BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Четыре ночи и вся жизнь (глава 2)Рейтинг: 4.79 (306), Автор: Alvern Часть 1 Только при посадке на "Русь" я, наконец, узнал, как зовут человека, которого я полюбил на
всю мою оставшуюся жизнь. - Домой, Иваныч? - тихо, но по-свойски спросил его
пограничник, проверявший билеты у трапа парохода. - Домой, Иваныч, - в тон ему отвечал
мужик. Когда мы пошли по трапу вверх, я сказал: - Я тоже Иванович. Меня зовут
Алексей. - А меня зовут Пётр Сергеевич. - А он тебя назвал Иванович. - Это моя
фамилия. На пароходе Иванович сразу пошёл к капитану и попросил поселить нас в одну
каюту. Капитан велел помощнику всё устроить. К часу отплытия, в 16.00, мы уже давно
лежали в обнимку на нижней полке каюты и спали, спали, спали - впервые за четверо
предыдущих суток. Мы едва помещались на узкой койке. Перед сном мы впервые поговорили,
глядя друг другу в глаза, зная, что сейчас мы в самом деле наедине. Вокруг не безумствовал
вокзал, не шумела вода, не было опасности, что кто-то заколошматит кулаком в дверь с
требованием "освободить кабину"... Мы говорили, как два человека, ставших близкими друг
другу. Были поцелуи, ласки. Пароход легко покачивало, где-то далеко плескалась вода. Из-за
двери не было слышно ни шороха. В коридоре было занято ещё шесть или семь кают - остальные
пустовали. В то время немногие пользовались "Русью" - начиналась эра спешки, жизни
наперегонки со временем, люди стали летать самолётами, хотя это стоило им раз в пять
дороже. Россия вступала в кризис, когда потребности каждого опередили возможности страны.
Именно в то время громко заговорили о том, что каждый человек должен иметь личный самолёт.
Это не называли супербогатством, просто именно так воспринимался людьми мир наступавшего
капитализма, где у человека должна быть любая вещь, которая ему почему-либо нужна. От того
времени у меня осталось одно из тысяч похожих друг на друга газетных объявлений:
"Авианосец - недорого, б/у, в отличном состоянии, без вооружений, пр-во США, тел. 267-31-61.
Уполномоченная компания "Алиса". Мы дорвались друг до друга. - Наконец-то, - шептал
мне Пётр. И потом он сказал, что все эти дни он думал только о том, что будет, когда мы
окажемся с ним в одной мягкой кровати. Он об этом мечтал, и ему казалось, что этот миг не
наступит никогда. - Ты учти, - сказал он, прижимая меня к себе, как будто я мог от него
убежать, - может быть, эти четыре дня, что будет плыть пароход, станут нашими последними
безоблачными днями. Мы плывём в Петропавловск, где у меня семья. Ты будешь жить, наверное,
первое время в гостинице. Когда и где мы сумеем с тобой опять оказаться наедине? Ты об этом
думал? Я признался: - Нет. - Может, и не начинать? Может, тебе лучше сразу
перелечь на свою верхнюю полку и всё забыть? Я вцепился в него покрепче, вжался в него
всем своим телом. Он ответил мне крепким объятием и поцеловал меня. Наши рты с трудом
разомкнулись. - Пойми, - шептал мне Пётр, - Петропавловск - маленький уездный
городишко. В нем две улицы - Ленина да Советская. Я живу там двадцать семь лет, знаю всех,
и меня знают все. У меня жена, дочь. Мы должны будем сделать вид, что незнакомы. Я
спросил: - А иначе? Он ответил: - А иначе нам с тобой хана. Ты знаешь, кто мы с
тобой? Знаешь? Я пожал плечами. - Мы с тобой теперь педики, понял? И больше мы
никто. Я помню этот момент необычайно остро: мне и в голову не приходило, что педики -
это мы, я и он. - Я не педик, - помню, сказал я. Он смутился, так как не ожидал,
что имеет дело с совершенно наивным человеком. Мы молчали, смотрели друг другу в глаза -
и я медленно соображал. Так вот кто я: я - педик, и только потому, что влюбился, что
полюбил на всю жизнь Петра Сергеевича Ивановича. Но что я могу поделать, если он мне
очень нравится? Что мне делать с собой?! Я обвил ногами его ноги, прижался к нему, нашёл
губами его губы и поцеловал его, стараясь сделать так, чтобы наш поцелуй никогда не
заканчивался. Мне было всё равно, что обо мне подумают. Я полюбил - и меня больше всего
заботило то, чтобы я мог всегда ощущать у себя во рту язык этого человека, чувствовать
руками его тело, вдыхать его запах, видеть этот взгляд. - Скажи, - спросил я его, - а
"педик" и "педераст" - это одно и то же? - Конечно, - ответил он. - А я всю жизнь
думал: что же это такое? Я никогда не встречал педиков. У нас в Волгограде их нет.
- Есть. Они везде есть. - В Волгограде их нет. У нас в городе их нет! - Ты просто
не знаешь, не интересовался этим. Я добросовестно попытался вспомнить хотя бы одного
педика. - Я никому никогда не скажу, что люблю тебя, - сказал я. - Никому и никогда.
Но ты знай, что я без тебя не проживу и дня, так и знай. Я полюбил тебя. Я тебя люблю,
люблю, люблю! Я шептал это слово до тех пор, пока мои губы не коснулись его, и мы вновь
не слились в жарком, страстном поцелуе. И он ответил мне: - Знаю. Я тоже никому не
скажу, что люблю тебя. Где ты раньше только был, безобразный парнишка? Я сказал:
- Чёрт его знает! И мы опять слились в поцелуе. Наши члены тоже были спаяны. Мне
хотелось, чтобы они стали единым целым. Я схватил их под одеялом рукой - и наткнулся на
его руку: он тоже хотел сделать с ними то же, что и я. Мы взялись за наши члены и замерли.
Наши языки во рту говорили вместо слов. Не знаю, за что и почему я полюбил Петра
Сергеевича Ивановича, не знаю, почему он отвечал мне таким же крепким поцелуем. Но я знал
тогда и знаю теперь, что после того, как он сказал, что мы педики, нас связало единое
чувство любви. - Не думай, я не боюсь, - шептал я. - Пусть обо мне говорят, что хотят.
Главное, чтобы я мог видеть тебя хотя бы издали. Хотя бы раз в день. Нет, раз в неделю.
Хоть когда-нибудь. Мы просто спустили вместе, ничего для этого не делая. Мы касались
друг друга всем телом, всеми нашими клетками. Так получилось. Так вышло, что мы прижались
друг к другу, держась руками за наши члены, и вдруг из них брызнуло. Койка была такой
узкой, тесной, что я ничего не мог сделать. Он тоже. Мы лежали "по стойке смирно", влипнув
друг в друга. Меня, помню, поражала тишина в каюте: не было грохота воды. Мы лежали не
на кафельном полу, а по-человечески, в кровати. Я взял его ладонь, поднёс её к лицу,
перецеловал подушечки всех пальцев, взял в рот указательный палец и стал его сосать. А
затем я уснул с мыслью о том, что я люблю самого прекрасного человека на земле, что у него
самый вкусный в мире палец и что он весь такой вкусный, аппетитный, сладкий и пряный, что
я хочу его всего съесть. "Как хорошо быть педиком, - говорил я себе перед погружением в
сон. - Если бы я был другим человеком, то Петр Сергеевич Иванович не лежал бы сейчас рядом
со мной". *** Я проснулся к ночи от качки. В каюте было темно.
Её наполнял страшный грохот, идущий откуда-то издалека. Я увидел, как в иллюминатор
бьются огромные, стометровые волны. Корабль качало, трясло, ревели моторы. Я перепрыгнул
через Петра и подбежал к иллюминатору и увидел, как на нас наваливаются волны. На
полминуты мы оказывались под тёмно-изумрудной водой, потом волна отваливала - и перед
моими глазами открывалась чёрная бурливая бесконечная даль. И прямо надо мной, над
кораблём в небе висел огромный белый-белый шар. Это была луна, но такая гигантская, какой
на материке она никогда не бывает. - Море! Луна! - закричал я. - Петя, мы плывём!
Волны! Но Пётр Сергеевич Иванович, человек бывалый, перевалился на койке к стенке,
занял моё место и продолжал дрыхнуть. Я не мог оторваться от морского пейзажа. Я смотрел
на надвигавшиеся на нас громады волн до тех пор, пока у меня не закоченели пятки. Луна к
тому времени взобралась на чёрный небосклон высоко-высоко, и я перестал её видеть. Мне
сделалось по-настоящему страшно. Я никогда не был в море ночью. Как-то я плыл на корабле
по Балтийскому морю из Ленинграда в Кронштадт, но то было похоже на прогулку на катере.
А здесь волны за окошком иллюминатора совсем не напоминали волны Балтики. Видимо, сейчас
на море бушевал шторм. Я вернулся в койку, стянул с Петра одеяло, натянул его на себя,
прижался к мужчине, который тут же повернулся и обнял меня. - Море, мы плывём, -
сказал я. - Это не море, дурачок, - прокричал Петр. - Это океан. Океан. Меня
охватил так называемый священный ужас. Так вот почему вдали не видно ни огонька - мы в
открытом океане! Но через мгновение океан со всеми его проблемами остался за
иллюминатором. А тут, в каюте, я был страстно любим Петром Сергеевичем Ивановичем. Он,
крепко поспавший несколько часов, взгромоздился на меня, раздвинул мне ноги, я с радостью
положил их ему на плечи - и он стал накачивать меня в такт волнам. Сильный, тяжёлый,
большой, он делал мне больно, с невероятной силой входя в мою попу. Такого не было во
Владивостоке. Я не знал, что можно трахать так неистово. Но я вскрикивал теперь, не слыша
собственного голоса. Мои тазовые кости должны были треснуть. С каждым толчком я взлетал к
стенке и ударялся об неё головой. Что случалось с Ивановичем, не знаю. Но это было очень
вдохновенное действо. Я расслабился и постарался приподняться, чтобы ему не приходилось
вперяться в меня как бы снизу. Я хотел, чтобы ему было удобно. И он то и дело подхватывал
меня за попу и поднимал чуть повыше. Кровать была продавлена, поэтому я и сползал вниз. Я
подставил руки себе под поясницу, но чуть не сломал их: от толчков они подвернулись. Я
убрал их от греха подальше. И тут я услышал не сдавленный, как всегда, а открытый крик
Петра: он в меня кончал. Я вздрогнул от первого выстрела спермы, обхватил руками мужика
за шею и притянул его к себе. Мне в губы впился неистовый самец - любимый, единственный на
всём пространстве Мирового океана. Он затих на мне, придавил меня. Из моей задницы
медленно выполз его член. Иванович тяжело дышал. Я не опускал ног и обвил ими его
поясницу, ягодицы. Мы лежали молча и слушали страшный грохот океанских волн и
корабельного машинного отделения. Я тёрся стоявшим членом о его волосатый живот. Петр
отдышался, и сполз к моим ногам, наклонился и взял в рот мой член. Ему не пришлось сосать
долго. Я кончил тут же, вывернувшись всем телом и тоже крича, так как знал, что меня никто
не услышит. Пётр снова тяжело лёг на меня, его лицо оказалось над моим. Он смотрел мне в
глаза, а я - ему. И я услышал, как он сказал мне с невыразимой мужской горечью: - Где
же ты был, Лёшка? Где ты был? Счастье ты моё.
страницы [1] [2] [3]
Этот гей рассказ находится в категориях: Мужики и молодые, Любовь и романтика
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|