Горячая гей библиотека

Странная дружба

Часть 1

В далёкие 70-е призвали меня в армию. Служил первые полгода на Украине, в Харьковской области, посёлок Мерефа. Так получилось, что мы всегда были вместе с призывником Кузьмичёвым. Ещё в Москве познакомился с ним на мед. комиссии. Нас призвали в один день, вместе были на призывном пункте, а затем и в части и даже попали с ним в один отряд. Был он среднего роста, симпатичным на лицо, с курносым носом и голубыми глазами, типично русское лицо. А фигурой был не то чтобы полноват, но какой-то рыхлый. У таких парней, сколько бы они не занимались спортом, никогда не будет кубиков на прессе, бицепсов на руках, и навряд ли они разойдутся в плечах. По характеру был весёлым, иногда даже остроумным, такой простачок. Но солдаты к нему тянулись, всегда был окружён своим призывом, да и старослужащие его принимали.

После принятия присяги стали нас заряжать в караулы; кого на боевой пост №1, к знамени части, дежурным по батальону, охране боевой техники и стратегических складов, а кого простым сторожем. Однажды на боевой пост к Кузьмичёву пришёл проверяющий - дежурный по части офицер - и застал его спящим на посту. Это был скандал, такие косяки в армии не прощаются, и его перевели сторожем к дровяным складам. Украинские националисты были и при советской власти, и командование части боялось всяческих провокаций типа поджогов, нападений на пост, да и обычного воровства. Но боевое оружие не выдавали, а только штык-нож. Вот на такой сторожевой пост и был поставлен Кузьмичёв. Через четыре часа его меняли, и можно было поспать в расположении отряда в казарме. На этот пост выходили только двое солдат, меняя друг друга через каждые четыре часа.

Скука невыносимая - ходить одному, как истукану, вокруг сараев и складов. Иногда какой-нибудь местный житель подходил и просил что-то своровать для дома. Но всё было под замками и опечатано. Конечно, у солдат были укромные местечки, где они могли и полежать, и посидеть, и даже почитать.

На второй его выход в наряд на склады к нему пришёл местный житель, старичок лет восьмидесяти. Кузьмичёв его заметил сразу же, как тот только повернул к складам. Хромой дедушка далеко выбрасывал левую ногу, чуть останавливался и выбрасывал правую. Когда он подошёл поближе, Кузьмичёв увидел у деда вместо правой ноги культяшку. Это такое деревянное приспособление, в которую вставляется культя ноги; у деда не было правой ноги чуть повыше колена. Но подошёл он быстро, да и вид его был такой бодренький.

- Вот, пришёл поговорить, делать дома нечего.

Дед сразу присел на табуретку, на которой раньше сидел Кузьмичёв.

Солдат так обрадовался живому человеку, что у них сразу же завязался разговор. Дедок был с белой короткой бородкой и такими же усами, у него даже брови были белёсыми, но лицо от этого только выигрывало, казалось моложавым и даже приятным. Да и одет он был чисто и аккуратно.

Они проговорили часа два, и к солдату уже должна была подойти смена.

В очередной раз, когда отряд заступил в наряды, Кузьмичёва снова послали на охрану сараев. И опять к нему пришёл старик, и они за разговорами не заметили, как быстро пролетело время. Кузьмичёв к деду обращался на "ты", а тому это даже нравилось. Дед обещался кое-что рассказать солдату, когда придёт к нему в следующий раз. Заинтриговал его так, что Кузмичёв начал у него допытываться, о чём же он ему расскажет, и дед выпалил:

- О том, почему я люблю солдат.

Кузьмичёв в шутку спросил:

- Что, и меня любишь?

А дед на полном серьёзе сказал:

- Конечно, а чтоб я к тебе приходил?!

На этом этапе их общения меня и подключил к делу Кузьмичёв, всё рассказав о его встречах с дедом. Я не мог ничего вразумительного ответить ему, мало ли что старый человек мог поведать, но и я был очень заинтригован.

Когда в следующий караул разводящий вёл Кузьмичёва на пост, тот увидел, как из небольшого домика вышел хромой старичок и не спеша направился за ними. Разводящий заменил на посту солдат и ушёл в часть. Кузьмичёв ждал приближающегося деда. Они поздоровались за руки.

- Слушай, дед, а как тебя зовут?

- Кузьма!

- Ну надо же, а моя фамилия Кузьмичёв, - и они посмеялись над таким совпадением. - Ну давай, не тяни, расскажи, почему ты любишь солдат?

- Хорошо, но помни, что "Не суди, да не судим будешь".

И дед начал рассказ:

- Я родился в год коронации царя Николая Второго на царство, в 1896 году, в русской крестьянской семье. Учился в школе и окончил 4 класса. Мог бы и дальше учиться, но для отапливания школы были нужны дрова, которые должны были привозить родители школьников. А наша семья была такой бедной, что не нашлось денег на воз дров. Меня и отчислили. Работал дома на себя и свою семью. Держали много скотины, за счёт неё и выживали.

В 1912-1913 годах в нашей семье был невероятный подъём, мы стали жить очень хорошо. Все продукты были свои, покупали только сахар, соль и керосин. А 1 августа 1914 года Германия объявила России войну. Мне было полных 19 лет, шёл 20-й, и меня призвали в армию. Месяца два нас обучали, как пользоваться оружием, как ходить в атаку и многим другим военным премудростям. Затем фронт, который в то время проходил по польской земле. Когда я увидел, что такое война, когда смерть ходит рядом с тобой, когда твоего сослуживца, с которым ты курил, убила пуля при тебе - я впал в ступор, на меня напал какой-то животный страх. Это заметил один из сослуживцев и стал со мной разговаривать. Когда пошли в атаку, он был рядом со мной и не отходил от меня все эти страшные три часа.

Мы отбили у немцев небольшой польский хутор, отогнав их от него километра на два. Было велено окапываться сразу за хутором. Сослуживца звали Иваном, ему было 25 лет. Мы и раньше с ним разговаривали, но после атаки очень сблизились. Я почувствовал в нём какую-то опору, когда рядом ужас смерти.

С тех пор мы старались с Иваном держаться вместе. Каждый день нас сближал всё больше и больше. Мы вместе ели, вместе спали, даже в туалет в кусты ходили вместе. Если кто-нибудь из нас куда-то отходил по приказу офицера, мы всё равно глазами следили друг за другом. Мужчины постарше даже завидовали нам, у них такой дружбы не было. Иван был покрупнее меня, шире в плечах. По характеру добрым, неунывающим человеком. Я же был весь в себе и не особо разговорчивым. На фигуру - обычным парнем небольшого роста, стройным, голубоглазым, темноволосым.

Всё началось с того, что меня поставили ночью на пост за хутором. Пост был окопом, в котором надо было сидеть и наблюдать за противником. Глухой ночью со стороны хутора вдруг услышал осторожные шаги, а затем голос Ивана, который звал меня:

- Кузьма! Кузьма!

Я так удивился, но отозвался. Он прыгнул ко мне в окоп.

- Ну? Ты чего?

А он мне:

- Я соскучился, не могу без тебя!

У меня пересохло во рту, сердце заколотилось. Я ведь о нём только что думал.

Он мне шепчет:

- Дай руку.

Я отрываю руку от винтовки и протягиваю ему. Он жмёт её, перебирает пальцы, сплетая их со своими, и подносит к своим губам. Он целует мою руку, прижимает её к своей щеке, трётся своей щетиной об неё и опять целует. Мне бы вскочить и заорать на него, но я к нему чувствую то же самое, что и он ко мне. Я тоже беру его руку и целую её. Тоже трусь щекой о неё и засовываю за ворот своей гимнастёрки. Мы тяжело дышим и сильно возбуждаемся. Нас накрывает такой страстью, что мы одновременно тянемся к губам друг друга. Самый сладкий поцелуй в моей жизни, который я помню до сих пор.

Его рука ложится на мой вздыбленный член и нежно трёт его. Он расстёгивает пуговицы на ширинке х/б, на кальсонах и всей ладонью берёт мой член. Я проделываю то же самое у него. Его необычайно толстый член не умещается в моей руке. Мы ласкаем члены друг друга и вдруг делаемся как бы одним целым, оргазм накатывает на нас одновременно. Сперма летит во все стороны, но как же нам хорошо!

Пришли в себя, я стал его уговаривать идти в подразделение. Ведь могут увидеть, что он идёт со стороны немцев, и что угодно подумать. Но Ваня не торопился уходить. Он опять стал обнимать меня и целовать в губы. Мы снова быстро возбудились.

Окоп был тесным, особо не разгуляешься. Ваня попросил меня встать во весь рост, а сам присел передо мной. Когда он лицом стал тереться о мой стоящий член и яйца, я понял, чего он хочет. Сердце так сильно застучало от какого-то предчувствия чего-то необычного, запретного, но такого желанного.

Ваня немного поигрался с яйцами, заглатывая их по одному, а затем языком стал водить по уздечке и головке. Когда парень заглотил его всего в себя, я замер от сильнейшего наслаждения.

Иван сосал недолго, минут десять, но у меня уже подходило, и я сказал ему, что сейчас кончу. Он заглотил член полностью, ухватился за мои бёдра и яростно стал насаживаться на член. От немыслимого удовольствия я стал кончать ему в рот.

Немного отдышались, и уже я присел перед ним. Его член был в смазке, очень толстый. Я, как мог пошире, открыл рот, и дело пошло. Но уже так играться его членом, как он моим, я не мог. Но всё равно снимался, насаживался, ласкал яйца...

Я уже чувствовал, как напрягся член, и ждал извержения. Спермы было немного. Она сильно ударила в нёбо и пошла в горло. Но я от этого тоже получил удовольствие, и у меня снова встал член.

На улице ночная мгла стала расступаться. Ко мне скоро должна была прийти смена. Мы поцеловались, и Иван выпрыгнул из окопа и пошёл в сторону хутора.

Всё обошлось, прошло тихо, но мне казалось, что все вокруг знают о нас. Неприятный момент - ходишь как пришибленный, ждёшь каких-то разоблачений.

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Прошлые века, Военные

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>