Горячая гей библиотека

Лёшкины университеты (глава 7)

Часть 2

- Цван, разговор есть, - сказал Витька, садясь на кровать, не дожидаясь приглашения.

Это было несколько борзо с его стороны, но блатные считались с ним, хотя и видели в Витьке, чуждого им, избалованного мажора. К тому же ему приходил постоянно хороший грев от стариков, что так же добавляло ему авторитета.

- Ну? - Цван поднял бровь и посмотрел на Витьку.

- Да тут с Гвоздём рамсы по ходу, - и Витька пересказал пацанам всё, что недавно услышал от своего кореша.

Когда он закончил, Турист хлопнул Цвана по плечу:

- Я же говорил, что он стрёмный пиздец. Его давно надо было опустить. Он по жизни такой.

- А от нас чего надо? - Цван посмотрел на Витьку. - Хочешь, чтобы мы твою предъяву признали?

- Ну да. К тому же надо решить, что делать и как он будет мне долг отдавать.

Цван в задумчивости провёл рукой по шее.

- Ну хуй его знает. Только без беспредела, у нас залётов и так до пиздеца и больше. Преподы вон прессуют и кошмарят, не хватало дать им ещё один повод.

- Слушай, Бэха, - вмешался Турист в разговор, - дык забирай его к себе в личные пидоры. Будет у тебя "Машкой". Пусть обстирывает тебя, обслуживает, а о цене ты сам с ним договоришься. Он же почти целый, ну за исключением когда я ему присунул.

- Один раз не пидорас, - заржал Михей.

- Ещё какой пидорас! - улыбнулся Турист. - Даже жопу лижет. Слышь, Бэха, какого мы тебе кренделя отдаём, даже жалко становится, не продешеви там!

- Не продешевлю. Будет у меня работать по полной, - Витька довольно усмехнулся.

- Ну вот и лады, - Цван хлопнул себя руками по коленям, - тогда надо этого чёрта поставить в известность, что мы его тебе отдаём... Кто-нибудь! - Цван крикнул в проход между кроватями, и тут же, как из-под земли, перед ним вырос дежурный. - Найди Гвоздя, и быстро его сюда, - распорядился он, и пацана моментально сдуло, как будто и не было.

Не прошло и минуты - в проходе появился Гвоздь. Увидев сидящего на кроватях среди пацанов Олега, он поменялся в лице.

- Слышь, Гвоздь, тут предъяву тебе выкатили, - Цван с брезгливостью посмотрел на него.

- Да какой он уже Гвоздь, - Турист поднялся и подошёл к тому, затем, оглянувшись на пацанов, сказал, - это уже втулка, от слова "втулить по самые яйца"!

- Замысловато слишком, - засмеялся с кровати Михей, - пусть будет Дуремаром.

- О, точно! Гвоздь, Дуремаром будешь?

Турист посмотрел на Гвоздя. Тот отрицательно покачал головой. Взгляд его в тот момент был направлен только на Олега, который прилёг на кровати на локти и с улыбкой смотрел на всё происходящее.

- Я, блять, не понял, - в голосе Туриста прорезались металлические нотки; он снял с ноги тапочек и наотмашь шлёпнул им Гвоздя по лицу. - Повторяю, Дуремаром будешь?

Гвоздь откинулся назад и продолжал молчать. Турист ещё раз шлёпнул его по лицу тапочком и повторил вопрос. Щёки Гвоздя покраснели. Он потёр их рукой и, качнув головой, согласился.

- Вот и чудненько, - Турист кинул тапочек на пол и вдел в него ногу. - Дуремар - король петухов. Ты ж у нас уже вроде петушиной мамы там заделался?

- Дуремар, тебе предъява, - повторил Цван, кивая в сторону Олега.

Олег поднялся со своего места и подошёл к Гвоздю почти вплотную:

- Блять, я так и думал, что ты этим закончишь. Жалко, что тебя ещё во дворе не отхуесосили. Чё ты стоишь молчишь? Вафельник открой, скажи что-нибудь.

- Что тебе сказать? - Гвоздь опустил глаза.

- Мне? Ну что безумно рад меня видеть, например, а пацанам расскажи про косяк свой. Признаёшь за собой, что нагрел меня на бабки?

Гвоздь молча кивнул головой.

- Не слышу, блять! - Олег повернулся к Гвоздю ухом. - Ты и так меня перед пацанами в блудняк впутал, что я тут с пидором рамсы устраиваю, так что не усугубляй.

- Признаю, - тихо проговорил Гвоздь.

- Вот и чудненько, - Олег снова вернулся на своё место. - Итого ты виснешь мне в двести бакинских. С учётом процентов и грева, который я потратил, чтобы найти тебя, пидора, ты висишь мне в четыреста баксов.

Гвоздь в удивлении округлил глаза, но промолчал. Говорить что-то или оправдываться - было бесполезно.

- Так вот, - продолжал Олег, - за тебя рассчитался Бэха, теперь ты ему висишь, и он будет решать, как ты с ним будешь расплачиваться.

Гвоздю в один миг стало жутко тоскливо. Он молчал и безвольно слушал, как другие пацаны решали его судьбу. Он понимал, о чём сейчас пойдёт речь, и уже мысленно возненавидел Витьку.

- Поскольку баблосов у тебя нет, и расплачиваться тебе нечем, будешь его личным пидором, - сказал Цван. - Как вы будете договариваться о цене, ваши проблемы, а чтобы ты не думал, что это прикол или разводняк, Беха сейчас пойдёт и навалит тебе за щеку, чтобы ты понял, что предъява принята. Всё, свалил отсюда.

Цван больше не смотрел в сторону Гвоздя, который понуро побрёл по коридору. Витька с готовностью встал и пошёл следом за ним.

- Смотри там, не порви девочку, - крикнул, смеясь, вдогонку Турист.

Витька оглянулся и улыбнулся.

Гвоздь, шёл как на расстрел. На душе у него было скверно. Только он пришёл в себя после истории с Туристом и сумел как-то наладить быт в новом статусе, как его опустили ещё ниже. "Обслуживать этого пидора! Это же по деньгам не меньше года", - со злостью тяжело дышал Гвоздь, обречённо понимая, что в данной ситуации поделать он не может ничего.

Денег у него не было, и отказаться, соответственно, он тоже не мог.

- Куда побрёл, Дуремар!? - окликнул его Витька, видя, как тот идёт к туалету.

Гвоздь остановился и вопросительно посмотрел на Витьку.

- За мной пошли, - кивнул он головой в сторону выхода, - ты думаешь по шурику пропетлять? Не выйдет! Сегодня у тебя полная культурная программа.

Выйдя на улицу, Витька кивнул Гвоздю в сторону заброшенного корпуса, где, заведя в подвал, включил свет. На полу ещё виднелись бурые, присыпанные пылью следы Лёшкиной крови. Это только добавило Витьке злости.

- На колени, пидор! - скомандовал он, расстёгивая штаны.

А уже через несколько секунд Витька крепко держал Гвоздя за уши, насаживая его головой на свой член...

Лёшка вернулся в отряд через несколько дней после того, как Витька получил Гвоздя в своё распоряжение. Он был слаб и бледен. Рука болела и мучительно ныла, её больно было сжимать в кулак, но это было ещё не самое неприятное. Самое неприятное было то, что Лёшка получил красную полосу себе на дело. Такие обычно рисовали пацанам, склонным к побегу, самоубийцам - короче, тем, за кем был необходим постоянный контроль. Таких воспитанников контролировали с особой тщательностью, заставляя отмечаться чуть ли не каждые полчаса у дежурного воспета. Из приятных моментов было, конечно, то, что Лёшку освободили практически от всего: физкультуры, работ, занятий с активной физической нагрузкой, но перспектива до конца срока находиться под постоянным надзором не радовала совсем.

- Ну и на хуй ты тут такой нужен? Делать всё равно ничего не можешь, - скривился Цван, когда Лёшка пошёл представляться по случаю возвращения из больнички. - Валялся бы себе на больничке дальше.

- Да напрягут его полюбасу, - сказал Михей, - сейчас вон шуршалово такое перед приездом стариков, а правая рука у него нормальная, даже дрочить ничего не мешает.

Лёшка усмехнулся шутке. Михей был прав, и с правой рукой у него действительно было всё нормально. Но дрочить он не собирался, так как и без этого любое движение давалось ему с трудом, и постоянно приходилось преодолевать убийственную слабость.

- Иди к себе! - махнул Цван рукой. - Только не ложись до "Отбоя", а то преподам похуй, с больнички ты, не с больнички; раз выписали - значит здоров. Раз здоров - значит и распорядок, как у всех.

Лёшка кивнул головой и пошёл к своей кровати. Постояв немного, он открыл тумбочку, проверил вещи, затем подошёл к окну и стал смотреть во двор. Пацаны, заходившие в расположение, косились в сторону Лёшки, но подойти не решались. Слишком много непонятного было в истории "Лёшкиного вскрытия". А чем больше мути, тем больше шансов впутаться в какие-то непонятки или загаситься, а этого не хотелось никому. Лёшка в одиночестве смотрел через зарешеченное стекло общаги на остывающий день, на курящих в беседке пацанов, на расплывавшийся белый след одинокого самолёта, пролетавшего в фиолетово-розовом вечернем небе, и думал: "Вот самолёт. В нём летят люди. Может, отдыхать на море, может, в гости к родственникам или по делам. Им хорошо, они свободны, а тут...". У Лёшки самолёт всегда ассоциировался со свободой. Он летал всего несколько раз с мамой, отчётливо помнил и размеренное спокойствие аэропорта, и улыбчивую вежливость бортпроводниц в пилотках, и воду в пластмассовых чашечках, которая почему-то в небе казалась вкуснее обычного. А сейчас? Сейчас через пару дней приедет мать. Что ей сказать про забинтованную руку, как вообще разговаривать? О чём?

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Тюрьма, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>