BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Армейские будни (глава 2)Часть 8 (последняя) Постепенно под умелыми и тягуче нежными ласками истомная хмарь вернулась опять
в растерявшееся тело. Завадский жадно исследовал мою плоть, вжимаясь и ослабляя
натиск, потираясь нежной кожей, обхватывая щекочущими волосом бёдрами, касаясь
языком в самых неожиданных местах. Никакая дама до этого не делала подобного:
не облизывала пупок, не прикусывала головку фаллоса - едва-едва, чуть тронув зубами,
не всасывала каждое из яичек, не ошпаривала горячим дыханием пах. От ощущения
неутомимого языка на внутренней стороне ног сначала у колена, а затем всё выше и выше,
от засосов у самого основания я вообще растерял себя. И как чудо, как разряд молнии,
вызвавший цунами из мурашек, как удар в самое сердце, я ощутил прикасание вездесущего
труженика (всё того же языка) к моему сжавшемуся в агонии анусу. Боже, что творил
Лёва! Он облизывал коричневый бутон, целовал его, засасывал, раздвигал и погружался
внутрь, по-моему, опять языком. Он убивал меня, потому что из плотного, тяжёлого,
безумного тумана я мог только сипло хрипеть, вцепившись в сильные плечи искусителя
скрюченными пальцами. Всё это невозможно радужное состояние пугливо улетучилось,
возвращая ясность ума, как только Завадский рывком поднялся, загнул отупевшего неумеху
и начал погружать в только что сладко изнывающий под ласками анус свой аппарат. Я,
мгновенно вернувшись в трезвое мироощущение, попытался избежать проникновения, отталкивая
его и шепча: - Лёва, не надо. Остановись. Нет, зараза! Нет! Боль разорвала
внутренности, шибанув в голову тысячевольтовым разрядом. Моментально сгруппировавшись,
я выскочил из-под зарычавшего безумно сержанта, скуля от резких сигналов, посылаемых
развороченной задницей, отпрыгнул к изголовью и сжался в комок, обняв колени руками.
Клянусь, несмотря на, как мне тогда казалось, кровоточащую рану сзади, если бы Лёва
захотел долгими уговорами или силой продолжить начатое, я не смог бы ему сопротивляться:
уж очень он выглядел потерянно, как будто у него отобрали нечто, составляющее цель его
жизни. Да и сил у меня не оставалось на сопротивление после всего, что рухнуло на меня
в этот долгий вечер. Вечер открытий. Но Завадский, памятуя, видимо, о баталии, следы
которой ещё чернели, синели и желтели на наших телах, образуя радостный узорчик, да ещё
постоянно возвращаясь мысленно к выбитому зубу, которого ему отчего-то не хватало,
не решился повторять битву титанов. Он рухнул обессилено неподалёку и, играя желваками,
нервно сжимая и разжимая кулаки, уставился в пространство, натужно переводя дыхание.
Не люблю быть должником. И тогда не любил. Но пересилить себя, так вот сразу, я не мог
и по этой причине сидел дундуком, вжавшись в стену, и лихорадочно соображал: "А что
делать-то?" Задница молчала, успокоившись, и лишь изредка подавала признаки жизни, слегка
побаливая. Жертвовать ею в тот момент я ещё был не готов. Однозначно. А ртом? Ещё
не ответив для себя на этот вопрос, оказавшийся весьма трудным, я неуверенно подполз
к Лёвке и глупо чмокнул его в щёку. Он ответил долгим вздохом и закрыл тоскующие глаза.
Я слегка потёрся щекой об него и прислушался к ощущениям. Пустота. Тогда, внимательно
разглядывая предоставленное мне мускулистое тело, я начал пробовать его несмелыми
пальцами. Твердокаменные плечи. Нежная кожа, источающая еле уловимый аромат мытой
свежести. И чуть-чуть пота. Не того, который щиплет нос, а лёгкого, появляющегося
при сильном возбуждении. Бархат упругой, отчётливо вылепленной груди. Соски - каменеющие
горошины в ореоле коричневого обода. Почему-то захотелось взять их в рот. Нежно-пряные
твёрдые комочки. Лёва отозвался протяжным вздохом и гибким толчком груди навстречу.
Несколько волосков, затаившихся между могучих выпуклостей. Какое чудное ощущение, когда
проводишь по ним языком! И дальше, и ниже. К буграм пресса. Всё та же гладкая кожа.
Чередующиеся впадинки и плоские выступы, то опадающие, то затвердевающие ответным
сокращением. Талия почти обхватывается двумя руками. Приятно чувствовать скрытую силу
в этой тонкости. "А чего он с моим пупком делал? - вспомнил я. - Ага, проняло!
Настойчивые руки тянут ниже, к пряным зарослям шелковистых кудряшек. Неа! Погодим. Ещё
ниже. Трогаешь округлые бёдра, а под пальцами мышцы перекатываются - ласковые в своей
негрозной напруге. Лёвка был прав, когда о своём друге рассказывал. Классные послушные
ноги. Если бы кто-нибудь сказал, что я буду облизывать чьи-то покрытые непоседливым
"мехом" щиколотки и проводить от них к паху языком, слушая как трутся о него короткие
волоски, я дал бы ему в морду, ей богу! Или пожалел бы фантазёра как расставшегося
с крышей... Опять эти руки!" Завадский настойчиво тянул моё лицо к дёргающемуся
в пыточном ожидании члену. Я не успел подумать: хватит ли смелости. Я только коснулся
его губами, только дохнул на него испуганно и нерешительно, робко пробежал пальцами
по кипятковому жару, и оттуда уже вылетела первая волна освобождения, заставившая меня
отпрянуть. Руки сержанта, перечёркивая его долгий скрежещущий выдох, бессильно опали,
чтобы тут же с нерастраченной яростью впиться в простыню, а я тёрся плотно сжатыми
губами о стреляющий орган, не уворачиваясь уже от белого дождя, и размазывал ладонью
сперму по нежному куполу головки. Как разбитый долгой работой дедок, Лёва приподнялся,
тряхнул усталым лицом, вгляделся в меня и хмыкнул: - И на том спасибо. Я отвёл
глаза. Он неожиданно чмокнул меня в плечо и соскользнул с постели, мешком кидаясь
на своё ложе. У меня после всех этих метаморфоз в голове приглушённо звенела тупая
сумятица, хотя одно чувствовалось сильнее прочего: я опять хотел, опять был при готовом
к использованию "памятнике". К Завадскому приставать? Нет, естественно. Тогда,
разглядывая смуглое тело напротив, неторопливо скользя взглядом по контурам
расслабленной мощи, красивой и недоступной (да и желанной ли?), по крутым изгибам
от широкого бедра к узкой коленке, я начал "священнодействовать". Закусив губу,
рядовой Костров неистово мастурбировал, прижмурившись, но не спуская глаз с соседа,
сопя и перебирая шарики в мошонке (оказывается, это неплохо сопровождает такое
знакомое занятие), когда из полутьмы донеслось: - Иди сюда. Сержант перекатился
на спину, развёл ноги, обнажая чернеющие заросли промежности, и повторил: - Иди же.
Сдобренная слюной головка моего члена прошла через ненастойчивое сопротивление
достаточно быстро, увлекая за собой все остальные сантиметры до самого основания,
до соприкосновения "яичника" с Лёвиной задницей, и инстинктивно подалась обратно...
и опять вперёд. Парень закатил глаза, закусил губу, плаксиво сморщился, упёр
ступни мне в грудь, глухо охнул, протяжно простонал, опять охнул. Куда подевалась
насмешливость, постоянно кривившая эти чувственные губы? Где прямой взгляд пресыщенных,
с поволокой глаз? Умоляющий и бешеный взор Завадского потерянно цеплялся за меня,
ускользая в туман лихорадочной истомы и выныривая опять. Я трахал бравого сержанта,
грозу молодых и не очень молодых служак, терзая набалдашником раскрытые навстречу тарану
глубины, по-хозяйски держа покорно раздвинутые волосатые ноги, загоняя клинок
до неконтролируемых спазмов, уродующих красивое, надменное лицо заёбанного,
полубесчувственного партнёра. Он тихо охал и кусал губы, сохранившие ещё следы наших
боёв, просил пощадить и требовал войти глубже, заворачивал голову назад, втыкая в высь
подбородок, и скулил, как вертлявая сучка. Я уже в кроличьем ритме вжваривал членом,
задыхаясь, словно на марафоне, вминая свою власть над похотливым самцом в его упругую
задницу, в мою, рядового Кострова, многократно битого, не раз униженного, добычу.
Втыкал резко и жёстко, ломая расстеленную подо мной независимость, торжествуя и
не удерживая в себе застоявшегося без утех кобеля. Лёвчик кончил неожиданно,
с беззвучным ором из распяленного к небесам горла, чем удивил меня безмерно: а каким
таким макаром, не прикасаясь к собственному члену? Вроде как через задницу. "Да, я ещё
о многом не имею представления", - успелось подуматься мне и тут же забыться
в обессиливающем кончании вдогонку за партнёром. На короткий миг я закрыл глаза,
пережидая ликование организма и стараясь удержаться на подрагивающих конечностях,
а открыв их, я протрезвлённо увидел измученного парня, раскрылившегося подо мной
услужливо разведёнными ногами. С трудом переводя дыхание, Завадский испытующе сверлил
меня взглядом. Там явно просматривался немой вопрос, на который у меня пока не было
ответа... C автором можно связаться по адресу [email protected]
страницы [1] . . . [6] [7] [8]
Этот гей рассказ находится в категориях: Военные, Молодые парни, Первый раз
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|