Горячая гей библиотека

История одного переезда

Часть 2

Через некоторое время, безумно долгое по моему восприятию, отец стянул полотенце, под которым оказались боксеры, и лёг на кровать. Поскольку было лето, а одеяло было уже упаковано, укрываться мы должны были одним пододеяльники, но папа просто лёг на свою часть и не спешил забираться под него, продолжая залипать в экран.

Я терялся в догадках: что происходит в его голове, что ждёт меня дальше и что вообще делать, будет ли правильно уснуть, смогу ли я вообще заснуть с такими мыслями в голове... Крутившийся хоровод порождающих друг друга вопросов клевал мою голову, поэтому внезапно лёгшая на моё плечо рука отца заставила вздрогнуть. Притворяться спящим было уже бессмысленно. Попытавшись совладать с голосом, чтобы он не дрожал:

- Да, пап?

- Слушай, нам нужно поговорить.

Кусок железа в пятках растёкся жидкой холодной массой по всему телу, особенно отдавая в животе, затылке и запястьях, вата заполнила ноги, а каждое биение сердца отдавалось шумом в ушах и было будто настолько сильным, что каждый импульс заставлял изображение дёргаться так, если бы глаза пульсировали вместе с сердце. Набравшись смелости для фразы, но не найдя достаточно наглого тона, голосом нашкодившего хулигана я спросил:

- А это точно не ждёт до утра?

- Нет, сын.

Ответ был короток и ясен, разговора не избежать, я перевернулся и оказался лицом к лицу с человеком, чьё тело очень желал, а чьей реакции на себя боялся больше всего в мире. Синие глаза в темноте казались чёрными, а борода придавала лицу неестественную форму. Отметив про себя привлекательность закинутой под голову руки, я облизнулся и спросил, о чем он хотел поговорить.

Описывать сам разговор я не вижу особого смысла, пускай он и вышел нетипичным, судя по чужим историям, которые я знаю. Сначала я спокойно пытался оправдаться, что я не виноват и ориентация случилась сама собой, а потом разрыдался, потому что папа молча меня слушал и я воспринимал тишину как осуждение, не в силах распознать его мимику в темноте комнаты. В какой-то момент я выговорился и замолчал, продолжая лишь плакать, не в силах остановиться, слезы сами продолжали катиться из глаз, сколько бы я не пытался их сдержать. Я уже сидел на кровати, упираясь спиной в стену, вечно пытаясь отвернуться к окну, чтобы не видеть даже силуэт отца. Тем внезапнее для меня было то, что он сгрёб меня, положил рядом с собой и обнял всем телом: я чувствовал, как я "поместился" в него, так как ростом был куда меньше, вся поверхность моего тела прикасались к его волосатому горячему телу. Он большим пальцам руки убирал слезы и шептал мне в ухо, что я его сын, несмотря ни на что, поэтому я не должен переживать, пусть это и удар для него. Плач возобновился, только на этот раз от облегчения, затихнув через несколько минут. Уткнувшись носом в волосы на груди, я мирно уснул со своим отцом, рядом с которым чувствовал себя в ещё большей безопасности, чем раньше.

Утро наступило с тяжёлым осознанием, что много плакать ночью означает больную голову на следующий день. Папа улыбался, поцеловал меня в лоб, хотя это было ему несвойственно, затем не спеша вылез из кровати. Встав посреди комнаты, он потянулся руками к потолку, разминая тело, но внимание моё привлёк член отца, явно выпиравший от утреннего стояка. Мой взгляд не укрылся от папы, но он промолчал и ушёл в ванную.

Я же подошёл к окну и вдохнул воздух с улицы, насыщенный ароматами цветущих клумб и городской пыли.

День начался типично для последнего времени: мы позавтракали, доупаковали остаток вещей и оказались в странной ситуации, когда оба чувствовали себя неловко. Папа спросил, хотел бы я с кем-нибудь попрощаться в городе, я сказал, что с удовольствием встретился бы со своими друзьями, на что он сказал, что у него тоже есть пара дел. На этом и порешали, к тому же фура, которая должна была забрать наши вещи, не могла приехать сегодня.

Разойдясь по своим делам, я прокручивал в голове всё произошедшее и улыбался своим мыслям: надо же, как повезло. Договорившись встретиться с другом, я тотчас же ему при встрече все вывалил сходу. Он меня поздравил, и остаток дня с вечером мы провели в его дворе с несколькими бутылками пива, обсуждая дальнейшую жизнь и надеясь, что в общежитии того ВУЗа, куда мы оба хотели поступить, будет возможность заселиться вместе.

Домой я вернулся поздновато. После встречи с другом я захотел прогуляться по родному городу, поэтому не спеша шёл, не выбирая короткий путь. Дойдя до квартиры, я с удивлением обнаружил пустую бутылку водки в коридоре. Заглянув на кухню, увидел там пепельницу с горкой окурков - что странно, мой отец не курит - и ещё несколько пустых бутылок пива и сидра, расставленных в каком-то странном порядке по всей кухне.

Умывшись, я прошёл в свою комнату, забыв, что она представляет собой пустой короб без мебели, с одним раскрытым чемоданом около входа и обнаружил открытую дверь на балкон, выйдя туда, нашёл разбитую бутылку из-под пивного напитка и ещё несколько окурков. Собрав всё руками и отнеся на кухню в урну, естественно, порезавшись по пути, пошёл в последнюю оставшуюся комнату - родительскую спальню, держа во рту кровоточащий палец, так с ним я и застыл около дверей.

Картина открывалась шедевральная: отец только в носках и трусах лежал на кровати, широко раскинув конечности в разные стороны. В одной руке отца находилась только начатая бутылка то ли виски, то ли коньяка, а в другой телефон с горящим экраном. Поцокав языком, я подошёл ближе к этому ложу, начиная чувствовать возбуждение, так как понимал, что в таком состоянии могу воплотить часть своих фантазий в жизнь, но решил сначала привести обстановку в порядок. Потеребив руку отца, удостоверившись, что он крепко спит, я забрал бутылку у него из рук, естественно, попробовав содержимое, а потом взялся за телефон... На котором было открыто моё изображение. Фотография, как я сплю, сделанная отцом несколько месяцев назад. Там во сне я принял забавную позу, отклячив попу кверху и лежа так на кровати, тогда мы все посмеялись, но видеть эту фотографию у напившегося отца было странным.

Я присел на свободное пространство и решил пролистать другие фотографии. Там оказались ещё несколько снимков со мной разной степени откровенности, где-то было лишь лицо, но большинство фотографий было либо с пляжей, либо с полураздетым мной. Нажав "назад", я обнаружил, что это закрытый альбом в социальной сети. Решив, что узнал и так слишком много, я заблокировал папин телефон и, уставившись на очертание члена в его трусах, задумался, что бы это могло значить.

Попивая время от времени из бутылки, я фантазировал, как было бы круто, если бы мой отец смотрел бы на мои фотографии с плотским интересом, но понимал, что это маловероятно. Скорее, просто пляж был тем местом, где у меня было больше всего снимков, а ту фотографию в забавной позе сна и так сделал отец, так что куда более реалистичным казался вариант, что папе нужно было время, чтобы принять мысль о том, что его сын гей и в алкогольном опьянении, он просто пересматривал имеющиеся снимки. Вдруг мне стало интересно, как называется альбом с моими фотографиями, но я собственноручно заблокировал телефон, а пароля не знал.

Расстроившись, я лёг рядом с отцом, утыкаясь носом в его подмышку, пахнущую дезодорантом, закинул одну ногу на него, а рукой стал водить по торсу отца, распутывая волосы на его груди и животе, а также задевая соски пальцами. Спустя какое-то время я заметил, что в трусах отца произошли изменения и его болт был в полуприподнятом состоянии, топорща ткань трусов, скрывающих и принижающих мужское достоинство моего отца. Подумал, что если смогу снять с него нижнее белье, то с утра просто наплету, что застал папу таким, но снять одежду оказалось невозможным, так как поднять огромное тело мне было не под силу.

Осмелев, я просунул руку в штанину боксеров и впервые дотронулся до гениталий отца. Ощущения на девять из десяти, скажем честно. Минус балл за невозможность видеть. Но жар полувозбужденного органа и суть самой ситуации заставляли меня трястись от собственного возбуждения в разы сильнее, чем в ночь накануне. Все же положительные эмоции сильнее отрицательных.

Поначалу боясь совершать какие-либо резкие телодвижения, я кончиками пальцев дотрагивался до детородного орудия своего папы, прокручивая в голове те сюжеты, которые знал, даже собрался пойти сходить на ножницами, чтобы разрезать ткань трусов, но оторваться от новообретённой игрушки было невмоготу. К тому же в какой из коробок искать такую мелочь, как ножницы, я понятия не имел.

Всё, что мне оставалось, в тесноте белья и слабом свете улицы водить по стволу из стороны в сторону, ощущая, как постепенно внезапно начавшееся у папы возбуждение сходит на нет в отличие от моего. Минут через пять член отца уже просто помещался мне в ладонь и никак не реагировал на мои прикосновения. Поисследовав промежность отца ещё немного, я лишь отметил для себя, что член у отца больше, чем у меня как в спокойном, так и в стоячем положении (и это учитывая то, что он не вставал полностью!), а также, что в паху у отца густоватый волос, короче, чем на теле, но все же много. Кроме того, меня очень заинтересовали родительские яйца, но доступа к ним было чуть ли не меньше, чем к самому члену.

Чуть ли не подвывая от безысходности и невозможности развлечься с отцом, я просто забрался на него, усевшись задницей ему на бугорок члена, выделявшийся из нижнего белья, а руками, удерживаясь за плечи, помогал совершать себе движения, имитируя маятник. Толку было немного, а напряжение росло, я почти кончил, вот только внезапно всхрапнувший отец заставил меня подлететь чуть ли не под потолок и слезть с него мгновенно.

После того, как я покинул "насиженное место", папа перевернулся на бок и, причмокивая губами, убил во мне всякую надежду на развлечения, так как натянул своими движениями нижнее белье так, что все, что я мог сделать с его членом - это потрогать через ткань трусов.

Раздосадованный, я схватился за свой член и, водя свободной рукой по телу отца, мастурбировал, пока не спустил в трусы.

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Совращение натурала, С отцом, дядей, Золотой дождь

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>