Горячая гей библиотека

Пашок-петушок и Окно Капитона

Часть 1

Наглеца, разбудившего меня утром в субботу, я прощу лишь в одном случае - если он будет способен предложить мне что-нибудь послаще, чем блаженное валянье кверху попой меж пляшущих по холостяцкой кроватке солнечных зайчиков. Людей, способных на это, немного, но Мурад, пожалуй, смог бы претендовать на роль главаря этой шайки избранных.

"Брей дырку, через полчаса выезжаю". Напор и деловитость - то, что мне больше всего нравится в мужиках - звенели в каждой букве текстового сообщения, прозвучавшего с кабардинским акцентом в моей немного дурной после вчерашней посиделки по случаю сдачи журнальчика башке. Вот только почему этот джигит никак не запомнит, что у меня там эпиляция?..

Упомянутая в сообщении стыдная, но важная часть меня заныла в предвкушении разврата. Я тронул её подушечками пальцев - деликатно, как музыкант, прикасающийся к изысканному, тонко настроенному инструменту. Сегодня ты всё получишь, милая... Сегодня у нас завершение вынужденного двух-... да нет, ни фига - уже трёхнедельного целибата. Все обычно думают - раз красивый парень, то трахается, небось, каждый день - да как бы не так! Мы себя соблюдаем... Итак - кофе, сигарета, туалет. Для парня с чувственной попой оба значения слова "туалет" - приведение себя в порядок и собственно комнатка с белоснежным другом нередко сливаются воедино - если вы, конечно, понимаете, о чём я...

Ровно через полчаса зеркало в прихожей отразило мои чуть заспанные, несмотря на чашку капуччино, глаза, непослушную белокурую чёлку над ними и легкомысленные шортики на ещё не успевших загореть, но безукоризненно стройных ногах.

Дверь подъезда, скрипя проржавевшими пружинами, долго не желала поддаваться полупроснувшемуся телу. Борзое майское солнце чиркнуло бритвой по глазам так, что я невольно прикрыл их рукой. Прижав к бровям ладонь, я оглядел двор.

По всем приметам, лето явно готовилось к решающей схватке. Разномастные пичуги, чувствуя это, самозабвенно верещали. На турнике - доминанте нашего дворика - подёргивался Капыч, услаждая взоры немногочисленных прохожих напружиненным мясным торсом, красной полоской обнажившихся над сползшими трениками трусов, пятнами Роршаха взмокших сквозь футболку подмышек и привычно глуповатой физиономией. Ну вот только тебя мне сейчас не хватало, ага.

Пару секунд поразмыслив, я всё же решил, что обходить двор из-за этого мудака огородами - малодушно, и, гордо откинув чёлку на лоб, зашагал прямо через спортивную площадку.

Капыч был непутёвым сыном нашей активистки, заполошной С-Того-Светы. Этот тридцатилетний лоб безуспешно искал себя в жизни, не задерживаясь ни в одной конторе более полугода по причине своей удивительной, редкой даже для парня с рабочей окраины, где я вынужденно снимаю свою квартирку, непроходимой тупости. Лишь двум занятиям Капыч посвящал себя вполне стабильно: он бухал и качался. Делал это он, правда, попеременно, стараясь не смешивать - качался, когда дела его шли в гору, и бухал, если жизнь вновь давала трещину. Определить, в какой он нынче фазе, было легко по растительности на капычевой физиономии - в непродолжительные дни надежд и устремлений он каждое утро начисто выскребал свою неандертальскую челюсть, ну а если случалось страшное (с позором выпиздили с очередной работы, бросила новая баба, да мало ли неприятностей у дуралея) - мгновенно обрастал чёрной, с рыжими подпалинами щетиной. Сегодня челюсть Капыча ослепительно сияла.

- Павел! - Капыч эффектно спрыгнул с турника и почесал свой обтянутый серыми трениками бугор, выдающийся настолько, что казалось, его владелец носит под штанами туго набитое баблом портмоне. - Павлентий! Пашок, ну чего зенки-то прячешь! Мама вон тебя вчера весь вечер искала...

С-Того-Света в сущности была славной женщиной, доброй и несчастной, тащившей всю жизнь в одиночку своего обалдуя, но она была бы ещё славнее, если бы постоянно что-то не затевала. Прозвище своё она получила после события, случившегося до моего рождения, когда она, вполне ещё молодая, но уже ведомая желанием поруководить, полезла, демонстративно оттолкнув электрика, чинить проводку в общем коридоре, словила двести двадцать и рухнула на пол.

Бригада скорой помощи не обнаружила признаков жизни, но, когда тело уже несли на носилках к машине, дабы отвезти в морг, среди пасмурного, как утверждают все очевидцы, дня пелену туч внезапно пробило солнце, и Светлана Гаврильчик открыла глаза и привстала. Пострадавшая сочла это неоспоримым вмешательством высших сил, после чего ей овладела несколько неразборчивая религиозность.

С тех пор, как рассказывали соседи, она подвизалась поочерёдно в Церкви Святого Муна, у хаббардистов, у каких-то ебанических адвентистов шестьсот шестьдесят шестого дня, в промежутке родила сына, назвав его в строгом соответствии со святцами, пыталась втягивать в религиозные блудняки всех знакомых, до которых только могла дотянуться, и чудом лишь сохранила свою квартиру, ну а с выходом на пенсию её общественный темперамент окончательно расцвёл махровым цветом.

Времена стояли православные и С-Того-Света организовала общественное движение "За милую душу", налегавшее всё больше на нравственность и даже претендовавшее на участие в муниципальных выборах. Где-то вдалеке, за семью туманами, сладостно маячило поглощение милодушцев какой-нибудь небрезгливой парламентской партией. Капыч, как любимый сынулька, закономерно стал одним из фронтменов свежеиспечённого движения.

- Слыхал, Пашок, что в Голландии делается? - начал Капыч издалека. - Всех мужиков законодательно хотят заставить трахать друг друга - чтобы геи, видишь ли, не чувствовали себя "ущемлёнными". Законо- блядь-дательно! Я, конечно, не этот, как его, не...

- Не гомофоб, - подсказал я.

- Вот именно. Но ведь как-то надо и берега знать! Ежели все друг дружку под хвост шпилить станут - как будем размножаться-то? Тут на кону судьба всего человечества - не, Паш, ну а ты как думал?..

С тех пор, как Капычу на тридцатник подарили смартфон, он неустанно черпал все эти чудесные сведения из какого-то ураганного новостного портала. Придав своему незатейливому лицу максимальную многозначительность, что выразилось в напряжении складки меж кустистых бровей, турникмен подошёл ко мне вплотную и покровительственно обнял сверкающей от свежего пота рукой.

- Про Окно Овертона слыхал?

Ёшки-матрёшки... Похоже, Капыч был настроен плешеедствовать всерьёз.

- Слыхал. Ты ведь мне всякий раз про него талдычишь... - я беспокойно поглядывал, не подъехал ли Мурад, но его газели всё ещё не было.

- Вот! К примеру, в общество вбрасывается тема говноедства. Сперва так, чисто бла-бла, прощупать почву. Потихоньку это дело становится модным - ну как вот спиннеры, к примеру, три года назад все покупать ломанулись. А потом уже не отвертишься - хочешь - не хочешь - лопай, иначе - тюрьма сажай! Работает, кстати, бесперебойно - а у них всё так - квадратиш практиш гут! А что мы с тобой этому можем противопоставить? Я тебе шире скажу - что этому могут противопоставить все русские люди доброй воли?

Я неопределённо пожал плечами.

- Не знаешь! А вот Капитон знает. Капитон за тебя уже всё успел продумать. Вот был такой нерусский президент, как его - Насморк? Такой, знаешь, на фотке обычно с усами и в железной шапочке...

- Бисмарк, - подсказал я.

- Вот! Умный ты малый, да вот только ум твой на нужные дела направить некому... Так вот, этот чувак давно уже сказал - русских, говорит, победить нереально! Но если запустить к ним заразу разврата и содомии, - тут он важно поднял к небу мясистый палец, - так они сами враз и попередохнут. - Капыч окинул двор театрально мрачным взором, будто он внезапно усеялся мёртвыми телами. - Тут только одно средство подойдёт, Павел. Окно Капитона!

Он победительно глянул мне в глаза.

- Это как Овертона, только наоборот? - догадался я. - Когда злые становятся добрыми, развратные - стеснительными и всякое такое?..

- С полуслова схватываешь, Паш! Социально значимый проект, а ты как думал?.. Ну так как, бро, сходим? - добавил Капыч чуть менее уверенно.

Неделю назад Капыч подговорил жившего в интернациональной общаге, что находилась через дорогу, эфиопа Маркуса, с которым они иногда вместе побухивали-покачивались, явиться с ним на замилодушное собрание и там прилюдно, буквально за полчасика, перековал его из мумбы-юмбы в православие. Тот факт, что двоюродный дядя Маркуса был настоятелем автокефальной эфиопской церкви, они благоразумно скрыли. Теперь, кажется, очередь перековываться дошла и до меня. Капыча рассматривали как потенциального кандидата на ближайших муниципальных выборах, на счету его, кроме прочего, уже было проведение нравственно-оздоровительного марафона "Русский - значит резвый" и он, видимо, рассчитывал на то, что моё волшебное преображение окончательно решит дело в его пользу.

- Сегодня в час у нас в офисе, так что настоятельно приглашаю, Павел. Ты, главное, приди, а уж убеждать я умею. Софт, как говорится, пауэр. Меня ведь даже в школе так прозвали: Кэп Мозгоправ! Так что выйдешь от нас стопроцентным гетеро, так сказать, сексуалом! У меня и девка для тебя на примете хорошая есть...

- Это, что ли, Оксанка, которая тебя недавно бортанула? - увидев, наконец, как Мурад лихо припарковался между двух засаженных цветущими нарциссами клумб, я вывернулся из капычевой хватки и поспешил навстречу моему страстному шофёру.

- Надо тебя брать! - недовольно крикнул Кэп Мозгоправ вдогонку.

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Мужики и молодые, Азия и Кавказ, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>