BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Исповедь души неприкаяннойЧасть 1 Зима тысяча девятьсот сорок второго выдалась холодной и голодной. Отца забрали на фронт
ещё в июле сорок первого. Мать каждый день ждала весточки с фронта, но от отца не было
ни писем, ни известий. Я тогда в семье остался за старшего. Вот так мы и жили вчетвером:
я, две мои младшие сестрёнки да мать. Немцы оккупировали наш городок практически без
боёв, тогда наступление фашистской Германии было стремительным и победоносным. Полицаи
забрали у нас последний мешок муки, и мы практически голодали. Я бегал по вечерам к
немецкой офицерской столовой и собирал очистки от картошки, а если повезёт, то и объедки
мясного. Мать пыталась варить навар из костей и в первую очередь кормила сестрёнок. Вот
так я то иду за хворостом в лес, то под столовкой ошиваюсь в надежде найти что-то
съедобное в баках для отходов. Первое время мои вылазки к этой столовке никем не
замечались, но один раз немцы гуляли как никогда: в столовой был накрыт праздничный стол,
а на столе стояло столько всего вкусного, что слюни у меня текли сами собой. Забравшись
на дерево, я голодными глазами разглядывал, как эти гады жрали и пили всё это. От голода
и обиды я разревелся, хотя был уже достаточно взрослым. Через мои порванные валенки по
телу вовсю гулял ветер, и от этого ноги у меня закоченели полностью. Внезапно кто-то
обратился ко мне на ломаном русском языке: - О, юнош, шнель ко мне! Не бойся, я ест
короший, шнель, шнель! Я посмотрел вниз и увидел, как какой-то пьяный немец пытается
отлить прямо под тем деревом, на котором я находился. Первым моим желанием было смыться
отсюда, но ноги и руки у меня так замёрзли, что я просто рухнул на снег прямо перед
немцем. - Пойдём, юнош, со мной, я есть тебе дать покушать, - говорил немец и пьяно
пошатывался на своих ногах, придерживаясь за ствол дерева. Что мне оставалось делать?
Я поплёлся за этим офицером в столовую. Когда мы вошли внутрь помещения, яркий свет
резанул по моим глазам, и я невольно зажмурился. Вся столовая была убрана немецкими
флагами, портретами Гитлера и цветными ленточками. Немцы уже так "погуляли", что некоторые
спали прямо за столами. Я, уткнув взгляд в пол, неуверенно стал топтаться у двери. - О,
это есть русский юноша. Ты умеешь петь? Ты поёшь нам корошую песню, и я есть давать тебе
шоколад, зер гуд? Немного придя в себя, я начал понимать, что немцы решили немного
развлечься, ну, а то, что мне может что-то перепасть с этого стола, сподвигло меня на то,
что я готов был и петь, и плясать, лишь бы принести домой еду и накормить мать и сестёр.
- Шнель, ком, - опять обратился ко мне немец и налил рюмку водки. Отказаться я не мог,
боялся, что меня выгонят, и, протянув руку к рюмке, залпом выпил обжигающий напиток. Один
унтер-лейтенант достал губную гармошку и начал наигрывать на ней мотив популярной тогда
среди немцев песни. Те из них, кто мог ещё хоть что-то произносить, заорали пьяными
голосами, и я, прислушиваясь к ним, начал им подпевать. Тот немец, что привёл меня в
столовую, внимательно наблюдал за мной. От его пронизывающе оценивающего взгляда я весь
съёживался, но мысль о еде заставляла меня смеяться и танцевать, подпевать немцам на их
непонятном мне языке, в то время как я взглядом волчонка пялился на столы. - Зер гуд,
юнге! Шнель на кухня, там тебя будут кормит! - это подошёл ко мне тот, кто привёл меня
сюда. На кухне готовили тоже немцы, и, увидев, как я ем в углу, они дружно начали
смеяться. Самое вкусное я оставил на тарелке, уже мечтая о том, как мать и сестрёнки
обрадуются тому, что я им принёс, но мой немец ткнул в тарелку и приказным тоном добавил:
- Ешь всё! Я дам тебе с собой еды. Я послушно доел всё, что мне насыпали, и уже
хотел сказать "спасибо", но немец опять толкнул меня ногой и велел идти за ним. Столовая
располагалась в нашей школе. Немцы устроили из неё гостиницу для себя. В старых классах
были расставлены кровати, и немцы там были повсюду. Школу я знал, как свои пять пальцев, и
понимал, что немец ведёт меня в санчасть. Это была небольшая комнатка, я когда-то перед
войной был в ней, когда заболел ветрянкой. Теперь в этой комнатке, наверное, жил этот фриц.
Немец молча закрыл дверь на замок и как ни в чём не бывало начал растапливать буржуйку,
стоящую в дальнем углу комнаты. Когда дрова затрещали и отблески пламени забегали по
комнате, немец опять уставился на меня. - Ты есть умный юноша. Я наблюдал за тобой в
столовой, - немец развалился на кресле, которое раньше стояло в кабинете директора. Я
внимательно смотрел на него и пытался понять, что ему от меня надо. Это был мужчина лет
двадцати семи-тридцати. "Если бы не немец, то вполне нормальный человек", - подумал я
тогда. Немец сделал паузу, закурил и продолжил: - Ты будешь делат мне корошо, а я буду
давать тебе еда! Ты не будешь делать мне корошо, я тебя убивать, зер гуд? - в этот момент
он достал браунинг и положил его перед собой на маленький столик. Медленно, не сводя
с меня своих пронизывающих глаз, офицер начал расстёгивать ремень, а затем пуговицы на
своих брюках. Поглаживая свой член через штаны, он указательным пальцем поманил меня к
себе. Я стоял как вкопанный у двери и наблюдал за тем, как в его штанах подымается огромный
бугор в районе его паха. - Ты корошо подумал? - опять обратился ко мне немец и
прицелился в мою голову. Я на ватных ногах подошёл к нему, и немец ударил меня в живот.
От боли я упал на колени, и моя голова оказалась на коленях немца. - Будешь корошим, всё
будет корошо! - продолжал немец и, достав свой член, приставил его к моим губам. Никогда
в жизни член не находился прямо перед моим ртом. Я, конечно, уже дрочил свой писюн, и не
раз, но о сексе между парнями даже не слышал. Страх, даже ужас охватил мою душу. Слёзы
градом покатились по моим щекам, а немец уже вовсю елозил головкой своего члена по моему
лицу. Больно сжав мне челюсть, он всё же заставил меня открыть рот, и я почувствовал вкус
его члена в своём рту. - Будешь кусать, будем выбивать зюбы, - услышал я его полушипящую
фразу. Сосать я, конечно, не умел и просто обхватил немецкий фаллос своими губами.
Офицер тем временем взял меня за голову и, откинув свою при этом, начал трахать меня,
издавая тихие стоны. - О, это есть гуд! Давай-давай, - шептал он мне. С непривычки
губы у меня заболели. С каждым насаживанием моего рта на его член я испытывал позывы к
рвоте, но немец сразу отпускал мою голову, и, когда член выскальзывал из моего рта, я
пытался вдохнуть воздух. Плакать я перестал, понимая, что никто теперь меня не пристрелит.
Прошло, наверное, минут двадцать, и я почувствовал, как немец вдруг крепко сжал мою шею и
до упора насадил мой рот на свой член. Струи тёплой спермы начали бить, фонтанируя, в моё
горло, и я подавился этой белой и неприятной жидкостью. Наконец, немец отпустил мою
голову и снова развалился в кресле. - Ты есть короший баба! Я буду тебя иметь, ты
будешь кушать. Я ничего не понимал, что ещё немец хочет от меня, и молча сидел возле
его ног, вытирая его сперму со своего лица. Немец протянул мне пакет и открыл окно своей
каморки, сказав напоследок: - Завтра ты будешь приходить к это окно и стучать, зер гуд?
- Зер гуд, - ответил я и, сжимая пакет в руках, выпрыгнул в окно.
страницы [1] [2]
Этот гей рассказ находится в категориях: Первый раз, Мужики и молодые, Прошлые века
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|