BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Перемах (глава 1)Рейтинг: 4.43 (302), Автор: Led Сюжет этого рассказа мне подсказал один из читателей, который оценил предыдущее
произведение. Надеюсь, он узнает свою идею и не будет в обиде за мою вольную
интерпретацию... Вы никогда не ударялись со всего размаха о бетонную стену? Думаю,
что только паркурщикам известны эти ощущения. А сегодня и я прожил всю гамму чувств этой
катастрофы - разом потемнело в глазах, перехватило дыхание, тренированное сердце
пропустило два удара, а в груди заныло от нехватки воздуха. Я - Глеб Ильин, мастер
спорта по спортивной гимнастике, невидящим взглядом смотрю на табло и наблюдаю, как
кровавые цифры перечёркивают мою надежду попасть в сборную страны. А заодно и ставят крест
на моей карьере профессионального спортсмена. По тому, как обречённо вздыхает рядом
тренер и как злорадно вспыхивают глаза моего извечного соперника Игорька, я понимаю - мне
нет возврата в большой спорт. Не позволит гордость. Не знаю, от чего мне обиднее - от
того ли, что не оправдал отцовских надежд, или потому, что роковую ошибку я сделал на своём
любимом снаряде - коне. В самом конце выступления правое запястье предательски подогнулось,
и мой коронный перемах, которым я всегда гордился, привёл к сильнейшему удару внутренней
стороной бедра. Боль пронзила тело моментально, метнулась в разгорячённый от азарта мозг и
вернулась немой скованностью правой ноги. И вот стою я, исподлобья разглядывая табло.
Едкие слёзы размывают иероглифы фатальных баллов, нога требует скорейшего лечения, а в
душу закрадывается безысходная мгла. Опустив голову, ковыляю за командным врачом, ныряя в
подтрибунные коридоры, отмечаю разочарование в глазах любимой Ирины и кляну себя за то,
что только вчера, лёжа с ней в постели, планировал совместное будущее. Накаркал, как
выразилась бы моя бабуля. Я отчётливо понимаю, что слабость, на которую пошёл мой тренер,
отпустивший меня со сборов "буквально на часок", и привела к такому результату - к финишу,
к финалу, к концу. Заходим в кабинет, следом врывается тренер, я падаю на массажный
стол и подставляю измученную ногу под ловкие руки врача. Он аккуратно стягивает трико,
мажет охлаждающим маслом и начинает осторожно оглаживать бедро. Сердитое бормотание
тренера переходит в откровенный мат, который фальцетом срывается в истерические упрёки и
бессмысленные вопросы. Мозг выключает звук, и я вижу лишь скривившееся в ярости лицо
наставника, наблюдаю, как злобные слюни вылетают из скривившегося в оре рта, и пытаюсь
сконцентрироваться на боли, которая не отпускает, несмотря на врачебные манипуляции.
- Ты понимаешь, что только что просрал всё?! - я скорее понимаю, чем слышу тренера. -
Какого хера?! Что ты изобразил только что? Почему вышел без накладок? Понадеялся на
напульсники? - Николай Петрович, - робко прерывает эту истерику врач. - Оставьте ваши
нотации на потом. Дайте мне заняться своим делом в покое. Всё равно сейчас ничего не
изменишь. Я с благодарностью смотрю на врача и спокойно произношу: - Пошёл вон,
папа! Руки врача замирают, а щёки тренера багровеют. Он безмолвно разевает пасть, чтобы
продолжить ор, но вовремя спохватывается и буквально выбегает из кабинета. - Зря ты
так, Глеб. Его можно понять, - пытается разрядить обстановку доктор. Я устало
откидываюсь на спину, сглатываю обиду, что продолжает душить меня, и прикрываю глаза, не в
силах терпеть двойную боль - душевную и физическую. Самое время рассказать о себе.
Гимнастикой занимаюсь с малых лет. Иначе и быть не могло. Спортивная семья, отец сам в
прошлом гимнаст, мама - легкоатлетка. Так что у меня, собственно, и выбора-то иного не
было. Впрочем, я нисколько не жалел о загубленных юных годах. Пусть невысок, ростом
всего в 171 сантиметр, но фигуру благодаря гимнастике заимел отменную. Узкий таз, крепкие,
аккуратные ягодицы, могучая трапеция спины и массивные грудные мышцы. А о руках и говорить
нечего! Крутые плечи, бицепсы, трицепсы... Одним словом, всё на месте и в отличном
состоянии. Скажете, что не скромно? Но разве профессиональный спортсмен не оценивает свои
параметры, примеряясь к нагрузкам? Или не оценивает себя в зеркале в раздевалке? Поверьте,
всегда! Это же часть нашей спортивной жизни. Уже в средней школе я стал замечать
завистливые взгляды ровесников, а потом и восхищённые - девчонок. При виде моих мышц они
стыдливо хихикали, рдели, смущались и (я почти в этом уверен) грезили обо мне в постели.
В общем, вниманием женского пола я никогда обделён не был. Только строгий режим и
наставления отца сдерживали мою юношескую сексуальность, которая вырвалась наружу лишь
в 19 лет, когда впервые переспал с гимнасточкой на очередных сборах. Помню, что первый
секс выдался невнятным, спорым и бестолковым. Сунул, через два-три толчка спустил, робко
поцеловал любовницу в щёчку и, боясь раздавить своим немалым весом, откинувшись рядом
на постель, практически сразу провалился в сон. Очнулся, а её рядом уже и нет. Сбежала
в обиде. А потом игнорировала мои потуги повторить быстрый перепих. До появления в моей
жизни Ирины я сладко дрочил, с ненавистью смотрел на "художниц", а "спортивниц" как
сексуальный объект и вовсе не воспринимал. Ведь только щель между ног и скромные грудки
отличали их фигуры от юношеских. У Ирины же всё было соблазнительно идеально: широкий таз,
узкая талия и груди, которые, несмотря на свои немалые размеры, соблазнительными куполами
завершали картину классической "венеры". Образ дополняли вьющиеся волосы, которые водопадом
струились по покатым плечам и дарили шёлковую негу, когда я зарывался носом в них в момент
оргазма. Их чарующий запах всегда дарил мне более яркие краски в финале сексуальной гонки.
И она никогда не бывала однообразной. Наша фантазия и удивительная гибкость любимой
позволила нам перепробовать все мыслимые позы. Иногда наши постельные шалости длились
часами. И мы прерывались лишь из-за моего спортивного режима. Ирина же была свободна во
многом. Приехала в Москву из провинции, училась на библиотекаря и, вопреки всеобщему
мнению о "заучках", была весьма раскрепощена в вопросах секса. В наших разговорах никогда
не заводила речь о серьёзности взаимоотношений. Лишь накануне я сам обмолвился, что было
бы неплохо узаконить наши встречи. В ответ она хитро улыбнулась и пообещала подумать об
этом после моей победы в соревновании. По её разочарованному взгляду, которым она только
что меня проводила, я понял: раздумья будут либо долгими, либо не в пользу нашего
счастливого будущего. Пока я об этом размышлял, боль в ноге заметно стихла. Манипуляции
врача принесли пользу. Меня даже в сон стало клонить. Впервые массаж расслаблял не только
физически. Я начал успокаиваться. Сегодняшний промах на соревновании перестал казаться
катастрофой. И грубость в отношении тренера стала казаться излишней. Между тем
массирующие поглаживания врача переместились с одной ноги на вторую. Меня это удивило,
ведь никаких показаний к этому вроде как и не было. Но я решил, что общий массаж сегодня
будет нелишним, раз уж он так плодотворно лечит меня душевно. И тут я поймал себя на
том, что сознание моё словно раздвоилось. Одна крохотная частичка мозга трепетно
откликалась на нежные массирующие движения рук целителя, а рациональная часть стала
анализировать наше с ним знакомство. Он появился в команде после ухода предыдущего врача.
Замена казалась логичной. Прежний ушёл на заслуженный отдых. А молодой - несмотря на
нелепые слухи, сразу прижился в коллективе. Наговоры и пошлые намёки Игорька никто не
слушал. Его репутация сплетника и карьериста, как говорят в таких случаях, бежала впереди
него. Андрей оказался отличным профессионалом, и никаких нареканий к нему не было вообще.
Подумаешь, что, несмотря на то, что ему уже за тридцать, до сих пор не женат. Или никогда
не был замечен в обществе женщин. В конце концов, это личное дело каждого. Однажды я даже
вмазал по самодовольной морде Игорька, когда он прилюдно назвал нашего врача
неудовлетворённым педиком. Андрей, явно услышавший эту фразу, понурив голову, спешно вышел
из раздевалки, а нас разняли другие парни. Вечером отец в течение получаса привычно читал
мне нотации о дисциплине и чувстве командного содружества. Мама, не встревая в лекцию,
сосредоточенно намывала посуду, а потом, судя по шёпоту в родительской спальне, сама
отчитывала отца, упрекая его в излишней строгости. Между тем Андрей освободил меня от
одежды полностью. Без особого сопротивления с моей стороны трясущимися руками стянул с
меня майку и продолжал массировать грудные мышцы, плечи и пресс. Впервые эти манипуляции
породили во мне иные чувства. Член налился кровью и запульсировал в тесноте плавок. Я
услышал, как шумно вздохнул Андрей, почувствовал, как его руки на миг задержались на
отвердевших сосках, и увидел, как его глаза поволокло туманом. После драки с Игорьком
наши отношения с ним ещё больше ухудшились. Дежурные "Привет!" никогда не переходили в
рукопожатия, а спортивная конкуренция перешла в явные тактические "военные" действия. Моё
непременное желание попасть в сборную отчасти было вызвано именно этим. Игорь, хоть и был
конченой сволочью, в спортивном плане намного превосходил меня. Отец всегда ставил его в
пример, чем вызывал во мне новые приступы ярости и обиды. А сегодня Игорёк взял надо мной
верх. И потоптаться на моём самолюбии ему позволил я сам. А Андрей уже накрыл мой пах
своей ладонью. Ощупал ствол, провёл кончиком пальца по краю резинки трусов, пощекотал кожу
у пупка, провёл рукой по кубикам пресса. Я прикрыл глаза, отвернул голову и, чуть раздвинув
в стороны ноги, открылся для дальнейших движений жарких рук. Впервые моего члена, пусть и
через ткань трусов, касался другой мужчина. Это придавало особые чувства простым
плотским удовольствиям. Запретное новшество удивляло, влекло и немного страшило. Однако я
ничего не хотел прекращать. Ни ласк Андрея, ни моего ответного телесного чувства, ни
собственного самоедства от проснувшегося интереса к гомосексуальному удовлетворению. Из
сладкого плена новых ощущений меня вырвали звук открывшейся двери и едкое "Опаньки!".
Это Игорёк, с мерзкой улыбкой откинувшись на дверь, хлопнул в ладоши, стряхнул
остатки магнезии, потянулся к своей промежности и начал медленное движение к массажному
столу. - Так и знал, что ты из "наших"! - Игорь, дождитесь очереди. Я не завершил
массаж, - первым нашёлся, что сказать, Андрей. - Я вижу... Глеб, хочешь, я помогу
кончить? Недвусмысленный посыл его фразы не сразу дошёл до меня. А когда осознание
пришло, было поздно. К рукам Андрея присоединились лапы Игоря. Это подействовало на меня
как ушат холодной воды. В мозгу прояснилось. В ногу вернулась боль. В душу - ярость
к Игорьку. - Да пошли вы... оба! - выдавил я из себя, лихорадочно собрал одежду и
вышел из кабинета. Потом я всё делал на автомате. Запихал вещи в сумку, помылся
под освежающими струями душа, чтобы прояснить мысли. Написал маме смс-ку, чтобы не ждала
дома, наспех оделся и выскочил в вечернюю прохладу московской осени. Позвонить Ирине
даже в голову не пришло. Пока шуршал листвой по скверу, лихорадочно обдумывал, куда
отправиться на ночёвку. Домой не хотелось. Друзей напрягать своим видом тоже. Добрёл
до ближайшей станции метро, доехал до кольцевой и начал наматывать бесцельные круги,
пытаясь осмыслить произошедшее. Когда у "Парка культуры" стало привычно многолюдно,
уступил место пожилой паре и оказался прижатым у внутренней двери. Массивную сумку
прижал к животу. Но это не помогло. Места всё равно катастрофически не хватало. Дышать
стало трудно. Вспомнилось, что таких случаях меня всегда атакует клаустрофобия. Толчея
усиливалась, и тут я почувствовал чью-то назойливую руку у самой ширинки. Невинные
на первый взгляд прикосновения при каждом покачивании вагона учащались. Наконец они
стали неприлично настойчивыми. Превратились в откровенные поглаживания, и мой член ожил.
В другое время моя реакция была бы мгновенной и однозначной. Я бы отпихнул наглеца,
может, даже покрыл бы многоэтажно матом или даже двинул в челюсть, не боясь публичности.
А тут я словно в ступор впал. Уткнулся взглядом в сумку, судорожно сжал пальцами лямку
и терпеливо ждал продолжения. Мне был не интересен тот, кто пользовался сутолокой.
Больше интересовала собственная реакция на этот натиск. Вскоре ладонь мужчины уже вовсю
лапала и мяла мою восставшую плоть. А когда насильник понял свою безнаказанность, то и
вовсе ловким движением расстегнул ширинку. Казалось, звук молнии слышат все вокруг, и
наше транспортное "баловство" стало всеобщим достоянием. А улыбки, которыми был полон
вагон, говорят о том, что их обладатели понимают, чем их нечаянные попутчики заняты.
Кто-то осуждает, другие глумятся, третьи тайно завидуют, но все поголовно в курсе
происходящего. Меж тем большая мозолистая ладонь нырнула в прореху, сильные пальцы
прошлись по головке, выдавили предательскую смазку, полезли к яйцам, что прижаты горячей
мошонкой. Очередное покачивание вагона привело к тому, что мужчина оказался прямо
напротив меня. Это стало понятно по тому, как изменился угол нажима на пах. Я решился
поднять взгляд и рассмотреть того, кто лез ко мне в исподнее. Им оказался невзрачный
мужчина далеко за сорок, неказистый, безвкусно одетый, с трёхдневной щетиной, которая
не придавала ему брутальности, а скорее говорила о неопрятности. Разочарование
от увиденного сработало, как нужно. Возбуждение отпустило практически мгновенно. В душе
зародилась злость и к себе, и к мужику. Очередная остановка решила задачу. Я грубо
оттолкнул чужую руку, двинул плечом так, что сумка чуть не спланировала по противной харе,
и выскочил из вагона... Проспект мира. Переход на Калужско-Рижскую. Поезд до Свиблово.
Два квартала медленным шагом. И дом, в котором снимает квартиру Ирина. Подъём в лифте.
Звонок в дверь. Звук отпираемой двери. Равнодушный взгляд... Скорый спуск по лестничным
пролётам. "Дурак!" - крик, летящий вслед. Хлопнувшая подъездная дверь. И первая снежинка,
что опускается на щеку. Она тут же тает от жаркой слезы, выкатившейся то ли от сильного
ветра, то ли от полного разочарования в этом длинном дне.
Этот гей рассказ находится в категориях: Спортсмены
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|