Горячая гей библиотека

Там, где гниют эдельвейсы

Часть 3

Зара ждала меня в портике возле Музея Изящных Искусств. Одетая в серый демисезонный плащ, она зябко поводила плечами, втянув шею в пёстрое гнездо шерстяного шарфа. На фоне внушительного фасада музея она казалась мне тонкой камышинкой, укрывшейся в тени каменного исполина. Я взбежал по ступенькам, состроив самую виноватую физиономию, на какую только был способен. Мы робко обнялись. Я заглянул в её худое малокровное лицо, пальцем отвёл тёмную прядь со лба: её серые глаза были полны осенней мглы.

- Я собиралась уходить, - процедила она, отворачивая голову. - Не думал же ты, что я буду звонить и выяснять твоё местоположение? Сегодня очень холодно, а я почему-то пальто не надела. Нравится тебе этот мой новый плащ? Хотела покрасоваться перед тобой.

Я знал наперёд её упрёки. На все редкие свидания, что мы назначали друг другу, я приходил с непростительным опозданием. Я подсознательно искал отсрочки этих трудных встреч. Мне всё нравилось в подруге: ум, манеры, независимость суждений, эстетический вкус - но, увы, сердце моё молчало, как молчала и моя плоть. Её легкие прикосновения были мне приятны, мелодичная речь убаюкивала мою измотанную душу; целуя мягкие свежие губы, я испытывал ненавязчивую радость единения с этой доброй и отзывчивой девушкой, с такой серьёзностью относившейся ко всем моим проблемам и переживаниям, но я понимал, какое это беспощадное лукавство - убеждать себя и её в том, что это любовь и что у неё есть будущее. Думаю, интуиция подсказывала ей, что я не продвинусь дальше установленной точки, если меня не подтолкнуть, но, будучи натурой гордой, она даже на долю секунды не допускала мысли о таком принудительном методе воздействия на мою мужскую нерешительность. Так мы и брели исхоженными тропами, замалчивая главные слова, избегая грубых, но спасительных жестов. Странно, но она явно любила меня, и, как я понимаю, это было её мучительной слабостью, единственной уступкой своему волевому характеру. У меня же хватало сил лишь на оттягивание неизбежного краха.

- У Ратмира заглох мотор, когда мы возвращались из пригорода, пришлось дожидаться автоэвакуатора. Я так закрутился с ним! Ты же знаешь, он такой нытик. Прости меня, пожалуйста!

Зара невесело улыбнулась и ответила:

- Мужчины... Вся ваша жизнь зависит от дрянных железяк!

Она взяла меня за руку (она никогда не брала меня под руку, как это принято у девушек), слегка подтолкнула плечом и сказала:

- Давай отогреемся в здешнем бистро. Не знаю, что там едят музейные старушки, но думаю, что мы переварим сейчас любую снедь, лишь бы она была горячей.

Позже, проводив её до дома, я наскоро коснулся губами её обветренных бледных губ, желая Заре спокойной ночи и светлых снов. Она иронично улыбнулась, давая мне понять, что от неё не укрылась моя трусливая уловка. Рот её улыбался, а в глазах устало гас чахлый огонёк надежды.

***

Я сидел перед телевизором, разгрызая залежалые галеты, и уныло тыкал пальцем в кнопки пульта. Родители без предупреждения уехали на свадьбу папиного сотрудника. К дверце буфета была пришпилена оповестительная записка. Мне было лень разогревать ужин, оставленный матерью на плите. Высыпав в миску первые попавшиеся мне под руку заедки, я поплёлся в свою комнату, включил старый ящик и растянулся на жёсткой спартанской тахте, которую в прошлом году отец купил для выправления моего неидеального позвоночника.

"Я убью Жиля, - кричал с экрана герой очередной невротической французской драмы. - Он расплатится за своё коварство! Кто дал ему деньги на эту выставку?! Боже, он увёл успех из-под моего носа! Где этот жалкий недоучка?!" Я переключил канал. По сверкающему на солнце гоночному полотну яркими бликами неслись лакированные болиды "Формулы 1". Невидимый комментатор с энтузиазмом пояснял ход ралли на немецком языке, его лай больно отзывался в моём воспалённом мозгу, и, сделав ещё пару тщетных попыток найти что-то стоящее, я отключил телевизор.

Комната погрузилась в темноту. Сквозь неплотно забранные планки жалюзи чуть пробивался мёртвый свет от неоновой вывески "Аптека" на углу улицы. Я забился в угол, по-стариковски обмотав ноги пледом. В гулкой тишине комнаты раздавался лишь предсмертный хруст галет в моих зубах.

Не знаю, сколько времени прошло. Кажется, я задремал. Мерное жужжание мобильника просочилось в моё затуманенное сознание, будто настырный шмель влетел в больничную палату, где все страдальцы хотят лишь одного - уснуть, уснуть на чёртову сотню лет. Не глядя на мерцающий дисплей, я поднес аппарат к уху.

- Марат, - долетело до меня с другого конца города. - Марат, я её потерял.

Я резко спрыгнул с лежанки, отчего миска с грохотом покатилась по полу, разгоняя остатки сна. Глухой и безжизненный голос, мой самый любимый голос на свете что-то говорил, сглатывая комки невыплаканных слёз.

Неделя прошла с момента нашей последней встречи. После того, как он отказался от моей помощи, я, смалодушничав, так и не позвонил ему. Холодным рассудком я понимал, насколько непотребным и двусмысленным могло выглядеть моё участие в беде, постигшем его жену. Мне казалось, что сам мой голос в мембране телефона мог показаться ему отвратительным, а мысль о моём присутствии рядом - кощунственной. И вот сейчас я с ужасом осознавал, до какой степени подлой была моя безучастность.

- Ты где? - пробормотал я, прижимая трубку к уху плечом, а сам тем временем натягивал джинсы. - Дома или в больнице?

- Я в городе N, - прошелестел он в ответ. - Я перевёз её в самую лучшую клинику, только смысла в этом не было.

Я вновь опустился на тахту. Он далеко. Только нить голосов между нами. Он не хочет отсоединяться... Почему он позвонил мне? У него есть семья: родители, две сестры, младший брат. А где теперь его сын? Что там вообще творится?

- Как это произошло? - задал я самый бессмысленный из всех вопросов.

- У неё два дня не спадала температура, потом началась сильная интоксикация. Её чем только не кололи, понимаешь? - родной бас сорвался, судорожно набирая воздух в лёгкие. - А после отказало сердце. Я был там, в палате, когда это произошло.

- Ты всё видел? - прямо спросил я, утратив всякую чуткость. - Её могли спасти?

- Нет, - после долгой паузы отозвался он. - Всё было предрешено. Они просто тянули время... Завтра я перевезу её обратно домой. Здесь есть такие микроавтобусы - чёрные, без окон. Я договорился с водителем.

Не успел я и слова произнести в ответ, как он отключился.

Я механическим движением нащупал в складках пледа пульт. На экране старенького телевизора замелькали яркие бабочки гоночных машин. Что угодно теперь, лишь бы не тишина!

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Азия и Кавказ, Мужики и молодые

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>