-80 человек в каждом. Работа только на кирпичном заводе городка Соль-Илецка. Здесь мне крупно повезло. Предоставили работу кочегаром. Летом топить один котёл для бани, а зимой обогревать бараки.

Это было неплохое время. Начальник комендатуры был очень строг. В одной из комнат барака он застукал двоих молодых парнишек, трахающих 40-летнего. И всех троих отправил снова в свои зоны. На воле статья 121.1 исправно работала. Каково будет двум парнишкам вернуться на зону, но уже петушками? А если они кого-то там обижали? Месть будет ужасной.

Прошла осень, зима. Я спокойно выходил в город, ходил в кино. На рынке покупал продукты. В то время с ними начались проблемы. Деньги есть, а купить нечего. Бегали на станцию и в вагонах-ресторанах покупали кое-что. Родители и сын присылали мне регулярно письма. Жена не была против их дружбы, и они помогали ей.

Мне оставалось ещё два месяца работать в комендатуре, когда 27 мая 1993 г. в "Российской газете" был опубликован одобренный парламентом указ Ельцина о снятии со статьи 121.1 уголовного наказания за добровольное сексуальные отношение между мужчинами. В остальном статья не изменилась. Для меня это было что-то невероятное, что не укладывалось в моей голове. Получается, я сидел вообще ни за что. Те, кто со мной общался, - поздравляли меня. Но большинство игнорировало. Конечно, завидовали, что я не вкалываю так, как они у горячих печей, что всё время сижу в комендатуре и читаю книги, смотрю телевизор. А тут ещё и статью отменили. Я стал собирать вещи. Пошёл к начальнику комендатуры, но он меня сразу же отрезвил.

- Придёт приказ письменный - освобожу, а так никуда отсюда не уезжать.

И я ещё два месяца ждал приказ, а тут и срок моей отсидки подошёл. Я теперь всегда помогаю знакомым, которые оказались в тюрьме: шлю посылки с дорогими сигаретами (для поднятия их статуса), высылаю деньги, пишу ободряющие письма. На Руси самые громкие фамилии всегда помогали погорельцам и каторжанам. Да и народная мудрость говорит: "От сумы и от тюрьмы - не зарекайся".

04.19г.

страницы [1] . . . [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Групповой секс, Тюрьма

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>