Горячая гей библиотека

Красавец и Чудовище

Часть 2 (последняя)

4.

В тот вечер я уснул рано, несмотря на громкую музыку, доносившуюся из квартиры наверху, где соседи, большие друзья стакана и бутылки, справляли очередной праздник. Около полуночи меня разбудил крик. Твой крик.

- Помогите! - твой голос разорвал ночную тишину и отозвался в моём сердце такой болью, что мне стало трудно дышать.

Что случилось? Почему ты так кричишь под моим окном? Неужели что-то или кто-то угрожает тебе и твоей жизни?

Я привстал на кровати и выглянул в окно, но фонарь почему-то не горел, и было так темно, что я ничего не увидел. Вскоре крик повторился уже совсем рядом с окном. И вдруг кто-то застучал в стекло.

- Помогите, убивают!

Потом раздался сильный удар, и на меня посыпался дождь из осколков. Хорошо, что я успел отстраниться и прикрыть лицо руками. А вот ты нет. И поэтому сейчас ты лежишь на полу моей комнаты весь в крови и не подаёшь признаков жизни.

- Всё, уходим, он вот в это окно влез, сейчас ментов по-любому вызовут! - раздалось с улицы, и послышался топот нескольких пар ног.

Остолбенев от ужаса, я смотрю на тебя, лежащего ничком на полу. Сначала мне в голову приходит страшная мысль, но, присмотревшись, я вижу, что ты дышишь. Ты просто без сознания, наверное, ударился головой, когда упал на пол, но ты ведь ещё и порезался. Тебе нужна помощь. Помощь, которую я не могу тебе оказать.

Я пытаюсь дотянуться до телефона, который упал на пол и лежит рядом с кроватью, но у меня ничего не получается. Я пытаюсь ухватить ручку коляски, отъехавшую к стенке, но тщетно, она слишком далеко. Слёзы бессилия душат меня, но я сдерживаюсь и не плачу, потому что знаю, что это не поможет тебе. Я собираюсь закричать, но у соседей опять так громко играет музыка, так что в подъезде вряд ли кто-то услышит меня, а на улице...

Я почти посадил себе голос, пытаясь привлечь внимание хоть кого-нибудь.

- Что за люди! Музыка у них всю ночь гремит, так ещё и напились и орут чушь какую-то! - послышалось с улицы.

Я заорал, что это не чушь и что нам правда нужна помощь, но никто больше не ответил - наверное, тот человек уже ушёл.

Что же делать? Ты ведь можешь потерять слишком много крови, и тогда... Нет, я лучше не буду думать о том, что будет, если тебя не станет. Если бы я мог, то без колебаний отдал бы свою жизнь за тебя и умер бы счастливым, зная, что благодаря этому будешь жить ты, но я не могу. Я ничего не могу.

Проклятые ноги! Почему они не слушаются меня? Ведь позвоночник не сломан, это был просто ушиб, а ноги перестали работать от сильного стресса, как сказал врач. Тогда, может быть, сейчас...

Я пытаюсь пошевелить ими, но нет, они не повинуются мне. Пробую ещё раз, ещё... В изнеможении падаю на кровать и, закрыв глаза, говорю себе: "Сейчас ты встанешь! У тебя просто нет другого выхода! Или ты поднимаешься, или он умирает!"

Ты приходишь в себя, стонешь и еле слышно произносишь:

- Помоги мне! Я не хочу умирать!

От твоих слов у меня внутри всё будто переворачивается. Я пододвигаюсь к краю кровати и падаю на пол, прямо на осколки, один из которых впивается мне в правую ногу. Наверное, мне должно быть больно, но я ничего не чувствую. Огромным усилием воли я заставляю себя ползти. Вперёд. Только вперёд. Ещё пару метров, не больше. Давай, Лёха, давай!

Я подползаю к тебе и, стараясь не смотреть на осколок, торчащий у тебя из груди, наклоняюсь и осторожно целую тебя в губы.

5.

- Быстрее, а то мы потеряем его!

После этих слов врача водитель включает сирену и увеличивает скорость. Мы несёмся по ночному городу, пролетая перекрёстки на красный и визжа шинами на поворотах. А я смотрю на тебя, лежащего передо мной на носилках, и думаю только об одном: "Лишь бы мы успели!"

В операционной бросают все силы на то, чтобы остановить кровотечение, зашивают рану, а потом доктор говорит, что тебе нужна кровь. Самая редкая группа, да ещё и с отрицательным резус-фактором. Надо же, оказывается, мы с тобой одной крови.

Говорят, что прямое переливание в последнее время применяется очень редко, только в исключительных случаях. Но этот случай - как раз тот самый, и поэтому сейчас мы с тобой лежим на кушетках в процедурной комнате. Врач говорит, что за один раз у донора можно брать не больше 450 миллилитров, но тебе нужно гораздо больше... Он сначала никак не соглашается, но потом всё же уступает и предупреждает меня о возможных последствиях. Да какие, на фиг, последствия! Сейчас самое главное - спасти тебя. Какая разница, что будет со мной? Разве я могу думать о себе, когда твоя жизнь в опасности? Даже то чудо, которое произошло этой ночью, отходит на второй план. Чудо, иначе это не назовёшь. Я ведь встал. Припал к твоим губам, ощутил вкус твоей слюны у себя на языке, и у меня от этого закружилась голова. Через мгновение я ощутил острую боль в правой ноге, порезанной осколком. К ногам вернулась чувствительность! Как в тумане, практически ничего не соображая, я поднялся и, пошатываясь, зашлёпал по осколкам к телефону. Так что можно смело сказать, что в ту ночь не я спас тебя, а мы спасли друг друга.

Я лежу и смотрю на прибор, через который к тебе поступает моя кровь. Скоро ты придёшь в себя после наркоза. Интересно, ты вспомнишь о том, что произошло там, на полу моей комнаты? Я-то точно не забуду это никогда. Да, до тебя я целовался со многими, но это не давало мне того, что я испытал во время поцелуя с тобой, пусть и такого короткого, пусть и при таких ужасных обстоятельствах.

Ты всё лежишь и даже не подозреваешь о том, что этой ночью благодаря тебе на свете стало одним счастливым человеком больше. Моё счастье не только в том, что я снова могу ходить. Этой ночью сбылась ещё одна моя мечта: я прикоснулся к тебе. А ещё мне наконец удалось сделать что-то важное и полезное для тебя; что греха таить, ведь если бы не я, тебя бы сейчас уже не было. Но ты не подумай, я не хочу, чтобы потом ты чувствовал себя чем-то обязанным мне, и я никогда и ничего не попрошу взамен. Разве что твою дружбу. И то, если тебе не будет противно общаться со мной, учитывая мою теперешнюю внешность. Наверное, это смешно, но я всё же надеюсь на то, что мы станем друзьями. Мы просто обязаны ими стать. Ведь теперь мы с тобой в каком-то смысле даже братья. Теперь в тебе течёт моя кровь.

6.

- Это всё я виноват! Если бы не я, он сейчас бы был жив! - всхлипывая, говорит Асхат и опускает голову.

Усталая женщина вытирает заплаканные глаза платком.

- Ну что ты, сынок! Здесь нет твоей вины. Ты ведь сам чуть не погиб... А Лёшенька, он поступил как герой... Он ведь встал, вызвал скорую - я представляю, чего ему это стоило! И кровь... Доктор ведь говорил ему, что нельзя сразу брать столько, но Лёша не послушался... Кто же знал, что у него потом сердце остановится...

Асхат только сегодня утром вышел из больницы и сразу же пришёл домой к Лёшке, которого похоронили ещё две недели назад. Сейчас он сидел за столом на кухне перед этой убитой горем женщиной и испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он вроде бы как виноват в том, что её сына больше нет, а с другой... Он ведь обязан жизнью этому незнакомому парню на коляске и с такими страшными шрамами на лице. Если бы не Лёшка, то это сейчас его родители были бы в трауре.

- Я теперь совсем одна осталась, у нас же здесь никого больше нет. Сестра у меня есть, но она далеко живёт... Ты приходи ко мне иногда, если, конечно, хочешь...

- Да, конечно, - поспешно ответил Асхат. - Я буду приходить к вам...

Через день он снова стучит в дверь соседей. Надежда Петровна, как и в прошлый раз, угощает его чаем и просит помочь разобрать Лёшкины вещи, в комнату которого она ни разу не заходила после похорон. Тот соглашается.

- Асхат, ты, может, возьмёшь его ноутбук? Дорогой, почти новый, мы его только год назад купили... Я-то в компьютерах ничего не понимаю, а тебе он пригодится...

- Да вы что, это же дорого!

- Возьми его в память о Лёшеньке, пожалуйста! - женщина снова начинает плакать навзрыд.

- Хорошо, вы только успокойтесь!

Придя домой, Асхат включает ноутбук. Система почему-то долго не загружается, и вдруг вместо обычного экрана приветствия появляется его собственная фотография, одна из тех, что около года назад он разместил на своей страничке в социальной сети. Ничего не понимая, Асхат во все глаза смотрит на самого себя, сидящего на дрезине в форменной одежде железнодорожника, а через пару секунд в центре экрана высвечивается текст. Четыре слова, от которых парня бросает в дрожь. "Я люблю тебя, Асхат!"

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Азия и Кавказ, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>