Горячая гей библиотека

Киевская летопись (глава 2)

Часть 1

Более года прошло с того памятного марта, когда Богдан узнал Дэниса. Они так и не виделись, и весточек от сумасбродного любимого тоже не было. Муратбай ничего не говорил, и как-то незаметно, закупив большую партию товара, исчез из Киева. Перепись книг, да мелкие поручения по надсмотру за ремонтом палат вызывали дикую скуку. Еще с зимы дворовые начали поговаривать, что князь Святослав рать собирает, дабы идти с болгарами воевать Византию. Богдан, было, сунулся к гридням, чтоб и его обучили ратному делу. Но меч упорно не желал слушаться руки, лук посылал стрелы куда попало, а тяжелая пика и вообще мешалась. Гридни не стали поднимать насмех щуплого парубка. Его тихую улыбку и ненавязчивое присутствие любили. Но в обучении отказали. Мягко.

Только верховая езда, да долгие пешие прогулки радовали. Богдан частенько ездил в тот лог, что стал местом их первого и единственного свидания. Княгиня и воеводы не раз пеняли, что ходит один без дружинников. Тем более что рать Святослава недавно ушла в поход, и кочевники осмелели.

- Неспокойно ныне окрест Киева! Зря княже надумал войной в ромейскую землю идти. Свою бы не потерял! Печенеги четырьмя ордами кочуют меж Днепром и Дунаем. Хоть у нас мир, да мелкие банды по весям шалят, обозы грабят, лодии топят, люд в полон берут. Ироды.

Богдан слышал эти истории. Однако верил, что хранит его сила неведомая. Может Перун, а может и Сварог. Он как-то видел, притаившись в густом ивняке, как небольшой отряд печенегов, человек двадцать, поил коней в Днепре. Страха не было, одно любопытство. Дворовые, с которыми водил дружбу непризнанный сын князя, часто баловали парня страшными рассказами о воровских шайках кочевников. Чаще других мелькали имена каганов Кури, Ореля и Ирбиса. Двух первых давно знали в Киеве. Не раз бивали, не раз мир заключали. А вот последний, по слухам молодой, наглый и самый жестокий, явился недавно из Крымских степей. Странное о нем говорили, кто называл его угром, а кто и варягом. Но все сходились в одном, что каган Ирбис с малой ордой умудряется поперек старших все успеть. Отчего другие каганы его не любили. Богдан мало обращал внимания на эти россказни, считая их вымыслом от безделья. Пока сам случайно не встретился с печенегами.

Как-то раз княгиня отправила десяток ратников на одной ладье в Белобережье, вниз по Днепру. Богдан напросился с ними. Уж больно хотелось посмотреть знаменитые пороги, да на острове Григория побывать. По дороге туда, глядя на широкие днепровские просторы, парень думал о прошедших временах. Как мимо этих же берегов проплывал князь Игорь, возможно, его дед. На месте пробыли недолго, и споро собрались обратно в Киев. Дошли слухи, что печенежские орды намереваются осадить город.

Приключение случилось на обратном пути. Среди ясного дня. В этом месте Днепр смыкался, зажатый высокими берегами.

- И-и-х-а-а-иль-а-хи-йа! – Резко прозвучал высокий гортанный крик над безмятежной рекой. Воду возле бортов ладьи взрезали несколько стрел.

- Печенеги! – Сотник Глеб пригнулся. – Щитами головы прикройте! Может пронесет!

- Какие же печенеги? – Богдан замешкался, но кто-то из гридней попытался затолкать парня под лавку. – Клич-то татарский!

- Ирбис, перуновы громы на его голову, так знак подает. – Просветил его пожилой Гаряй. – Хочет, чтоб его все узнавали, бесовское отродье. Вон он, на коне гарцует, басурман.

Богдан посмотрел на берег. Небольшая речушка в этом месте снижала высоту берегов до ложбины. Печенеги, десятка два - три, не больше, с воем и хохотом горячили коней у самой воды. На огромном гнедом жеребце, выделяясь из толпы ярким кафтаном, сидел стройный парень с луком в руках. Ладья была не так далеко от берега, чтобы нельзя было различать лиц. И Богдан видел глаза кагана, остальное закрывал узорчатый плат... Невероятно синие глаза, совсем как сапфир на его пальце... Сердце отчего-то сбилось с ритма и замерло. Парубок судорожно прижал правую руку к горлу, отчего перстень ярко вспыхнул на солнце. Ирбис поднял коня на дыбы, пристально, как показалось Богдану, посмотрел прямо ему в глаза. Парень уже потянулся вперед, готовый то ли крикнуть, то ли прыгнуть в воду. Но это длилось какое-то мгновение. Каган печенегов натянул тетиву, стрела просвистела совсем рядом с головой Богдана и вонзилась в плечо Гаряя.

- Будь ты проклят, ирод! – Зло выругался тот. – Шуткует он, не пужайся, Богдаша. Ведаю, Ирбис и в муху попадет, если захочет. Ох, гад, хоть кость не задел, зато насквозь прострелил. Помоги мне.

- И-иха-а-иль-а-хийя! – Донеслось с берега. И малая орда со смехом и улюлюканием исчезла с берега.

- Ты что, знаешь его, Гаряй? – Парень умело обломил наконечник и оперение, вытащил стрелу, и теперь туго перевязывал обильно кровоточившую рану полосками чистой холстины.

- Да бывал он в Киеве. – Гридень зло сплюнул. – Я его еще мальцом помню. Всегда с кем-либо подерется, взбалмошной. Это ему такое имя в орде дали, Ирбис, барс по-ихнему. Он и прям, что твой кошак, гибкий, опасный, и силища дикая.

- А как по другому кличут? – Перед глазами Богдана все поплыло. Он уже знал ответ. Сердце подсказало. Недаром хотел в этой ладье плыть. Не зря теплые ночи обещали сказку, маня запахами и шелестом трав. Не напрасно он призывал звездный свет, заклиная богами и пращурами.

- Да Дэнис это, Муратбая пасынок. – Буднично сообщил Гаряй. – Ты, может, и видал его как-то. Потуже затяни. Ты чего такой бледный стал? Крови боишься? Иди. Водичкой умойся, отпустит.

- Та не боюсь я крови! – Отчего-то почти крикнул Богдан. – И не такие раны перевязывал. А как ты узнал его?

- Так ты не видел, как каган на коне сидит? – Гаряй устало перевел дух. – Пятки на крупе. Так, на моей памяти, больше никто не ездит. Муратбай рассказывал, что Дэниса этому одна ведьма степная еще мальцом обучила.

Но Богдан уже не слушал. "Дэнис. Дэнька мой. Любый. Вернулся", - сладко пело в груди. Краски мира сделались ярче, теплый ветерок ласково перебирал волосы, а, неясные прежде, предчувствия обрели конкретную форму и смысл.

Июньская ночь накрыла Днепр, сменив духоту на теплую влагу. Крупные звезды и полная луна вольготно плескались в волнах. Дружина расположилась станом на левом, не печенежском, берегу. Дождавшись пока гридни уснут, Богдан, стараясь не привлекать внимания караульных, пробрался к реке. Противоположный берег неясно темнел в ночи. Парень, до рези в глазах, вглядывался в ночь, надеясь различить хоть огонек, хоть какое-то движение. А вдруг Дэнис не узнал его? Нет. Он же видел на руке Богдана перстень, свой подарок. А если узнал, то придумает, как подать знак. А может, он все забыл? Или у него другой появился? Такой же воин, сильный и смелый. Что ему, печенежскому кагану, какой-то киевский парубок? Да и было это давно. И то один раз. Только и запомнилось, что жар поцелуев, да ласки невиданные.

Долго сидел Богдан. Но другой берег не подавал никаких признаков, что там кто-то есть. Даже звуки, обычно хорошо разносившиеся над водой ночью, не долетали. Он глубоко втянул в себя терпкий воздух, встал, намереваясь отправиться спать, но, подчинившись какому-то внутреннему порыву, решил искупаться. Вода приятно охладила обнаженное тело. Стараясь не поднимать плеска, Богдан не поплыл далеко от берега, кружа в небольшой заводи. Утомившись, лег на спину, и размечтался, глядя на звезды. Вода бережно колыхала белевшее тело... Мечта и тишина порождали грезы, легкая тучка закрыла луну. Да и озяб он. Сразу облачаться не стал, давая днепровской воде хоть чуть-чуть стечь с кожи... Как тихо... Что ОН делает? Спит. Наверняка спит. А как не один?.. Один. Наверняка один. Сердце бы почуяло беду...

- Тихо! – Кто-то схватил Богдана сзади, зажав рот и приставив к горлу кинжал. – Пикнешь, убью. Головой кивни, если понял.

Проверять, произнесенное свистящим шепотом, Богдан не стал. Спина ощущала чужое сильное и горячее тело. Голое, как и у него! Вцепившись обеими руками в руки напавшего, парень медленно кивнул. Страха почему-то не было. Да и держали его как-то бережно. Хотели бы убить, сделали это сразу.

- Как тебя звать? – Рот освободился, но холодная сталь от горла не убралась.

- Богдан.

- Красивый перстень. У меня такой же. – Неизвестный взял Богдана за ладонь. Чуть вытянул их руки. Да, на державшей кинжал руке поблескивал точно такой же перстень, как и его собственный. Тот, что тогда Дэнис подарил. – Ну, ка! – Его мягко оттолкнули, и развернули лицом. – Молодой. Красивый... росич. Я лучше.

Он и прямь был лучше, как подумалось Богдану. Высокие скулы, рысий разрез глаз и стройное безволосое тело, напомнившее молодого коня мускулами и блестевшей маслянистой кожей. Не степняк. Татарин. Из-под влажных черных волос, презрительный взгляд. И кривая усмешка, говорившая о превосходстве.

- Чанибек, - раздался тихий окрик, и из темноты выступила еще одна обнаженная фигура, - прирежь его. Нам пора. Ирбис ждет.

- Не. – У Богдана неприятно похолодело внутри от этого взгляда. Так овец перед закланием разглядывают. – Я его с собой возьму. – Названный Чанибеком приблизился вплотную, касаясь своей грудью груди парубка, отчего по телу парня побежали мурашки. Мочку уха пронзила боль укуса, а слова, сказанные веселым шепотом, походили на удар нагайкой. – Я лучше. Пусть он сам увидит. Идем, росич.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>