Горячая гей библиотека

Любодей (глава 1)

Часть 4

4. Наваждение

Всю следующую неделю я ходил как чумной. Всё валилось из рук не только дома, но и на работе. Хотя она у меня невесть какая сложная. Я ведь после окончания школы так никуда и не поступил. Стрёмно было уезжать куда-то из дома, хотя одноклассники звали учиться в город. Ссылался на то, что не могу оставить мать одну в хозяйстве, а сам не знал, в какой области я бы мог свои таланты применить. С точными науками не дружил, особой мечты кем-то стать никогда не было. Правда, я рисовал хорошо. Но, по словам мамки, художеством только богомазы должны жить. Так и работал разнорабочим на ферме. Принеси, погрузи, почисти... Вот так.

Но и эта неквалифицированная работа не спорилась после помывки в бане с дядей Митей. Мысли путались. Всё пытался понять, почему я, молодой и, наверное, симпатичный парень, вместо того чтобы на девок заглядываться да об их скрытых пещерках мечтать, всю последнюю неделю мужские мотни рассматривал да пытался угадать, какое богатство там колышется. А они, как назло, всё время в глаза так и лезли. То кто-то из мужиков в разговоре почешет кое-что в паху через свои портки, то кто-то, присев на корточки для перекура, выставит напоказ обтянутые тканью прелести. А однажды Ванька - конюх наш - без стеснения, лишь чуток отвернувшись, вывалил из треников вместе с крупными яйцами хуй свой и стал мочиться на стену фермы. Стоит, покачивается от удовольствия, что, наконец, опорожниться время выкроил. А как мощная струя иссякла, так долго ещё стряхивал каплю за каплей остатки. Выдаивая последнюю порцию, потянул свой немаленький отросток, помацал, да так смачно, что он, казалось, в размерах вырос, и не торопясь заправился. Всё это действо я рассматривал как эротический фильм. У самого член не просто приподнялся, а окаменел вмиг. Яйца поднялись, прижатые мошонкой, и требовали удовлетворения. Еле дождался, когда Ванька за угол свернёт. Тогда я разом на его место и пристроился. Спустил после трёх-четырёх передёргиваний тугую струю спермы. Она плюхнулась в лужицу мочи, да так и осталась плавать на поверхности, словно наледь в озере.

А в пятницу вечером мама вдруг вспомнила дядю Митю.

- Чего-то Митьки давно не видать. Ты сходил бы к нему, что ль. Не захворал ли? Да, и помощи попроси. У бабы Нюры в избе порядок надо навести. Хлам вытащить в огород да сжечь. Что поприличнее, предложим соседям. Нам же только комод привезти надо. Он мне всегда нравился. Ты сходи к Митьке, пусть подсобит.

- Угу, - буркнул я и поплёлся на околицу к дому дяди Мити.

Постучал в окно - нет ответа. Окликнул громко, думая, не в огороде ли он - тишина. Тревожась за него, толкнул дверь в избу и вошел. Гляжу, а он растянулся на койке в чём мать родила и безмятежно посапывает в две дырки. Да так крепко, что даже мой топот его не разбудил. Интересно другое: перед тем, как вырубиться, этот развратник себя ублажил на славу. Следы рукоблудия растеклись по волосатому животу, мутная капля повисла на подбородке, а рука продолжала сжимать размякший член. Но и в таком состоянии он смотрелся заманчиво. С головки свисала серебристая нить молофьи, ствол лоснился от пахучей влаги, яйца распластались меж жилистых ног и покачивались при каждом вдохе-выдохе.

Недолго думая, подошёл я к кровати, опустился на коленки и начал рассматривать эту "картину маслом". В нос ударил специфический запах немытого тела, спермы и двухдневного перегара. Но это не оттолкнуло меня, наоборот, раззадорило. Я моментально приспустил штаны с трусами и начал двигать жаркой ладонью по своему стволу. В голове опять помутилось, так что я, кажется, качнулся от сладости момента. Вот так и получилось, что моё лицо оказалось в непосредственной близости от Митиной колбасины.

Уже не контролируя себя, лизнул я пахучие яйца, шершаво потянул языком тёмную мошонку, глубоко вдохнул аромат спящего самца и, осторожно убрав руку с члена, погрузил его в рот.

Удивительно, но противно не было. Поразил терпкий привкус спермы, которой были перемазаны ствол и головка дяди Мити. Моя-то спущенка более сладкая будет, решил я. Помнится, однажды облизал пальцы, после того как кончил. До сих пор хранится это в памяти. Здесь же всё было другим: и вкус, и послевкусие, и консистенция...

Пока я анализировал эти различия, Митин член стал увеличиваться, напрягаться, тесниться в моём рту. А потом и бёдра мужчины в дело включились. Толкают в рот снизу ритмично так, волосьями мой нос щекочут. Я глаза-то поднял на лицо дяди Мити, а он, оказывается, с прищуром за мной наблюдает, лыбится, зараза такая!

- Смелее, Егорушка, - жарко шепчет он и опускает руку мне на голову.

Не стал на затылок давить, а просто вихры ласкает, да стонет, как шлюха последняя.

- Еби меня хлеборезкой своей, еби, родной, не стесняйся.

А я-то и не робею ничуть. Отбросил прочь воспитание, пытаюсь повторить урок, который в бане самому преподали.

С первым в своей жизни отсосом справился быстро. Дядя Митя матюгнулся грязно, вцепился что есть мочи в кудри мои да затрясся, как в падучей. А тут и сперма подоспела. Жаркая, терпкая, даже с перчинкой какой-то. И почему-то малиной отдаёт. Видать, наливочка не закончилась. Молофьи было немного, как-никак не первая порция сегодня наружу выплеснулась, потому вся и уместилась в моём рту. Я побултыхал сперму в себе, распробовал её как следует да тонкой струёй выплюнул на ладонь, что яростно дрочила член. От такой смазки и у самого оргазм наступил быстро да ярко.

Я потом ещё несколько дней вспоминал запах коктейля из наших кончин - молодецкой и застоявшейся вперемешку с хмельной и взрослой. А ещё вспоминал, как дядя Митя дочиста вылизал каждый мой палец от этой смеси. Ничего зазря не оставил. Лежит довольный, как кот, сметаны обожравшийся.

- Такими шагами, Егорушка, мы с тобой далеко зайдём. Глядишь, через недельку выебешь меня, а к концу месяца и я тебя распечатаю...

- Хватит ржать, дядя Митя! Мечтатель, бля! - прихожу в себя я.

Мне бы в стеснении краской смущения залиться. Но только почему-то легко на душе стало в эту минуту. Может, от двойного удовольствия, а может, от того, что я свыкся с природой своей. В конце концов, гей - он и в Африке гей. И в глухомани нашей тоже. Такой же, как многие. Как дядя Митя. И как мой отец, как оказалось.

5. Откровение

Как и договорились, на следующий день дядя Митя пришёл к дому бабы Нюры, чтобы помочь с уборкой. Быстро вынесли всё утлое и ветхое наружу, дождались, когда это прогорит в огне, и вернулись, чтобы за комод взяться. Сначала повытаскивали ящики и повытряхивали их. Всё содержимое сложили в углу, чтобы потом перебрать. И в самом нижнем ящике под стопками стираного постельного белья я нашёл кипу писем, аккуратно перевязанную бечёвкой. Адрес доставки на конвертах был бабкин, а вот у отправителя - московский. Фамилия такая же, как у нас бабулей. По инициалам понял, что письма были отцовскими.

Я растерялся. Воспитание вопило, что читать чужое нельзя. Но интерес к родному папке пересилил запрет. Озираясь, чтобы не увидел дядя Митя, сунул письма за пазуху и, сославшись на усталость, начал собираться домой. Давай, мол, завтра на телеге этот комод домой завезём, а то сил уже не осталось. Дядя Митя был только рад предложению. Демонстративно потянулся, разминая усталые мышцы, и лёгкими похлопываниями по моему заду выдворил меня из избы. А когда из ворот-то выходили, обнял меня нежно за талию и с заискивающим взглядом стал снова зазывать в баньку. А для пущей важности всё норовил мне руками хуй потереть, как последний аргумент в пользу моего положительного ответа.

- Дядя Митя, какой же ты ненасытный в твои-то годы! Ведь только вчера два раза спустил. А может, больше. И всё не хватает тебе! Как пацан, ей Богу! - сказал я, сам чувствуя, что тоже возбуждаться начал.

- Да, мне не хватает. А ты себя со стороны видел? Вон какой соблазнительный хлопец из тебя вырос!

- Так я ж не неделю назад вырос. Где ж ты раньше-то был?

- А вот там и был! Я, если хочешь знать, давно на тебя глаз положил. Только уж больно строга твоя бабка была. Под страхом смерти запретила к тебе даже приближаться.

Я опешил.

- Ты чего это, дядя Митя? Как это? Баба Нюра? Запретила? Она что, про тебя знала?

- И не только про меня.

Я совсем перестал соображать.

- Ты, это... не бери пока в голову, что я сказал... вот придёшь завтра в баню, я всё тебе и поведаю. Теперь уже ничего не утаю.

Так за разговорами мы дошли до моего дома, попрощались и разошлись.

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Вода: баня, река

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>