Горячая гей библиотека

Настоящий полковник (глава 10)

Часть 1

И он действительно приехал.

Меня вызвали к начальнику курса, где объявили, что отпускают на сутки в связи с приездом родственника, который ожидает в гостинице "Центральная" в триста восьмидесятом номере. Вот туда я и прибыл спустя час после получения разрешения. Стоило только постучаться в дверь, как она мгновенно открылась. На шею бросился родной Тимка. Облапав, затянул внутрь и закрылся на ключ.

Обсыпая поцелуями, стал раздевать. Я не смог, не посмел его оттолкнуть, хотя всё внутри противилось этакому проявлению любви. Только когда дело дошло до трусов, выскользнул и отошёл к окну.

Да, я хотел ебаться, но, как это ни прискорбно, не с ним. Мысленно произнёс: "Прости, Тимыч, увы, но я люблю другого парнишку".

На тот момент любое прикосновение ко мне, а тем более ниже пояса считал предательством. Теперь право ласкать ТАМ было только у одного человека. Увы, уже не у Тимофея. Не в состоянии я был позволить ему это, несмотря на то, что между нами было. Но и грубо оттолкнуть, заявив "нет", тоже не мог.

Такого внутреннего раздрая и такой растерянности никогда не испытывал ранее. Весь пылал - и снаружи, и изнутри. Казалось, что стыд неудобства сожжёт меня, испепелит.

Вот, рядом мой Тимыч, с которым было всё, который знает меня, как любимую книжку сказок. Именно с ним я познал все таинства взрослых пацанов. И именно он любил и любит меня больше собственной жизни.

Что же творю? Отчего не могу быть прежним? Плохо так, что помереть хочется... Господи, сделай так! Ведь я только что оттолкнул, почти убил дорогого мне человека - такого близкого и родного.

Он сам остановил себя. Видимо, почувствовал, что нет ответной волны страсти и желания. Прямо на моих глазах Тимошенька потух, как отключенная новогодняя гирлянда, сдулся, как разноцветно-праздничные шары. Только что ярко светящееся любовью лицо стало безликой маской. Глазницы утонули в озерах слёз. Большое тело сломалось от боли и горя, упало на диван. Был красавец богатырь в сиянии счастья, а теперь передо мной распласталась раненая птица.

Смотреть на то, что сотворил, не мог. Ушёл в туалетную комнату. Спиной скатился по стене, скукожившись комочком на полу. Застонал, осознавая содеянное. Когда вернулся в комнату, уже стемнело. Тимка так и пребывал в застывшей позе, не сдвинув себя ни на миллиметр. И только когда я заговорил, он как бы очнулся, попытался встать... не получилось. Тем не менее, со второй попытки поднялся, но двигался по комнате, механически переставляя ноги, как робот. Руки висели, как плети. Опустился на стул за столом, в сумерках напоминая застывшего истукана.

Привычного разговора, как раньше, не получалось. Доверительность и понимание исчезли. Угловатые слова вываливались изо рта тяжёлыми булыжниками, больно ударяя в голову Тимофея. Он сидел, устремив на меня пустые глаза. Я даже не был уверен, слышит ли он сказанное мною. С трудом, проглатывая ком в горле, перемогая спазмы, я говорил и говорил, честно рассказывая, что и как произошло. Понимал ли, что творю, упорствуя в желании вылить на него всю правду? Наверное, нет. Но мне тогда было так важно исповедаться именно ему, именно от него получить прощение и, как ни странно звучит, благословение. Ведь передо мной сидел мой старший брат.

Тимофей всегда был примером мужества, учил терпеть боль, говоря: "Ну, ты чего, казак? Крепись - атаманом станешь". К концу моего монолога братик даже нашёл в себе силы изобразить улыбку. Вручил подарки, сумки с продуктами, деньги и... отправил в училище, ссылаясь на то, что "у него разболелась голова и ему надо побыть одному".

Я ушёл.

Ночь прошла без сна.

Утром меня вызвали на проходную. Солдатики на воротах слушали музыку и трепались. Отдали письмо. Открыл. Оно было запечатано в двух конвертах. Глаза застила предательская влага, как только понял, от кого это. Отошёл в сторонку, стал читать:

"Дорогой мой человек!

Ещё прошлым летом я почувствовал, что это обязательно случится. Рано или поздно. Обманывал себя, убеждая, что года два, а то и три у меня точно есть. Оказалось, ошибся.

Вот и пришла к тебе твоя любовь. Согласись, как же это сладко!

Верь, я очень рад за тебя. Но мне так больно за себя!

Увы, такова жизнь. Как это в песне: "Люди встречаются, люди влюбляются, женятся. Мне не везёт в этом так, что просто беда".

Всегда понимал, что ты воспринимаешь меня как старшего друга, защитника, брата, любовника, но не как единственного и любимого. Ты привык ко мне, как к наличию правой руки, левой ноги. Я тебе нужен как часть того, что составляет твоё жизненное пространство. Дорогое, близкое, очень необходимое, основа основ, твой тыл. Вот так пусть и остаётся в дальнейшем.

Главное помни, ничего страшного не случилось, я и ты - братья, мы - семья! Тебя всегда ждёт наш дом. С присущим ему теплом, заботой, вниманием. Ты как был, так и остаёшься самым важным для меня человеком. Просто мой брательник стал взрослым. Вот и станем выстраивать наши дальнейшие отношения с учётом произошедших изменений. Каждый из нас становится немного другим со временем, но при этом каждый должен знать, верить, что неизменным остаётся одно - место, где ты вырос, где всегда ждут, где могилы близких и дорогих людей. Помни об этом, мой любимый брат.

А я, как был, так и остаюсь верным хранителем нашего общего прошлого. Будь счастлив, и ещё - возвращайся.

Твой любящий Тимыч".

Каждое слово звенело ударом набата в голове, а последние три слова рассыпались серебряным перезвоном колокольчиков и улетели эхом в моё и его прошлое.

А потом навалилась тишина, и стало страшно - движения есть, а звуков нет. Только спустя некоторое время в вакуум прорвался звук. У ребят на проходной по радио Андрей Губин своим сладко-страдающим голосом выводил:

"Плачь, плачь, плачь и печаль свою не прячь,
Пусть она навек растает в сердце моём.
Плачь, любовь, в последний раз
Ночью и днём нелепым забытым сном.
Плачь, плачь, плачь, что так много неудач,
Плачь о том, что никогда
Не быть нам вдвоём.
Плачь, любовь, в последний раз.
Белым дождём, осенним днём, забытым сном".

Письмо было пронизано искренней заботой обо мне, любовью.

Но боль, хоть и упакованная в оболочку добрых слов, орала и била точно в сердце. Тимофей, как и всегда в моей жизни, положил себя на плаху добровольного заклания, только бы его любимому и дорогому было удобно, дабы ничто не отвлекало его от познания себя и окружающего мира.

Это как же надо любить, чтобы без единого упрёка уйти в сторону, только бы не навредить! А я, как самовлюблённый эгоист, только повзрослев и испытав очередной тяжёлый удар горя, понял, как это страшно - потерять любимого.

Всепоглощающую боль, подобную Тимкиной, я с трудом пережил спустя многие годы, а тогда... вот ведь, ослеплённый, даже обрадовался, что всё так произошло. И с головой нырнул в пучину страстей, спрятанных за дверью чуланчика в библиотеке, гордо именуемой книгохранилищем. Именно там иногда мы с Велимиром тайно зависали, дабы в полной тишине, без единого звука, как два немтыря, побалдеть от обжиманий, горячих поцелуев, глубоких минетов и страстного обоюдного траха.

Господи, как же это было кайфово! Когда каждое движение было наполнено не похотью, а чувственной страстью, нежностью и любовью. Никто и ничто не существовало для нас в этот миг. Лишь только он и я...

Да, дружок, согласен с тобой. Удивительно, но, оказывается, и счастье одних может стать несчастьем других.

Это что же, и любовь, оказывается, может быть не созидающей, а разрушающей? И что причина этого чаще всего в том, что мы отдельно, сами по себе, зациклены только на себе любимом, не замечая при этом других?

Увы. Понимание этого приходит гораздо позже романтической поры юности. Ведь получается, что в любовном ослеплении мы забываем даже о самых близких и родных людях. Одно точно знаю. Любое нарушение равновесия, попытку сломать одну любовь для построения другой Судьба, если хочешь, Рок, отслеживает и разрушает, как бы мстя.

Но жизнь тем и уникальна, что спустя время она заполняет пустоту души, выжженную горем потери, новым чувством, иногда даже более сильным, чем утраченное. Хотя у кого как.

То, что расскажу тебе дальше, и сам-то узнал только спустя год. И не от самого Тимки, а от того, кто только терпением и силой своей влюблённости удержал дорогого мне человека от страшного поступка и сохранил его жизнь.

Передам рассказ в том виде и в той манере изложения, которые присущи только этому странному и такому удивительному субъекту. Именно он, сохранив для меня брата, поведал о том, как было лихо Тимофею в те дни. Слушал я его рассказ, образно изложенный, и реально видел то, что происходило с ними обоими, потому и поведаю его в восприятии происходящего от двух лиц, которые впоследствии слились в одно. Я так рад этому.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>