BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Мишка - навсегда! (глава 3, последняя)Часть 12 Под одеялом я нащупываю Мишину ногу, крутой подъём стопы в моей ладони, сжать её чуть
сильнее, но чтобы не больно, не дай бог. - Ой, Ил, не надо, я ж щекотки боюсь, мы же с
вами сейчас всех перебудим! - Ага, значит, одно твоё слабое место я уже знаю! Ладненько,
учтём. Хихикнув ещё разок, Миша, чуть прикусив губу, лукаво смотрит на меня, и я,
кажется, плавлюсь от этого взгляда. - Да-а! Хорошо как! Знаете, Ил, со мной вот так
никто ещё не говорил. - Ты не грузись, Миша, это как раз в порядке вещей. Взрослые
частенько забывают, что и как бывает в твоём возрасте. - Но вот вы же не забыли, похоже?
Не забыли, Ил? - Я - нет. У меня такое тогда было, что я умру, наверное, если забуду.
Счастье. Нет, погоди! Это вот так, сразу я тебе рассказать не могу. Позже, может быть.
И ещё. Не один я такой, Соболев тоже такой же. Надеюсь, что не только мы с ним такие. А
то, что я с тобой сейчас говорю, как с равным, так это оттого, что равным себе я тебя и
считаю. Да, так оно и есть! При условии, что и ты это так же примешь. Равенство, оно
обязательно всегда в обе стороны. Ой-ёй-ёй, Мишка! Что-то мы с тобой о таких вещах...
- Да ну! Мне очень нравится, Ил! - Да? - вздыхаю я. - А я хотел было тебе рассказать,
как я однажды щуку поймал, да Вадька с нею вместе за борт бултых! - Вадька! - смеётся
Миша. - С ним не соскучишься, это я уже понял. А он мне обещал на день рождения аэрограф
подарить. Вы ругать его не будете? - Так у него их три штуки! Один, правда, он кончил,
промыть забыл, тетеря. Погоди, а ты тоже модели собираешь? - Ну да. Только самолёты, а
не машины. Я сейчас за "Спитфайр" взялся, ну, а кисточкой красить - полная лажа получается!
- Так, так. Лажа, говоришь? Модельки - это хорошо. И это учесть надо, в "Зорях Урала"
классный отдел есть, и именно по авиации. - Конкретно, лажа. А у Вадика с Егором очень
даже ничего выходит. - Это у меня выходит, а не у них! - тут же надуваюсь я. - Если
хочешь знать, Мишка, то всё самое сложное для них я делаю. Вадька накрасит, пожалуй! Вот
представь... Тут дверь в кабинет приоткрывается, и в щель просовывается взлохмаченная
со сна голова Соболева. - Вы чего это? - хрипло шепчет он. - Так. Не спится, -
спокойно отвечаю я. - А ты чего вскочил? - Так вы ж орёте на весь дом! Смотри, Илюшка,
разбудишь ведь всех! - Это ты только спишь, как индеец на тропе войны, все ж без задних
ног дрыхнут. А мы тихонечко, да, Миш? Ты не торчи в дверях, или сюда, или туда.
Окончательно проснувшийся Соболев некоторое время с сомнением смотрит на меня, а потом
так же шёпотом заявляет: - Знаешь, где командовать будешь? На работе у себя командуй.
Пошёл я к тебе в спальню, а ты потом в гостиной ложись. Не выступай, Ил! Тёзка, если что,
по башке ему дай чем-нибудь, здесь у него полно всего. Только не орите вы, если Борман
проснётся, то всё, хана, все повскакивают. - Вали давай, сказано же тебе, потихоньку
мы. - Полпервого ночи, - укоризненно качает головой Мишка и скрывается за закрывшейся
дверью. - Мы что, и правда, громко слишком? - Слушай ты его, у меня кабинет
звукоизолированный, а Мишка просто почувствовал, что мы не спим, он же телепат, блин.
- Вот и за столом вы, Ил, так же его называли. Это правда, что ли? - Похоже, что да.
Я за двадцать лет толком так и не разобрался в этом, Миш, но что-то такое у него есть.
- Здорово! - А по-моему, не очень. Утомительно, по-моему, ответственности больше,
и вообще... - Да нет же, Ил, это ж супер просто! - Ну, как бы то ни было, нам-то с
тобой это всё равно не дано. Мишка, ты соку хочешь гранатового? - Не знаю. - Слушай,
завязывай ты с этим своим "не знаю"! - я, выпростав ноги из-под одеяла, шлёпаю по паркету
к бару. - Ты чего, в самом-то деле, стесняешься, что ли? Блин, неужто Вадька всё выхлестал?
А, вот! Ёлки, бокалы на кухне, а идти за ними неохота. Из горла буш? Ась? - Из горла? -
Миша улыбается до ушей. - Покатит. - Замётано! Нарежемся щас! Так что, стесняешься ты?
Не надо, право, не надо. Подушку повыше подвинь, так удобней будет. Знаешь, Мишка, если ты
меня стесняться будешь, то я тогда тоже краснеть начну, то да сё... Держи бутылку. Хорошо,
что горлышко широкое. И почему у бутылок со спиртным таких не делают? Всё против человека!
Да не хихикай ты, прольёшь. Не холодный? Дай-ка! В самый раз. Нравится? Мой любимый. Вот
когда я таким, как ты, был, ещё берёзовый продавали, и я мог трёхлитровку один за раз
выдуть! Щас не видно что-то его. - Ил, а вы как насчёт этого... ну, выпиваете? - А по
мне разве не видно? Как до самогона дорвусь, так удержу на меня нет! На люстре качаюсь, по
дому всех гоняю с саблей в зубах. - Я так и подумал, - задорно смеётся Миша. - Вы не
обижайтесь, это я так спросил. - Ну, спросил, и спросил, чего же мне обижаться-то? У
меня с алкоголем, Миша, очень лёгкие отношения. Могу и выпить, а если в тему, то и крепко.
Ну, по моим меркам. Разум не теряю - Соболевская школа. А пить ради того, чтобы просто
пить, - это как-то не моё. - Вот это правильно! - горячо говорит Миша. - Так и надо,
а то... - Что? Знаешь, Миша, раз начал, так уж договаривай. - Да так. Просто у мамы
был там один... Друг такой один. Натерпелись мы! Я молчу. Беда, она и есть беда... Я
снова ловлю Мишкину лодыжку. Не щекочусь, нет, это ласка, и он это чувствует, не
отдёргивается, не вздрагивает, только серые глаза раскрываются под взмахом пушистых ресниц,
и вопрос в них стоит: не обидишь? Крылья и облака... - Миша, - тихо говорю я, совладав
с голосом. - Послушай меня. Не знаю, могу ли я тебе это говорить, имею ли на это право,
но ты послушай меня. Все твои проблемы теперь - это и мои проблемы. Вот хочешь ты того или
нет, но решать мы их будем вместе. Это даже не я так решил, это Судьба так решила. Как же
нам с тобой против неё идти? Нельзя, да и не хочу я. - Я тоже не хочу, - выдыхает Миша. -
Только так сразу всё, странно как-то, я и не ждал ничего особо хорошего, а тут вы. И все
остальные, конечно, и Борька тоже, но вы, Ил... - Ну и всё, и слов не надо никаких.
Слова, слова - и для них черёд придёт, но не сейчас. Дай-ка мне бутылку. Давай, Миша, я
сейчас за тебя выпью. А лучше мы вместе это сделаем. И знаешь что? Давай выпьем мы соку
этого так, чтобы ты ко мне на "ты" обращался. Есть такой обычай, ты же знаешь, наверное?
- Знаю, конечно, на брудершафт. - Парень, да тебя и учить-то не надо! Я сражён!
Наповал просто. Так вы меня с Вадькой вдвоём совсем мозгами забьёте, убогого! Я те
попинаюсь! Мишка, блин, сок разолью! Тише ты, спят все, в самом деле! Ну, вот, ёлки, забыл,
чего сказать хотел. - Слова, слова, - улыбается Миша. - На брудершафт хотели. - Да
это я не забыл. Чтобы я выпить забыл - ха! Хоть и соку. Да ладно, дёрнем, как Вадька
выражается. За тебя, Миша! Да, хорошо, не Otard, но всё равно, хорошо. Держи. - За вас,
Ил! - Ну вот. Теперь можешь говорить мне "ты". - Буду. Мы с Мишей замолкаем.
Мы не смущаемся, нет, так просто. Но долго молчать я не могу. - Ты мне скажи, ты спать
не хочешь? - Не-а, я завтра высплюсь. Ха, вдвоём с мамой, она с ночной, ну, и я с ней
за компанию. Ил, а ты правда книгу написал? - И написал, и напечатал даже. Про Александра
Македонского, тебе же говорили. Только это не художественная книга, она, Мишка, специальная,
для профессиональных историков. Военно-историческое исследование это называется. - Всё
равно круто! А ещё напишешь? - Уже пишу. Правда, не книгу, это скорее статья будет. И
название для неё я уже придумал. Хочешь, скажу тебе по секрету? Но чтобы никому! - Хочу,
а почему по секрету? - А чтобы название не спёрли! Название такое, Мишка, что ты! Любой
бы рад был такому. - Какое? Ну же, Ил, не тяни, говори! Я воровато оглядываюсь по
сторонам, быстро притягиваю Мишку за голову к себе и таинственно шепчу ему в ухо:
- Называться это будет так: "Обеспечение Римской армии в дальних походах при отрыве от
баз снабжения. Эпоха усыновлённых императоров и Антонинов". Я откидываюсь от юноши,
смотрю в его глаза, а в них уже поднимается весёлая серая волна. - Ты гонишь, да? Ой,
Ил! Я хотел сказать, ты меня разыгрываешь? Прикалываешься надо мной, да? Обидеться мне,
что ли, на паршивца? А какое волшебное чувство: будто я вернулся в прошлое и будто я этого
парня всю свою жизнь знаю. - На кой это мне надо, сам вот подумай, напряги мозжечок
свой! Гонишь... Твоё счастье, что спят все, а то бы всыпал бы я тебе, неделю бы ты потом
стоя спал! Как боевая лошадь. Ах, ты ж! Сок убери! А ну, кончай, блин! Мишка, дрянь такая,
я ж тебя подушкой задушу! Вот так вот. Это и есть преимущество опыта перед молодостью. Ой!
Ну, всё, будет тебе щас фотофиниш! Мы с Мишкой Шиловым возимся, боремся, щипаем друг
друга, захлёбываемся сдавленным смехом, и всё это совсем тихо, спят же все, да и никто
нам сейчас не нужен. Боги! Чувства, чувства! Сколько мне сейчас лет? А Соболев точно
гад. Ведь у него с Егоркой наверняка всё также - и чего же он молчал? Это же так...
Сколько мне лет - неужто я снова пацан? Гладкая кожа Миши, будто полированный металл с
нежной текстурой, японцы зовут это "хада". И я снова юнец, любящий, верный, нежный и
горячий. И я снова самолётик, только мотор у меня теперь - это вот этот бьющийся между
моими сильными крыльями паренёк. - Всё, Ил, всё, хорош, а то я точно орать начну!
- То-то! Сдаёшься, значит? - Щас! Я никогда не сдаюсь, это перемирие просто, понял?
А потом, днём, при лётной погоде, я те такое покажу! Всё, Ил! Ладно, не покажу, если не
хочешь. - Попробуй только не показать, я тебя Борьке скормлю! Ладно, перекур.
страницы [1] . . . [10] [11] [12] [13]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Первый раз, 18-19-летние
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|