BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
ГлухариЧасть 1 Проезжаю мимо особняка в центре города. Сейчас здесь размещается налоговая, а двадцать лет
назад, в страшные 90-е, здесь обитали совсем другие люди. Глава семейства Переверзев
Алексей Сергеевич, по кличке Глухарь, наводил страх на всё живое, что жило рядом. Кличку
он свою получил не потому что глухой, а потому что в отношении него было заведено уже
с десяток уголовных дел, в том числе пропажи людей, и ничего. Никаких доказательств.
Моё знакомство с ним было вынужденным. Я, совсем ещё молодой опер районного отдела,
соблазнился лёгкими деньгами, прикрыв одну небольшую аферу. Как это часто бывает, свои
же и сдали. Дело стали раздувать до планетарного масштаба, отстранили от работы. Реально
замаячил немаленький срок. Пипец, короче. Следователь, урод, говорит: "Раскаешься,
сознаешься во всём, того и того не назовёшь - сделаем тебе всего 5 (!) лет общего режима,
за хорошее поведение выйдешь через четыре года..." У меня прямо перед глазами поплыло.
Уже "под подпиской о невыезде" я занялся восстановлением своей спортивной подготовки,
понимая, что ближайшие годы придётся жить по звериным законам. Тут ещё моя
неопределённость в сексуальных предпочтениях пугала меня до остановки дыхания, в свои 22
года я так и не завёл себе подружку, предпочитая дрочку на гей-порнуху. Страшась обысков,
я в срочном порядке стёр с компа всю историю посещений. Пиздец, короче. Тут звонит
один хмырь, которого я знал по малине, говорит: "Алексей Сергеевич хочет поговорить
с тобой, приходи к нему домой в одиннадцать часиков". От безнадёги я поплёлся, хотя бы
просто узнать, чего ему от меня надо. Честно говоря, я думал поблагодарить за участие и
отказаться. Куда мне уже? До пожизненного дотянуть? Я и подумать не мог, что наше
"сотрудничество" продлится почти пять лет, до самой его безвременной кончины. Охранник
у ворот долго изучал меня и мои документы, потом в сопровождении другого охранника меня
проводили в дом, предварительно обыскав. По дороге встретили молодого красивого пацана
в сопровождении красотки, которые, мельком взглянув на нас, стали громко строить планы на
вечер. Жизнь продолжала кипеть. Чуть отойдя, я оглянулся на них. Охранник, поняв это
по-своему, проинформировал: - Дима. Сын Алексея Сергеевича. Младший. Я так и подумал.
Младшенький значит. Старший-то, выродок, сидел за нанесение тяжких и ещё кучу всего.
В доме я просидел ещё полчаса, пока меня не позвали. Хозяин дома был совсем ещё не старый
мужик, лет 40-45. Природная худоба и поджарость сильно молодили его, дорогая одежда
подчёркивала связь с высшим светом, но не настолько, чтобы скрыть хищные повадки. От него
прямо веяло опасностью. - Сюда, - глухим прокуренным голосом позвал он меня к себе
ближе. С минуту он меня внимательно рассматривал, как какое-то пальто на вешалке. Я
стоял, молча смотря на него, время от времени опуская взгляд на пол, не выдерживая натиск
его глаз. - Я тебя другим представлял, - начал он. - Подружка есть? - Нет, - ответил
я, насторожившись. - А чего так? Молодой, красивый, а девушки нет.
- Не заинтересовались чего-то, - хмыкнул я. - Девушка и не заинтересуется, пока ты
сам её не заинтересуешь. Когда ты был на свидании в последний раз? Я вообще никогда
не был на свиданиях. По юности кучковался с ребятами, ну, там на дискотеках танцевали
в кружке, один разок - медляк с какой-то девочкой. Я даже прижаться к ней боялся. - Я
не по этой части, - попытался я перевести разговор в более деловой. - Я так и понял, -
перебил он меня. - Работа наше всё: и любовь, и вся жизнь, да? Ну, не парни же тебе
нравятся? Тему он поднял интересную! Я попытался возмутиться. Мне на зону идти, какие
парни?! - Вы в курсе, что я под следствием? В том числе потому, что я смалодушничал и
решил помочь Вам. Вы хотите, чтобы я в петухах ещё походил на зоне? - А ты на зону
торопишься? - фыркнул он. Я опешил: - А у вас есть другие предложения? Или Вы так,
посмеяться? - Ты ротик-то свой петушиный прикрой. Расдухарился. Если бы мне надо было
посмеяться, ты бы уже давно обслуживал грязные хуи в бараках где-нибудь в Улан-Уде. Но я
помню добро, даже таких, как ты. Он сделал паузу. - Как ты думаешь, сколько будет
стоить откупить тебя? - он многозначительно посмотрел на меня. Меня так и норовило
ответить: "Дохуища!", но я справедливо решил быть паинькой. - Много. У меня таких денег
нет. - А у меня есть, - и смотрит на меня, изучает. Ждёт, что я в долг буду просить?
Я молчал. - А знаешь, ты мне нравишься! Я разбираюсь в людях, поверь, всякого
повидал. Есть в тебе что-то, не пойму пока что. Но выбор всё равно делать тебе. Так ты
хочешь на зону? - Не хочу, - спокойно ответил я. - Правда, не хочу. Но цена, возможно,
будет непосильной, и я не про деньги сейчас. - А на что ты готов, чтобы не попасть
в зону? Он и в правду это, или не знает, что со мной делать, или просто любит помучить.
- Я, - говорю, - на многое готов... - На многое? - Ну, не на убийства
с изнасилованиями... Чего Вы конкретно хотите? - А мне, Егорушка, много не надо.
Только вот преданности - много это для тебя? - Преданность - понятие растяжимое.
Можно же сказать: "Прыгни с девятого этажа..." - Это точно, - усмехнулся он. - Чтоб
не пиздеть тут по-пустому, давай так: заключим негласный договор сроком... скольким тебя
стращают? - Пять лет. - Пять лет? За тот пустяк? - он удивился, рассмеявшись. - Ну,
хороши же твои товарищи по работе. Ну, значит, договор на 5 лет твоей преданности, так
сказать. Если ты нарушишь его условия, пойдёшь на зону. Согласен? Что такое пять лет
для молодого парня? На зоне их пахать, неизвестно ещё в какой роли, или на свободе. А что
я терял собственно? Попробовать можно. - Согласен, - киваю головой. - Согласен?
А как насчёт того, чтобы доказать свою преданность прямо сейчас? Я ухмыльнулся -
бесплатный сыр только в мышеловке. - Не в обиду, я не привык вкладывать бабки
в человека за кивок согласия. Я терпеливо ждал, чего он хочет, молчал. Глухарь
изучающее смотрел на меня, потирая свои причинные места через штаны. Лыбился. Сука,
он знает, что я гей! Но этого не может быть, как? - Чего смотришь? Думаешь, я не вижу,
что ты - пидор? - Прямо заметно! - возмутился я. - На лбу написано. - Поверь, это
не сложно понять. Внешность обманчива. Думаешь, ты такой весь брутальный, и никто
не поймёт, что ты гомик. Красивый парень - и без бабы. Хочешь, угадаю? Я думаю, ты даже
за сиську не подержался, не то что за пиздёнку, - моё разоблачение ему явно придавало
энергии. Глухарь хвалился своим талантами по распознанию меня, широко улыбаясь.
Поманив меня пальчиком к себе, словно собачку, он расстегнул штаны, светанув
оттопыренные цветастые боксёры, и ожидал моей реакции. Мои дежурные отговорки вот
сейчас звучали бы глупо. Конечно, можно было ещё покочевряжиться, но не хотелось его
злить; ещё скажет, что раз так, то договор наш внегласный разорван, а потом умоляй его.
Я не стал просить его никому не рассказывать, более того - ухмыльнулся прямо ему в лицо.
Пидором он меня назвал? Ну что ж, пусть в его большом жизненном опыте это слово приобретёт
и положительный смысл, пусть знает, что пидоры бывают разные. Есть и такие, которые в 100
крат покруче будут любого гетеросексуала. Присев на коленки прямо под ним, я,
внимательно следя за его реакцией, погладил бугорок на его трусах. - Забавно, - явно
удивился он, усмехнувшись. - Ну, посмотрим... на твою преданность. Окончательно
смирившись, я уверенно оттянул резинку его боксёров, оголив отпружинивший его обрез, уже
напряжённый. Его член был сантиметров 17, толстый и смуглый, обрезанный. Первый раз
такое вижу на живом человеке; наверное, прикольно постоянно тереться залупой о бельё.
Голосом, не терпящим возражений, он приказал, оскалившись: - Чего замер? Хуя не
видел никогда? Надеюсь, он не ждал похвал, потому что я молча лизнул его залупу.
Известие, что можно избежать тюрьмы, перекрыло и страх, и стеснение, и здравый смысл. И
потом, мне хотелось. Да, бля, хотелось! Сексуальное одиночество сводило меня с ума: дрочка
дрочкой, но хотелось же большего, хотелось живого присутствия. Короче, убивал двух зайцев
за раз, а потому сразу рьяно принялся за дело. - Ни хуя себе ты даёшь, - рассмеялся
Глухарь. - С голодного края, что ли? Его тон смягчился, может, он думал, что я буду
сопротивляться? Но я уже решился. Не жалея слюны, я обсасывал его головку, как мороженое,
смакуя запахи и ароматы живого мужика. Осмелев, я стал насаживаться поглубже, но без опыта
подавился. Послышался звук шагов сзади, и сразу же вошедший присвистнул. Я дёрнулся, но
был грубо остановлен. - Па, я съезжу на дачу, - я узнал голос младшего сына. - Ни хуясе
тут у вас. - Что? Стучаться тебя не учили? - А мне можно посмотреть? - Ебашь на
свою дачу давай! Успеешь ещё... Младший, секунду помедлив, закрыл дверь. - Ну, чего
затормозил? Практикуйся давай. Хуёво пока сосёшь! Давай, - он притянул своей ладонью меня
к своему херу. Бля, ну что тут скажешь... Повинуясь какому-то заложенному в меня
инстинкту, я с жадностью обрабатывал его перец, стараясь угодить. Глухарь всхлипывал,
сжимая пальцы рук, держащие меня за волосы. Мой энтузиазм перекрывал неумение. И вправду,
сосал, как перед смертью: дразнил языком натянутую уздечку, заглатывал глубоко в горло,
терпя нехватку воздуха. Его руки не столько руководили мной, сколько оттягивали обратно,
давая ему передышку. Головка его члена казалось бордовой от прилитой крови. Яйца в
неестественно огромной мошонке в напряжении поджимались к промежности, оставляя после себя
сдутый мешок, словно какой-то гребень. Заглатывая до упора его перец, я реально носом
упирался в густую волосню на лобке, не в силах насладиться запахом живого самца. Я
чувствовал, как гладкая головка его перца входит в горло; задыхаясь, я старался натянуться
еще больше. (Бля, знал бы я заранее, как оно будет болеть утром.) Мой собственный член
от возбуждения еле вмещался в штанах; пытаясь распрямиться, он приятной болью отдавался в
сознании. Прикрыв его руками, я надеялся скрыть этот факт от Глухаря. Если быть
честным до конца, я просто отключился, потеряв контроль. Как будто всё это происходило
не со мной. Балдея, как распоследняя ненасытная блядь, я полировал ртом его хуй.
Не предупредив (как само собой разумеющееся), он стал кончать прямо в рот. Я почувствовал
изменение вкуса слюны, которую время от времени глотал. И Глухарь как-то поостыл:
оттянув меня от своего достоинства, он с восхищением смотрел на меня. - Жаль, что ты
не в своей ментовской форме. Бля, если б вы, суки, с таким рвением дела распутывали,
преступность бы сдохла, - радовался он. Спрятав свой блестящий от слюны болт обратно в
штаны, он отпустил меня, пообещав решить "мои проблемы". Дома, закрывшись в ванной, я
обдрочился, вспоминая подробности этого вечера. Бля, это было очень унизительно, но в моём
окружении никого больше не было. Понимаете, одиночество - это хуже. Я впервые ощутил себя
самим собой. Мне не было стыдно, мне даже стало легче.
страницы [1] [2] [3] [4]
Этот гей рассказ находится в категориях: Молодые парни, Первый раз, Мужики и молодые
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|