Горячая гей библиотека

Настоящий полковник (глава 8)

Часть 2 (последняя)

Выдержав паузу, минуту-другую, я стал извиваться ужом, так, чтобы его неопавший конец продолжил движение во мне вне зависимости от воли хозяина. Спустя ещё некоторое время, кувыркнувшись, я уложил бывшего девственника на спину и, сняв "себя с крючка", распластался между раскинутых ног...

Руки неслышно порхают по телу, губки легко касаются навершия, язычок ласково обводит корону, пока не чувствую возрождения желания моего ёбаря вдвинуть по новой. Тогда вбираю в себя, насколько могу и без особого давления, обихаживаю, лаская и доводя эмоции до уровня, до осознания того, что парнишка миг назад исполнил миссию самца, заложенную Природой. И вот уже его руки перебирают мои волосы и благодарно тянут меня за уши вверх, и припадают губами и слизывает языком всё, что можно собрать, и смакуют свою же молофью.

Как же я желаю друга, как хочу сам получить то, о чём грезил по ночам, - трахнуть его девственную попку. Так нестерпимо, что спустя минуту у меня торчит оглоблей, а в яйцах свербит. Пусть мой младшенький и не такой фигуристый, как его дубинушка, но и он мало напоминает махонький мизинец младенца; вон как топорщится во всей своей красе.

У-у-у - болван-хулиган! Вона как припал к нему дружок мой верный, сокурсник дорогой, едва почувствовав крепость стояка. Значит готов разлюбезный напарничек и сам побалдеть от х*я в попке, хотя есть ещё в глазах беспокойство, типа: "как такой большой да толстый черенок сможет в него войти".

Жаль, нет времени на репетиции, ведь "жизнь - это не школьное сочинение, которое можно переписать набело". Увы! Надо свою партию исполнить так, чтобы партнёр в будущем желал этого. Припрашивал, заливаясь соловьём. Чтобы его тянуло на мой хуй, яко магнит на металлический болт. Чтобы просил и умолял ебать и ебать, да в благодарность за это обсыпал бы поцелуями везде-везде. А получая по полной - благодарил и вновь желал повторить.

Понимая степень важности задачи, не спешу. Делаю всё "с чувством, с толком, с расстановкой". Даже где-то обыденно-просто, осыпая ласковыми словами, не давая страху поселиться в его башке, наоборот, хочу, чтобы росло желание попробовать и впустить меня, и чем глубже, тем лучше.

Нацеловываю всласть, опускаясь к шейке, вылизываю подмышки. Теперь ниже к соскам. Здесь надо основательно поработать. Вилен, как и я, торчит от подобных ласк. У нас с ним это вторая по значимости эрогенная зона. У него даже более - убедился в этом прошлой ночью. Так уцеловывал и покусывал, оглаживал и пальпировал, что он, не касаясь члена, замер в истоме, возрычал, яко лев, и излился огромной лужей на мой живот.

Так, теперь ниже. Да-да, к нему, к труженику, который недавно так неистово, по-шахтёрски долбил мои недра.

У, красавец! Старатель! Специалист глубокого бурения! Прости, но сейчас не ты главное действующее лицо. Твоя роль помочь хозяину в нужный момент переключить мозг с неизбежных болевых ощущений внутри попочки на кайф от ласк самых чувствительных мест.

Обхватываю губами буйную головушку крепко стоящего молодца, елозю по ней. А потом по стволу к хранилищам спермы - яйцам, дабы вобрать каждое по отдельности, поскольку оба орешка сразу в рот не влазят. Ух, какие они у парнишки крупные! И хотя вместе в одном мешочке, но каждое - индивидуальность, украшенная ярким узором кровеносных сосудов.

Подхватываю парня под колени, поднимаю его согнутые ноги вверх, развожу их, разваливая ягодицы.

Ух ты! Красота-то какая! Лепота! Ладненькая, аккуратная, мягко упругая. Пальцы уже сами собой разминают и оглаживают её, чередуясь с губками и язычком, который, припав, вылизывает впадинку под сладострастно-одобряющее урчание сверху.

Правда, поначалу, дёрнулся от такой ласки. Тут никуда не деться, по первому разу всегда так - есть элемент неудобства. Сколько бы себя "в энтом месте" не мыл, кажется, что остался неприятный запах. И хоть знаешь, что сие не так, а неудобно... Ну, да это быстро проходит. А вот к ласке такой привыкаешь быстро и кайфовать начинаешь. А уж как она расслабляет вход, да так, что скорее хочется, чтобы вёрткий язычок заменило нечто более толстое да упругое! Вот и у меня задача - так заласкать, чтобы у парнишки даже мысли не возникло напрягать себя, когда наступит миг вторжения.

Не знаю, кому как, а мне нравится делать римминг. Правда, не всем. Это сейчас. А тогда я это делал с огромной радостью, пьянея от того, что это тело любимого человека. Вспоминал, как меня Тимошка готовил, чтобы "чпокнуть" на островке, вот и повторял всё это, как по-писаному, - тогда-то вон как от этого улетал! И сейчас, даже не задумываясь, его попку вылизывал, как котяра блюдце из-под валерьянки - страстно и неистово.

Постепенно к игре губ и язычка подключил пальчики. Сначала один, без внедрения вглубь, потом два. А когда стал разминать тремя, то первый стал медленно вводить, но только на длину фаланги. И так, играючи пальчиками, разминал вход. Этакая физкультура домушника, вертящего в отверстии личинки замка отмычками, дабы вскрыть мастерски богатую хатку. Сам же, дабы любовничек не напрягался от моих действий с тыла, подключил ротик, коим и наделся на весь рост его стоячка. Учитывая то, какие звуки раздавались сверху, можно спокойно было бы "доложить в центр": "Полёт идёт нормально. Объект готов к стыковке!"

Пора вставить пальчик целиком.

Нащупываю простату и начинаю пальпировать её.

Ух ты, родненький, как же тебя выгибает! Значит можно добавить второй и третий. Пока одним елозю по железе, другими растягиваю вход.

Хорошо идёт процесс - тело расслаблено и само насаживается на пальчик.

Так, пора крем применить, да и впендюрить, а то мой партнёр ещё, не дай Бог, кончит от таких ласк, лишив меня, да и себя удовольствия.

Сделано, сэр!

Привстал. Пошире развожу ножки. Закидываю их себе на плечи. Припадаю к губам, уцеловывая. Надавливаю в это время задом, но не рывком, а так, склизким удавчиком по миллиметру вползаю в жерло.

Движение - пауза - поцелуй взасос. Движение - пауза - обхват его хуя - скольжение рукой вверх-вниз... Остановка... Так, пусть привыкнет.

Работаю всем, чем только можно, дабы мозг фиксировал только положительные токи удовольствия.

Впереди самое главное - проскочить залупой нерастянутое очко. Да, тут уж от боли никуда не деться. Задача одна - минимизировать её до минимума...

Вот всегда так: готовишься к одному, и вдруг раз - и ситуация кардинально меняется. Мой друг был воином, сыном воина, внуком и правнуком воинов, и этот дух воина побуждает его не плыть по воле обстоятельств, нет - управлять ими! Я даже зафиксировать этот миг не успел. Резкий посыл его попки навстречу - и вот я уже торчу там, где надо, причём всем своим херищем до самых яиц. И ведь ни звука не вырвалось. Так, только тень пронеслась по лицу, да в его зрачках, как в зеркале, отразились мой ужас и его боль. И то, что я видел, а он чувствовал, наполняло нас такой щемящей нежностью и теплотой, что захотелось плакать и целовать...

Плакать не стал (стыдно отчего-то, хотя очень хотелось), а вот целовать... У-у-у, как кайфово, особенно от того, что ты по корень вторгнут в благодать и она обтягивает, обхватывает, распаляет тебя всё больше и больше.

Перехватываю ноги, складываю парнишку в лягушонка и вбиваю свой ятаган, раскручивая попкой, дабы придать при очередном вхождении другой угол атаки, дабы чувства обоих нокаутировать новым витком ощущений. А глаза мои тонут в очах, и уста мои ловят дыхание, и всё это, как суперсубстанция, даёт желание, силы и стремление сотворить сказку, где один - герой, а другой маг и волшебник, способный вознести в облака и оставить там жить навсегда.

А ещё умиляло вот что (надо же, зафиксировало сознание такую деталь в лаве кайфа): как, высунув язык от старания, он сам стремится повыше приподнять попку, дабы поглубже насадиться на моё корневище, учитывая то, что я в это время вывожу высокохудожественную строчку, стрекоча в скорости обладания, как швейная машинка "Зингер".

А потом становится так несказанно хо-ро-шо, что даже двигаться не хочется...

За эту ночь мы ещё трижды друг за другом покоряли вершины пика е*ли в полной гармонии, страсти и любви. А потом, обнявшись, уснули.

Утро мы встретили, как новорождённые: бодры, веселы, игривы. Наши души пели и ликовали. Наши лица светились счастьем. Оба были горды тем, что прошли достойно и этот этап познания себя и друг друга. Усладили тела до безумства. Вкусили сладость обладания мускулистыми и крепкими, яко орех, и в то же время мягкими и обволакивающими, яко бархат, попками. А ещё обоих, как ордена и медали на мундире ветеранов суворовских битв, украшали теперь отметины засосов на коже груди, шее, ягодицах, бёдрах.

Вот теперь я понимал Тимошку, который, просыпаясь рядом со мной, был готов горы свернуть, а энергия в нём била ключом, хоть и спали мы тогда чуть больше пары часов. Дело-то не в этом. Он просыпался с любимым человеком. Так и нам было безбашенно весело, легко и счастливо.

Вот теперь я точно знаю, что такое счастье. Это лечь вместе и проснуться вместе. А ночью вдоволь наебаться с любимым парнем. И утром светиться радостью. И чтоб гордость распирала от того, что именно ты, благодаря своей волшебной палочке, сделал лучезарным этого гвардейца. И днём, улыбаясь, вспоминать о прошедшем. А к вечеру скучать и рваться на встречу с ним. А увидевшись, обняться. И возжелать. И как бы незаметно, но целенаправленно продвинуть его опять к кроватке, дабы повторить поклонение попкам и хуям. И мечтать, чтобы эта круговерть была ежедневна и чтобы так продолжалось много-много лет.

Вот как тут не вспомнить вновь удивительные стихи Эдуарда Асадова, первую часть которых я уже цитировал. Видимо, сильно поэта волновали отношения двух, если излил он мысли и переживания по этому поводу так пространно в словах, но так ёмко и точно по сути:

"Как много тех, с кем можно лечь в постель...
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И жизнь плетёт нас, словно канитель...
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.

Мы мечемся: - работа... быт... дела...
Кто хочет слышать - всё же должен слушать...
А на бегу - заметишь лишь тела...
Остановитесь... чтоб увидеть душу.

Мы выбираем сердцем - по уму...
Порой боимся на улыбку - улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться...

Как много тех, с кем можно говорить.
Как мало тех, с кем трепетно молчание.
Когда надежды тоненькая нить
Меж нами, как простое понимание.

Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомнения.
Как мало тех, с кем можно узнавать
Себя, как нашей жизни отражение.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали.
Как мало тех, кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдём,
Кому душой и сердцем слепо верим.
Кого мы непременно позовём,
Когда беда откроет наши двери.

Как мало их, с кем можно - не мудря.
С кем мы печаль и радость пригубили.
Возможно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили"...

Все последующие ночи этой незабываемой недели, что станут мерилом счастья на всю оставшуюся жизнь, мы провели так же.

По сей день удивительно - спали в сутки не более двух часов, а энергия ключом била. И чего совсем не ожидали, погружённые только в самих себя, так это того, что среди своей подгруппы станем лучшими курсантами. Это было приятно!

Мы настолько за эту неделю привыкли к тому, что у нас есть своя закрытая территория, где мы можем быть одни, стоит только зайти на неё и повернуть ключ в замке, что только по возвращении в училище осознали, что потеряли.

А дальше-то как? Где теперь сможем спрятаться от мира? Как мы теперь?..

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Первый раз, Военные

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>