Горячая гей библиотека

Тридцатилетка (глава 1)

Часть 3

Не устоял и Дамиан. У него была слабость именно к красивым попам, и он первый, кто не устоял и покусал задницу Франца, так что тот потом ходил с синяками. Парень двадцать минут терпел вылизывание его дырочки - "терпел" не потому, что неприятно, нет: он просто не мог дождаться основного блюда. Даже хмельной Дамиан понял, что мучает парня, и решил оставить на будущее игру пальцами в его пещерке. В тот вечер он очень резко вдул Францу - так, что у того потемнело в глазах и полетели искры. Пьяный Дамиан ебал тогда парнишку сорок минут - никак кончить не мог, а Франц за это время слил два раза - просто на колонну.

Сейчас же, на алтаре, Франц хотел именно так жёстко, как тогда у колонны. Но Дамиан был трезв и контролировал себя: он боялся причинить боль этому херувимчику. Франц снова, как и тогда, пошёл ва-банк:

- Дам, ты что, ебать разучился? Не можешь вдуть мне по-настоящему? Стареешь, может?

Это было уже слишком для властного и вспыльчивого епископа. Он резко вытянул свой хуй, схватил Франца за волосы, потянул голову назад и прошептал ему на ухо:

- Если дьявол хочет притвориться ангелом, то лучшего образа, чем твой, ему не найти. А теперь попробуй осиновый кол по-настоящему.

Пересиливая боль, Франц тихонько, чтобы не видел Дамиан, усмехнулся. И в тот же момент крепкие руки подняли парня с алтаря, повернули на 180 градусов и закинули его ноги на плечи Дамиана. Франц схватился за его шею и сделал это очень вовремя. Как и тогда, возле колонны епископ, с разгону влетел в задние ворота Франца. Хотя тот и ждал этого, и хотел так - заорал, а на глазах появились слезы боли. Епископ всё видел, но не собирался останавливаться - он только наклонился и впился в губы парня, чтобы заглушить крик.

Началась двадцатиминутная ебля.

Дамиан рвал очко Франца, и в какой-то момент казалось, что сильнейшие толчки епископа просто разобьют парня напополам. Франц рычал от боли и кайфа, хлопки о его ягодицы громко поднимались к куполам храма и отдавались эхом. Хуй Франца сочился и заляпал живот Дамиана. Парень уже словил такт епископа и при каждом толчке издавал глухой звук, поднимая глаза на купола, с которых осуждающе на него смотрели святые. "Надо будет после этого сходить на исповедь. К Дамиану", - ухмыльнулся чертёнок в ангельском обличье.

Но всё же помощь святых была бы не лишней сейчас этим двоим.

Дамиан и Франц, соскучившись по хуями/задницам друг друга, забыли закрыть дверь церкви. А стоны и чваканье епископского хуища в очке молоденького отца заглушили скрип двери, которую открыл Этьен д`Альбери. Он просто зашёл спросить у кого-то, как найти резиденцию курфюрста.

Француз, и сам повидав немало, просто остолбенел. Наверное, так должна свершаться содомитская месса! А это что - их молитва?

- Тебе хорошо, малыш?

- Только ты можешь поднять меня на небеса. Не останавливайся, разъеби меня так, чтобы я не мог ходить.

Связная речь юноши очень быстро закончилась. Епископский хуй полировал простату, движения ебаря становились все более остервенелыми, и парень на несколько секунд потерял сознание.

Этьен воспользовался тем, что мужикам было не до него, подкрался максимально близко и спрятался за колонной слева от алтаря. До ебарей было метров пять, и всё представление посол видел в мельчайших деталях.

Он наслаждался прекрасной задницей Дамиана - накачанной, которая двигалась с бешеной, невиданной до сих пор Этьеном скоростью. Уж какой он был отменный ебарь, но тут должен был сознаться себе, что с радостью бы лёг под этот епископский жезл.

Пока Этьен представлял, что это его ноги прыгают над головой Дамиана, тот в последний раз загнал своё сверло в анус Франца. Кончив, он выплеснул кружку спермы в парня. И снова парень улетел на небеса: горячая жидкость заполнила его всего. Места больше не было - сок Дамиана начал вытекать из колечка.

Франц потянулся рукой, чтобы помочь себе кончить, но Дамиан остановил его руку и сказал:

- Извини, что я кончил первым, я должен был сделать так, чтобы ты выплеснулся сам, без помощи. Теперь это моё дело.

Епископ встал на колени и взял в рот горячий и толстый член молодого священника. Облизав несколько раз головку, он начал вводить член себе в горло, но Франц кончил быстрее - прямой наводкой разрядился прямо в пищевод Дамиана.

И только после этого они услышали сдавленный крик - кто-то старался справиться с ним, но ему это никак не удавалось, и через секунду он уже орал.

Повернув в испуге голову, Дамиан увидел иностранца, видимо, француза, так как только они одеваются, как павлины, нацепив на себя летом и кафтан, и камзол, украсив все это светлой фетровой шляпой с перьями настоящих павлинов.

Но нелепый вид не смог исказить красу незнакомца. Епископ сразу оценил его потрясающую фигуру. Узенькие штаны, кюлоты, обтягивали француза так, что при виде его на улице у епископа мгновенно бы встал. Можно сказать, что он был голым, просто обтянутым тончайшем шёлком.

И когда взгляд епископа дошёл до руки француза, которая шарила ниже пупка, свою голову поднял и Франц. Увидев, какой инструмент держит незнакомец в руках, они выругались от удивления.

Этьен убрал руку от обкончанного хуя, а Дамиан наконец пришёл в себя. Быстро сообразив, чем может закончиться представление перед иностранцем для него и Франца, он голым подскочил к Этьену и завалил его. Его любовник тоже все понял и подал кляп и верёвки.

Пока епископ Дамиан фон Эльтц и его юный помощник Франц фон Шенборн тянули в подвал церкви любовника и посла короля Людовика XIII и даже не подозревали, чем все это чревато для них, в Богемии, возле Салабати, к решающему бою готовились две армии.

Ближе к реке стояла католическая армия, куда входили и отряды курфюрста Майнца, а под горой протестантская.

Первый этап Тридцатилетний войны подходил к концу. И хотя впереди была ещё четверть века войн, интриг, убийств, которые заберут жизнь 30% населения Европы, этот, промежуточный, этап уже через несколько дней должен был закончиться разгромом протестантов.

Но об этом ещё не знал ни командующий католиками Карл Бонавентура, ни командир протестантов Эрнест фон Мансфельд. Каждый занимался своими делами - когда уже всё сделано, остаётся только уповать на небеса.

Близился вечер, и два лагеря гудели: возле костров рекой лилось пиво, жарились целые туши быков. По линии леса, который объединял два враждующих лагеря, было слышно женские, а иногда и мужские стоны. Солдаты расслаблялись. Кто знает, не в последний ли раз в этой жизни. И хотя времена, когда командующие бьются со своей армией на равных, показывая пример мужества, давно минули (теперь их роль наблюдать и отдавать правильные приказы), генералы тоже не застрахованы от смерти на поле боя, потому они и не отставали от своих солдат в развлечениях.

Карлу Бонавентура из ближайших сел доставили сразу трёх девушек. Весь лагерь католиков слышал стоны генеральских утех. Но кто его осудит за такую любовь к жизни?

Его визави - генерал Эрнест фон Мансфельд - поставил палатку командующего вдалеке от основного лагеря. На высоте. Никто такому решению не удивился, оно было логичным: оттуда открывался лучший обзор, да и лазутчикам врага не так просто добраться до него через двойное кольцо верных солдат - личной гвардии генерала, который стоят оцеплением за 100 и 500 метров от палатки.

Кроме того, все знали, какой богобоязненный фон Мансфельд, и никто не сомневался, что перед решающим боем он всегда молится.

Вот и сейчас, если кому-то и удалось бы проникнуть через верных гвардейцев генерала, то он даже услышал бы слова этой молитвы.

- Господи, помилуй...

Но почему таким странным голосом?

Просто тридцатидевятилетний Эрнест фон Мансфельд умолял небеса, чтобы его тыл не треснул под напором хуя восемнадцатилетнего Богуслава Садовски.

Они не виделись неделю - Богуслав ездил с посланием и словами поддержки к пражским бюргерам, которые готовились поднять восстание против католической императорской власти. Он так изголодался по Эрнесту, что за ним ещё колыхалась шторка палатки, но его руки уже оторвали пуговицу на панталонах его хозяина и рывком стянули их до колен.

После длительной разлуки не до телячьих нежностей. Юноша развернул мужчину к себе задом, наклонил и положил грудью на стол. Его двадцатидвухсантиметровый член торчал с самой Праги - лосины уже были мокрые от спермы, не было ни времени, ни охоты расшнуровывать их. Богуслав своей сильной рукой просто вырвал кусок ткани из них, и его дубина вывалилась наружу, громко хлюпнув мокрой головкой об накачанный живот парня. Адъютант взял свой хуй в руку и уверенно ввёл его в узенькую дырочку генерала. Тот никого не впускал туда, кроме этого черноволосого, как ворон, красавца. Именно в тот момент, когда сверхмощный юношеский хуй начал проходить генеральское очко своим самым толстым местом, Эрнест фон Мансфельд и заорал о помощи.

- Господи, помилуй...

Но уже очень быстро мягкая щель Эрнеста вспомнила своего тёплого и мокрого постояльца и широко открылась Богуславу.

Парень не скрывал, что наслаждается своим доминированием. Он всегда беспрекословно исполнял все приказы генерала. Был готов за него жизнь отдать. Но ещё ничто не сумело доставить ему столько наслаждения, как осознание того, что ему отдаётся крепкий мужик. Его одна рука - как две у Богуслава, его ягодица - как вся задница Богуслава, его яйца - как кулак Богуслава. И только плечи и грудь были одинаково широкими, а члены - приблизительно одинаковыми.

Где-то на минуте десятой ебли Эрнест перестал просить пощады с небес и начал благодарственную молитву. При каждом толчке.

- Мой хороший...

- Мой милый...

- Ещё...

- Глубже...

- Я хочу тебя всего...

страницы [1] [2] [3] [4] [5] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Прошлые века, Молодые парни, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>