Горячая гей библиотека

Солдатская любовь

Часть 2 (последняя)

Вышка хотя и стояла в самом заброшенном углу периметра, но это была воинская часть и в любой момент может всё измениться с появлением солдат. Максим второй раз не кончил, у него от боли член упал, но из него выходила смазка, но не прозрачная, как обычно, а немного белая. Сказал, что в конце акта ему было очень хорошо.

Разбежались с ним в разные стороны, как спустились на землю. Прибежали в батальон, а там как раз пришедший дежурный офицер объявил построение на проверку. По сути, нам уже второй раз везло, что нас не застукали. Надо искать место, где мы бы спокойно могли побыть вместе хотя бы с полчаса.

Нас всё больше и больше влекло друг к другу. Я стал бояться, что это может как-то открыться. Хорошо в армии каптёрщику, хлеборезу, почтальону, киномеханику, штабным - у них есть места, где они могут хотя бы немного побыть одни.

У меня был дружок с Воронежа моего призыва, связист Лямин. Он целый день сидел у себя в комнате и что-то паял-выпаивал из каких-то плат. В батальоне смеялись, что он добывает золото из деталей, которыми была завалена вся комната. Он никогда ничего не рассказывал. Я часто к нему заходил послушать рок-музыку. Думал, что попрошу его уйти на полчасика и нам бы с Максимом этого бы хватило.

Как-то спросил у него, как он относится к голубым. Оказалось, что очень хорошо, и он не против трахнуть солдата из молодых. А у него член больше моих 18, очень толстый. Нет, его подключать к нам никак нельзя, захочет быть третьим. Оставалось только одно, вместе выходить в увольнение и там уже искать место. Это тоже оказалось не просто сделать. Старослужащих выпускали почти без проблем, а молодых только тех, кто хорошо нёс службу, без залётов в учёбе.

В один летний жаркий день нас выпустили с батальона 10 солдат. Тяжело было отвязаться от сослуживцев, но к обеду мы остались одни. Ломанулись с ним за посёлок, в какие-то рощицы, к прудам, подальше от людей. Выбрали самое укромное местечко, в зарослях и бурьяне. Вытоптали его, разделись догола и бросились в объятия друг друга.

Мой! Мой полностью! Страстно льнёт ко мне и дрочит мой мгновенно вздыбившийся член. Целуемся долго, пока не захотелось большего. Ложимся голова-ноги и заглатываем члены как можно глубже, давясь ими до рвотного рефлекса, но всё равно продолжаем их брать как можно глубже. Говорю ему, что хотел бы в попу. Он без слов разворачивается и встаёт рачком.

Стараюсь как можно нежнее входить в его попу. Медленно вхожу и только головкой и сразу же вынимаю, и так много раз, разрабатывая очко до тех пор, пока не почувствовал, что Максим расслаблен полностью. Осторожно вхожу на всю длину и дрочу его полустоячий член. И когда он крепнет в моей руке, делаю мах в очко резким до упора, с полным выходом из попки. Макс стонет, его член твёрдый, и я заработал мощными фрикциями.

Первым кончил Максим, забрызгав спермой мою руку и траву под нами. Я ещё минуты две таранил его очко, чувствуя членом его пульсирующее сжатие. Оргазм был мощнейший, я кончал глубоко в Максима, с силой схватив его за плечи. Он попросил не вынимать, и я ещё некоторое время трахал его уже слабеющим членом. Умиротворённые и расслабленные, лежали на густой траве, гладя и обнимая друг друга. Говорю ему, что в Москве от одного парня слышал байку, что есть у нас части, где служат только голубые.

- Как это?

- А вот так, если мы с тобой залетим и нас застукают, то отправят в такой воинский гарнизон. Представляешь, там можно заниматься сексом с любимым в свободное от службы время. Сержанты и офицеры тоже голубые, и никто никого не гнобит, кругом только любовь.

- Да ну, выдумки это всё. Никогда в это не поверю.

- Да я тоже не верю, но ты только представь, как бы это было здорово!

- Не тот у нас главнокомандующий, чтобы такое разрешать. Да и министр обороны тоже суровый мужик.

Я навалился на Максима и стал его целовать в губы.

- Ты мой самый красивый солдат! Я всё время думаю о тебе, где бы не находился. Твоё лицо у меня всегда перед глазами. Максим, я люблю тебя! У меня никогда такого не было, ни с кем на гражданке.

Максим уткнулся мне в шею и вдруг заплакал.

- Ну, ты чего, дурашка?

- Я только сейчас понял, что тоже тебя люблю. Я знал, что ты самый дорогой для меня человек. А когда ты сказал, что любишь меня, я понял, что это и есть любовь. Мне всегда хотелось, чтобы ты видел, что я везде первый: в учёбе, спорте, во внешнем виде, и это всё для тебя и ради тебя.

- Максим, через полчаса нам придётся расстаться. Одному из нас надо прийти раньше другого, чтобы не светиться вместе.

Стали снова целоваться, и оба сразу возбудились. Потянулись к членам друг друга, сосали нежно, без той резкой страсти, которая была до этого. Затем я поднял его ноги и забросил себе на плечи. Его очко было ещё влажным от моей спермы, и я плавно вошёл в него. Двигался в нём с каким-то особым чувством, очень бережно и осторожно, чтобы не причинить ему боль. После объяснения в любви вот и появилась эта беспредельная нежность к Максиму.

Он ушёл первым. Через полчаса пошёл и я к КПП. Встретился там с остальными, и с ними пришёл в батальон. Вопрос места, где мы бы могли встречаться, стал ещё острее. Днём, на вышке, очень опасно. Это нам просто повезло, что нас не застукали. Но вышка из моей головы не выходила. Пока как черновик, как набросок, обговорил с Максимом, что мы можем на ней встречаться, если в один день идём в наряды по полку. Допустим, он в столовую, а я дежурным по батальону. Встречаться точно по часам, в 11 вечера. Отбой в 10 вечера, и хождения по территории все прекращались. Минут на 20 мы могли бы отойти незамеченными.

Подошёл такой день, и мы встретились. Это было что-то, до того стрёмно. Но своё удовольствие от встречи мы получили. Ещё один раз, в конце лета, мы были вместе в увольнении. Кончили уже по три раза. Максим впервые трахнул меня. Затем было ещё один раз в наряде, тоже всё прошло хорошо.

Офицеры стали брать отпуска и массово уезжать на юг. Вечерами в казарме всё чаще стали бывать ротный и даже сам комбат. После вечерней проверки уходили домой. А в воскресенье, днём, с нами находился прапорщик. Строгий, требовательный, но справедливый. Солдаты его уважали. Мог запросто сморозить такую чушь, что мы дня по два смеялись над его шуточками: "Ваша кровать - это лицо вашего рабочего места". "Вот я уже женат 20 лет, и у меня жена не курит и в рот не берёт". "Вы ещё молодые, у вас всё ещё спереди", и т.д.

В это воскресенье он пришёл поддатым и был особенно разговорчивым. Нас собралось на крылечке казармы солдат тридцать, и мы ржали как лошади над любой шуткой. У нас во взводе служили два адыгейца с Майкопа. Были хороши собой и запросто могли положить руку на плечи другого и даже обниматься. Я завидовал им, мне тоже хотелось так вести себя с Максимом: с любовью, открыто смотреть на него и обнимать. Они стояли в обнимку перед прапором и тоже смеялись. Он им говорит:

- Что вы льнёте друг к другу как голубки? У нас вон года три назад, в соседнем батальоне тоже так двое липли друг к другу, а закончилось всё трагедией.

Мы все загалдели, что бы он рассказал эту историю.

- Одному старослужащему осталось служить полгода, когда пришёл новый призыв. Ему очень понравился один паренёк. Стоит старослужащему улыбнутся молодому, а тот улыбается ему в ответ, и смотрит влюблённо. Разве тут устоишь, когда год без секса. А на гражданке у старослужащего уже была любовь, которая ждала его с армии. Старослужащий занимался тем же, чем сейчас рядовой Лямин, выпаивал и паял детали. У него была своя комната, в которой он и занимался этим благородным делом. Стал старослужащий просить ротного и комбата за этого молодого, что, мол, смышлёный, не болтлив, аккуратный. Пусть ко мне в ученики пойдёт, ведь дембель у меня скоро. Комбат и разрешил. Разве он мог даже подумать, чем на самом деле они будут заниматься. А у солдат любовь началась. Особенно молодой был влюблён, у него это в первый раз было. Так они провлюблялись до последнего дня, когда старослужащему уезжать на дембель. И решил старослужащий предать любовь молодого, зачем он ему нужен, если у него уже была на гражданке любовь. Он взял и рассказал всё в последний час перед отъездом другим троим солдатам, которые стали уже тоже старослужащими. Те дня через два подняли молодого ночью с кровати и велели прийти в каптёрку. Молодой вошёл и сразу всё понял, что его ждёт, все трое сидели уже голыми. Он стал просить их не делать этого, он же любит одного- единственного, и он назвал имя уехавшего старослужащего. Посмеялись новые старослужащие: "Так это он нам всё и рассказал, что ты голубой". Сначала они заставили отсосать им, а потом пустили по кругу. Молодой так был подавлен предательством старослужащего, что у него началась горячка, он всё время произносил имя старослужащего. А потом он глубокой ночью тихо выпрыгнул в окно, через которое старослужащие ходили в самоволку. А утром, за казармой, его нашли повешенным на своём ремне. Так что, товарищи рядовые, держитесь друг от друга на расстоянии. Сам молодым был и знаю, о чём говорю.

Все почему-то примолкли, ни один весельчак не сказал ни одной остроты. Предательство всегда осуждаемо. Я посмотрел на Максима, а он уставился на меня. Похоже, эта история его сильно задела, он даже в лице изменился, настолько оно стало суровым.

После этого у нас с ним был очень серьёзный разговор. Он категорически больше не хотел секса. Долбаный прапорщик своим рассказом перевернул нашу жизнь. А может, он и молодец, что предостерёг нас? Ведь залететь мы могли в любую минуту. Перед отъездом в Москву мы снова решили встретиться на вышке. Темнеть стало очень рано, осень. В 9 часов вечера, каждый по отдельности, окольными путями добрались до места. Поцелуи, объятия, дрочка членов. Мы клялись друг другу в любви и верности, что обязательно встретимся в Москве. Перед его уходом он опять бросился ко мне, прошептав:

- Ну как я тут без тебя смогу, родненький!

Это забытое и очень редко упоминаемое слово, тогда так резануло мой слух, что я просто задохнулся от нежности, жалости и любви к Максиму. Уже в Москве, произнося это слово, я улыбался, а иногда такая грусть накатывала, до слёз. Как же я повзрослел в этой армии! Мне не хотелось мимолётных встреч.

Я уговорил родителей отдать мне однокомнатную квартиру деда, чтобы я там жил один. Неспешно делаю в ней ремонт и жду Максима, осталось-то всего два месяца. Он заедет домой и сразу же ко мне.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Военные, Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>