Горячая гей библиотека

Буча

Часть 2 (последняя)

Во время представления Котя, Саня и Илюша, не стесняясь, подпевали и притаптывали ногами, а после демонстрации хвостика дружно рассмеялись и захлопали в ладоши. Все веселились, даже хмурый с утра Баринов то и дело срывался на ухмылки и смешки, поедая мороженое. "У него и имя звучное, как песня, и трахается он так, словно поёт, - думал Славик, внимательно рассматривая кривляющегося Бучу и обсасывая палочку с мороженым. - Ну, как? Как он может сношаться ещё и с бабами? Тьфу. Загадка природы".

Одна только потерпевшая сидела с кислой миной, чуть не плача. Ей почему-то выступление не понравилось, хотя вчера она была от него в восторге.

- Браво, бис! - закричал Котя, вскакивая с места и громко аплодируя, но, уловив укоризненный взгляд начальства, прекратил восторгаться и сел на место.

- Пидор ёбанный, - тихо пробурчал себе под нос Баринов, а потом громко добавил: - Хватит, клоун, слазь со сцены. К твоему сведению, это стихи Евгения Евтушенко.

- Со всем уважением, Вячеслав Георгиевич, - поспешно перебил его раскрасневшийся Буча, - но Евтушенко он по матушке, а по батюшке как раз что ни на есть самый настоящий Гангнус.

- Не умничай, давай, живо пиздуй к месту преступления, Гангнус.

- Я могу ещё показать, как я танцевал с этой потерпевшей, - продолжал Буча, нагло улыбаясь и бесцеремонно тыча пальцем в пострадавшую.

Мадам Грицацуева не возмущалась. В этот день она много чего пропускала мимо ушей и покорно проглатывала, так как осознавала и своё положение, и комичность ситуации.

- Так мы будем сегодня танцеваца или нет? - спросил Буча.

- Не стоит, - скривился Баринов.

- Я настаиваю, гражданин начальник! Для чистоты эксперимента.

- Хватит, натанцевался вчера уже, Гангнус, блядь, а мы теперь по твоей милости таскаемся по жаре. Эту часть обязательной программы опустим, нам вполне хватило песни. Давай, дуй по своему вчерашнему маршруту, - хмуро сказал капитан, сунул в руку Гии пакет с оставшимся стаканчиком подтаявшего мороженого и тихо добавил: - Охладись чуток, артист, а то прямо так и пышешь жаром.

- Дальше мы вышли из ворот и пошли по тропинке вон к тем кустам, - охотно показал Гия рукой в направлении густых зарослей.

Он пошёл первым, на ходу отхлёбывая коктейль из растаявшего мороженого. За Бучей уныло следовала потерпевшая. Группа ментов, переговариваясь, шла гурьбой, замыкая колонну. Немного охладившись, Гия попытался объять необъятное, прижимая к себе мадам Грицацуеву. Потерпевшая вяло сопротивлялась, отрывая от себя его руки, но Буча уверял, что лапает её только для воссоздания точной картины. Всю дорогу он отыгрывался за свой оговор пошлыми словами и действиями, успевая при этом ещё и крутить своей вертлявой задницей.

Красивые стройные ноги вышагивали словно в танце, узкие бёдра в облегающих светлых джинсах так и покачивались, так и прыгали перед глазами капитана Баринова. Пластичный, сука. Ему ужасно хотелось схватить Гию за тонкую талию, прижаться к нему всем телом, вдохнуть аромат пышных отросших до плеч каштановых волос, ну, и дальше всё такое...

- Вот же блядь! - не выдержал Баринов и смачно сплюнул в траву.

Невыносимая жара наслаивалась на головную боль от вчерашнего перепоя, а кривляния Бучи возбуждали у Барина конкретный стояк, который доставлял дополнительные неудобства.

- Да, это точно. Довольно-таки мерзкая сука, - поддержал его Котя, посчитав, что капитан говорит о пострадавшей. - Подставила парня, а он точно не при делах. Вот чую шестым чувством, что Буча ни при чём.

Когда они наконец пробрались сквозь кусты в проплешину посреди густых зарослей, сначала все онемели от неожиданности, а Котя даже присвистнул от удивления, потом из кустов донёсся дружный хохот. Нет, они не застукали там парочку или труп, просто все сразу увидели большие белые труселя, которые колыхались на потревоженных ветках как паруса. В кармане, пришитом посередине, лежали деньги, завёрнутые в носовой платок, пристёгнутый для верности булавкой. Пострадавшая густо покраснела и быстро скомкала вещдок.

- Было темно, я даже не сообразила, как всё получилось, - сказала она, виновато объясняя ситуацию.

- Да куда там, - понимающе протянул капитан Баринов.

- Как можно было забыть трусы? - удивился вслух Саня.

- Наверное, от переизбытка чувств, - предположил Илюша.

- Может, покажете уже, как это всё произошло на самом деле, а то нам не очень понятно, - заявил лейтенант Кантария, расплываясь в похабной улыбке.

- Брысь отсюда, Котя! - рявкнул Баринов. - Ну, в самом деле, хватит уже стебаться, дело ведь развалилось.

Буча так обрадовался, что подскочил к смеющимся парням, стал обнимать и целовать каждого по очереди: сначала Котю, потом Саню с Илюшей. Целовать и обнимать капитана Баринова при всех он не решился, просто подошёл и молча заглянул ему в глаза.

- Поздравляю, гражданин Бучидзе, ваше дело успешно похерено, - сухо сказал капитан и пожал Буче руку, потом резко притянул к себе и прошептал, касаясь уха. - Вечером я дежурю, приходи без трусов, Гангнус.

Это лёгкое касание и низкий хриплый голос возбуждают Гию до мурашек. Тёмные бархатные глаза сразу подёрнулись поволокой. Славик Баринов был в его вкусе: крепкое мускулистое тело, грубое лицо с трёхдневной щетиной, коротко стриженные волосы и старомодные бакенбарды. Бучу заводила его грубая мужская красота и ментовская форма. Сейчас капитан стоит напротив, скрестив руки на широкой груди и смотрит на него сверху вниз. Гия видит, как сильно хочет капитан: не говоря о стояке, достаточно услышать его прерывистое учащённое дыхание. Сам Гия тоже теряет голову, когда на него, не мигая, смотрят эти холодные серые глаза, а тонкие поджатые губы при этом выдают очередную порцию пошлостей.

- Вечер обещает быть томным, пидорас, - тихо и многозначительно шепчет капитан, и от этой грубой нежности Гию пробивает на поэзию.

- Опошлено слово одно,
И стало рутиной.
Над искренностью давно
Смеются в гостиной.

Надежда и самообман -
Два сходных недуга.
Единственный мир без румян -
Участие друга.

Любви я в ответ не прошу,
Но тем беззаветней
По-прежнему произношу
Обет долголетний.

Так бабочку тянет в костер
И полночь к рассвету,
И так заставляет простор
Кружиться планету.

Буча начинал декламировать совсем тихо, стоя в сторонке с Барином, но потом развернулся к публике, и с каждой новой строчкой его голос становился всё сильнее и громче. В конце концов Гия закончил декламировать под бурные аплодисменты в кустах.

- Ну надо же, этот красавчик ещё и стихи пишет, - искренне удивился Котя.

Гия зарделся и скромно уточнил:

- Ну да, я пишу, но эти не мои. Это Перси Биши Шелли в переводе Бориса Пастернака. Просто тема совпала, ну, про высокие отношения.

- Бишишелли - точно грузин. Мы, грузины очень мелодичны и чувственны, - пафосно выдал Котя, помахивая указательным пальцем перед носами растерявшихся Сани и Илюши.

Те только молча переглянулись.

- Давай, пиздуй на тропинку, поэт, на пару слов. Хватит мне на сегодня всего такого... возвышенного, - сказал капитан, довольно грубо выталкивая Гию из зарослей, и, когда они вылезли из кустов наружу, добавил: - Ты бы ещё объявление повесил, чудик.

Они шли впереди, сильно оторвавшись от остальных. Ребята не спеша догоняли их, что-то весело обсуждая и гогоча на всю округу. Последней плелась, опустив голову, потерпевшая. Баринов украдкой ущипнул за задницу идущего перед ним Гию, тот довольно хмыкнул и даже слегка подмахнул в ответ.

- Я вот одного никак не могу понять во всём этом ёбанном цирке, - многозначительно начал Барин, и Гия весь обратился в слух, не оборачиваясь, продолжая идти молча. - Как можно быть таким разносторонним, блядь, а?

Тонкие губы капитана презрительно изогнулись вниз, но Гия не видел мимики собеседника, он шёл не оборачиваясь, продолжая дразнить его своими бёдрами.

- Ты это о чём? О поэзии?

- Нет, пидор, это я о чёрных кобелях и сдобных москвичках.

- Для меня самого это загадка. Но я вроде никому вечных обетов не давал, гражданин начальник, и в верности не клялся.

- Сегодня вечером дашь, и поверь мне, малыш, если нарушишь - тебе не понравится, - многообещающе сказал Баринов и порывисто прижался к Гии, идущему перед ним, его руки сами собой легли на тонкую талию, а потом облапали упругие ягодицы. - В общем вечером жду на сеанс экзорцизма. Будем изгонять из тебя всякие извращения.

- А если я не приду? - заигрывающе растягивает слова Гия, всё так же стоя спиной, откидывая голову ему на грудь.

- Только попробуй, и я жестоко распну тебя в зад, - капитан обнимает Бучу сзади, зарывается носом в его каштановые волосы, вдыхает аромат, лезет рукой под рубашку и гладит его по груди, касаясь твёрдых сосков.

Тело у Гии чистое и нежное как у юноши, совершенно безволосое выше пояса, и Барин добавляет:

- Гладенький, как шёлк, что снаружи, что внутри - моя сучка.

Гия давно ждал этих ласк, полученных украдкой. Он затрепетал, прижался всем телом и изогнулся, подставляя шею для поцелуя. Сначала он почувствовал уколы щетины, а когда тонкие губы коснулись его гладкой, солоноватой от пота кожи, Гия вдруг порывисто развернулся и заглянул прямо в серые холодные глаза.

- Товарищ капитан, разрешите обратиться? - говорит Гия сипло, часто дыша.

Тонкие ноздри шевелятся, с шумом втягивая воздух, как у резвой породистой лошади после скачек.

- Уже вожделеешь? Потерпи до вечера, и я разделю с тобой ложе. Вставлю... немного высокой поэзии в твои стихи. Выкажу свою куртуазность - выебу так, что от зубов будет отскакивать прекрасное и вечное. Ты не про это? Нет? Тогда чего тебе?

- Славик, ты же знаешь, я ради тебя не только раком встану - наизнанку вывернусь. Ну, прошу, умоляю, сделай для меня самую малость, - жеманничает он, слегка растягивая слова.

- Я весь внимание. Давай, пиздуй дальше, - Барин стоит весь из себя важный и довольный, ему нравится помогать Буче.

- Вячеславик, Славушка Георгиевич, - вкрадчиво начинает Гия, и от его певучего грудного голоса капитан млеет, - скажи своим пацанам, чтобы они не трепались направо и налево про эту корову с её трусами. Меня же все знают в городе, мне неудобно.

- Ладно, утолю твои печали, Пизда Константиновна, - отвечает капитан, растягивая слова, копируя Гию.

Он знает, как млеет и тащится тот от пошлых словечек и в разговоре один на один всегда мимоходом делает ему приятное. Похабности, сказанные в ментовской форме - это фетиш Гии. Он любит пошалить и в самые интимные моменты цепляет на абсолютно голого Славика ментовскую фуражку, заставляя говорить пошлятину. Как же комично выглядит товарищ капитан в такие моменты, а Гия возбуждается просто до усрачки.

Сейчас он умоляюще складывает ладони на уровне груди, ставит бровки домиком и громко скулит по-собачьи, получая удовольствие от наигранного пресмыкания перед Барином. Подтверждая свои намерения, Гия делает несколько движений бёдрами, едва касаясь своим чуть заметным под джинсами бугорком крепко вставшего кола капитана.

- Договорились? - спрашивает Гия.

- Не так чтобы очень.

- А как?

- Ну, покумекай сам: ладно, со мной ты рассчитаешься, как я люблю, а ребята? Они же должны знать, за что страдают. Невероятно тяжёлая нагрузка на психику - держать язык за зубами, когда очень хочется им поработать, - рассуждает Баринов двусмысленно. - Сам знаешь, как это сложно. Давай так: завтра подгоняй поляну с шашлыками и ящиком водки для ребят, вот тогда они будут немы как могила...

Ящик водки и шашлыки из баранины зашли хорошо. Менты ели и пили на природе всем отделом, а уже на следующий день весь городок знал в подробностях, как облажался с трусами Гия Бучидзе.

Ну, не пидорасы, а?

страницы [1] [2]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Азия и Кавказ, Военные

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>