BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Максим (глава 2, Петруччо)Часть 1 Максим Сергеевич был визуалом и физиономистом - он воспринимал мир преимущественно
зрительными образами и определял характер человека по его наружности. Подмечая
незначительные на первый взгляд детали, он угадывал истории их жизней, а если объект ему
нравился, то он мог и пофантазировать на свободную тему. Потом в конце вечера знакомился с
ничего не подозревающим объектом, уже побывавшим в созданной Максом реальности в самых
разных позах и позициях. Он как всегда сидел у барной стойки, неспешно отпивая
маленькими глоточками коньяк из пузатой рюмочки, и курил, разглядывая публику, наслаждаясь
разнообразием лиц. Тут к барной стойке подошёл хорошенький парнишка и, не обращая
внимания на бармена, привычно спросил Максима Сергеевича: - Не угостите ли напитком?
- Конечно. Присаживайся, выбирай. Он выбрал самый дорогой коктейль. Петруччо
здесь завсегдатай, его знают как облупленного: сколько стоит час, вечер, ночь и прочие
тарифы по всем видам услуг. У него большие синие глаза, обрамлённые густыми длинными
ресницами, брови в разлёт, вьющиеся волосы и гладкая кожа. Всё это вместе с фигурными
губками и отроческим выражением лица делает его похожим на ангелочка. И откуда он здесь
взялся, этот хрупкий неземной парнишка? Будто прямиком из Капри или Венеции
материализовался, с картин какого-нибудь итальянца. Волосы падают ему на лоб, почти
закрывая глаза, и он кокетливо касается волос изящными тонкими пальцами, слегка отводя
прядь в сторону. Пальцы у Петруччо белые, нежные, с классическим французским маникюром.
Паренёк не бедствует, его любят. На пальцах дорогие кольца, запястья не в дешёвых
фенечках, а в дорогих браслетах, изготовленных в салонах по заказу. Когда-то их дарили
любовники как символ вечной негасимой любви, ну, хоть эти цацки с ним остались в отличие
от бывших. Контрастом выделяется на фоне остальных дорогих украшений маленький чёрный
крестик на груди, он явно из какого-то дешёвого сплава, но на дорогой цепочке. Одежда
не яркая, а наоборот, подчёркнуто простая по стилю, но дорогая фирменная - голубые дырявые
джинсы, белая футболка с надписями на инглише и глубоким вырезом, который позволяет
продемонстрировать и длинную шею, и сексуально торчащие ключицы. Просто ходячий диссонанс
какой-то: молодёжному стилю одежды совсем не подходят украшения из золота и платины,
поэтому они просто кричат на нём. Словно две совершенно разные личности воплотились в
одном человеке, или это кич такой новомодный, или отражение раздвоения личности. Странный
парнишка, поэтому очень интересный. - Слушай, а как тебя дома маленьким называли, а?
Молчит, замкнулся. - Ну же, малыш, не ломайся, расскажи. Не хочет. Делает вид,
что не слышит, только тянет в трубочку свой коктейль. - Солнышком, зайчиком, киской, а
может, петушком? Обиделся на петушка, аж губки поджал и отвернулся. - Давай,
расскажи: где вырос, как сюда попал, откуда погоняло такое - Петруччо? Ты Петька что ли? -
говорит Максим Сергеевич. - Ну, же! Поговори со мной, и я заплачу тебе денежку, как за
минет. Какая тебе разница, так или иначе всё равно языком работать. Максим Сергеевич
отсчитывает и бросает деньги на барную стойку, купюры падают рядом с подставкой для бокала
Петруччо. Он колеблется, задумался. Видно, что в нём борется искушение взять лёгкие
деньги и простая житейская осторожность поменьше трепаться о себе. Потом он всё-таки берёт
деньги, значит, сделка состоялась. - Чё рассказать? - Да, всё рассказывай, что
хочешь, то и рассказывай. - Меня Пётр на самом деле зовут. Так дедушка назвал в честь
святого апостола. - Ага, в самый раз. - Да ладно тебе, на каждое имя найдётся свой
святой или деятель какой-нибудь известный. Вот тебя как зовут? - Для тебя я сегодня
Воланд, так что береги свои штаны и душу. - Да ладно, - жеманно растянул он своё любимое
словечко, похлопал ресничками и повёл кокетливо плечиком в сторону. - Душу я ещё ни разу
не продавал, никто не интересовался до тебя. Даже не знаю, как это оценить: как три минета
или два анала? - А ты не продешевил? Разве душу можно соизмерить с чем-то материальным?
Любую цену запроси и всё равно продешевишь, малыш. - Чего уж там, в самый раз, я свой
товар знаю! Душа у меня совсем не широкая и чистая, в неё столько раз плевали и топтали,
что я даже сам её не люблю. Она у меня стала совсем маленькой и сморщенной, как та
шагреневая кожа у Бальзака. - Ого! Ты Бальзака читал? Может, и Шекспира тоже? Был такой
веронец ушлый по имени Петруччо, и шустрый этот малый строптивую невесту укротил. -
"Укрощение строптивой", что ли? Давно читал, уже и не помню толком. Дед приучил читать, он у
меня такой классный был. Я ведь, когда родился недоношенным, мать сразу умерла после
родов, так что и вырастил, и воспитал меня один дед. Он очень старался: водил в музыкалку,
потом в художку, помогал с учёбой и всегда был на моей стороне. "Давно я не встречал
среди молодняка такой исчезающий редкий экземпляр. Как будто его вырастили в изоляции от
внешнего мира", - с удивлением отметил про себя Максим, а вслух добавил: - Ты может,
Петенька, и Достоевского с Толстым осилил? Он улыбается лукаво и переходит на язык
давно позабытый: - А то как же, всенепременнейше, сударь, с Пушкина - солнца нашего, и
начинали. Потом я сам читал взахлёб и русских, и зарубежных классиков. Дед большую
библиотеку собрал, а Достоевский и Толстой самыми любимыми у него были. Когда дед умер,
я в универе уже учился на втором курсе, тогда учёбу я сразу же и бросил. Остались мне от
деда квартира, вот этот вот его нательный крестик и самые счастливые воспоминания за всю
мою жизнь. Его не стало, и можно сказать, что и меня тогда тоже не стало: так убивался,
так тосковал, так плакал! До сих пор его не хватает, а чувство одиночества просто убивает,
поэтому, наверное, всегда и тянет к старым. С молодыми я общаться не люблю и никогда к ним
первым не подхожу. Максим Сергеевич слушал и пил свой коньяк, не торопясь, маленькими
глоточками, согревая рюмку в руке, иногда закусывая лимоном, как это положено по русской
традиции, введённой когда-то самим Николаем II. Он обдумал последние слова
собеседника, потом внимательно посмотрел на него и сказал: - Так вот почему ты подсел
именно ко мне. Я, значит, по-твоему, получается - старый? Петруччо захлопал своими
кукольными ресницами, растерялся, не зная, как выруливать создавшуюся неловкость, и
наконец выдал: - Ну, конечно, что тут непонятного? Как только стукнет мужику соракет,
так и начинается рассвет его старости. Максим аж поперхнулся от словосочетания
"рассвет старости". Откашлявшись, он сказал: - Да не напрягайся ты так, конечно, старый
для тебя, ведь я почти в два раза старше. Ты лучше расскажи, как ты попал в этот бизнес.
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Мужики и молодые, За деньги
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|