Горячая гей библиотека

Настоящий полковник (глава 11)

Часть 2

Где-то после двадцати одного часа наступало время ночных обходов, первый - с ноля до часа. И мы, пользуясь этим перерывом, мыли друг друга. Прочистив всё там, где необходимо, располагались на сексодроме. Не было необходимости куда-то спешить.

Лежали в темноте за закрытыми дверями и нежно ласкали пальчиками, где желается, пока на глади тела не вырастали "башни сигнальных маяков". Тогда, развернувшись, начинали уцеловываться, слегка прикусывая зубками соски, пытаясь влезть язычком в ямочки пупков, и вновь припадая к губам, как к криницам, дабы испить сладость лобзания с любимым. Обоих начинало потряхивать, желание росло, как на дрожжах.

Обязательно кто-то не выдерживал первым и разворачивал себя на сто восемьдесят градусов. Руки жадно обхватывали попки, а рты мгновенно присасывались к залупам. Язычки порхали вокруг этого цветка сказочной красоты, находя самые чувствительные места. Создавая вакуум, всасывали, наполняя тело трепетом. То медленно, то быстро запускали на максимум глубины крепкие стволы. Кои, как штопоры, стремились под давлением поглубже войти и раскупорить пробки глоток, дабы далее беспрепятственно внедряться, ударяя яйцами по подбородку, зарывая носы в заросли волос, пахнущих морем. Делали сие долго, пока где-то внизу, под хуем, не образовалась этакая щекотка.

Всё. Сигнал к остановке.

Поскольку излиться через пару секунд не входило в наши планы, то мы вновь перемещались в положение "лёжки рядом", возвращаясь к поцелуям. Или же раздвигали руками мягонько-упругие половинки попок, находили вороночки и острыми язычками начинали буравить внутри, стремясь вползти ужиком как можно дальше вглубь.

Чаще всего именно в этот миг всякая неспешность обрывалась. И кто-то из двоих с рёвом возбуждённого самца наваливался и запускал своего застоявшегося жеребца в жёлоб среди нависающих холмов. Ах, какие восхитительные скачки начинались, пока не достигали грани финиша!

И уже опосля, в момент растворения в каком-то особом мире, хотелось читать стихи, петь, философствовать. В эти минуты по-другому воспринималось всё происходящее. И даже не к месту возникающие в башке слова, известные каждому со школы, обретали иной смысл: "И какой же русский не любит быстрой езды? Его ли душе, стремящейся закружиться, загуляться, сказать иногда: "чёрт побери, всё" - его ли душе не любить её? Её ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и всё летит. Знать, у бойкого народа могла родиться этакая любовь!"

Но сегодня Велимир, который оказался нижним, взбунтовавшись, взбрыкнулся. Соскользнул вёрткой щучкой с массивного крючка. Миг - и набросился барсом на расслабленную антилопу. С маху вогнал, да так, что я взвыл. И не оттого, что стало больно. За эти ночи мы так основательно друг друга разъебали, подогнав дырки под конкретный индивидуальный размер, что никакого дискомфорта от вхождения не чувствовали. А от того, что уж больно стремительно совершился переход. Вот секунду назад плыл я по реке кайфа, готовясь залить своим соком внутренности дролечки, как бах-тарарах - и уже имеют меня.

У-у-у, как кайфово, хоть и неожиданно!

Только и успеваю чуть-чуть насладиться дрючкой и начинаю попискивать, стонать и орать матом. Ведь запущенный процесс уже пошёл, и его ничем нельзя остановить. Механизм, заложенный природой, сработал. Кончаю без рук, выплёскивая на живот и грудь то, что так быстро нашло дорогу.

Ах, какой драйв!

Ноги подняты вверх, а между ними в форме натянутого лука безупречная фигура самца, который, "яко челнок во ткацком стане", снуёт всё быстрее и быстрее, выводя свою вязь в полотне наших эмоций.

Лепота!

Резко вбив свой агрегат, Велимир извергается внутрь под рык удовлетворённого кобеля. Сцедив последнюю каплю, сползает и слизывает то, что уже растеклось по коже, и, набрав в рот, сливает мне пряно пахнущий сироп.

Балдёж!

А уже спустя минуту-другую мы мчимся с гиканьем в море и резвимся голышом в волнах. Незабываемые ощущения ночного купания! Вокруг темно. Море ласковым котёнком колышет, убаюкивая и маня в глубину. Наполняет страхом - а вдруг да объявится далеко не сказочная рыба-кит. И только ощущение тепла родного тела, поцелуи, мацанье в самых сокровенных местах отдаляют опасность, вселяя надежду, что всё обойдётся.

А впереди ещё не одна такая страстная ночь с массой сладких развлечений...

Как же быстро пролетело лето! Отчего всё хорошее заканчивается тогда, когда только вкусил в реале райскую жизнь?

Завтра уезжаем. Грустно. Оба понимаем, что уже никогда не будет такого моря, такой работы, такого домика с таким славным сексодромом.

А мы даже и не предполагали, что получим столько денег. Нам объяснили, что каждый работал на двух ставках без выходных, вот и набежало. Как истинные богатеи, купили билеты в двухместном купе. И ни разу не вылезли из него до приезда в Москву.

Отчего так - всё время мало ласк и мало секса с обожаемым и дорогим человеком? Что, даже кончив и ещё не совсем отойдя от эмоций, хочется только одного - вновь испытать миг самой откровенной близости. И совсем неважно, снизу или сверху, главное с ним - любимым.

Три дня прожили в столичной генеральской квартире Храбровых - родителей Велимира. Огромная гостиница с портретами предков, столовая с большим обеденным столом, личные владения хозяина (кабинет) и комнаты, на каждого представителя семьи отдельная.

По случаю возвращения Велимира собрались дедушка, бабушка, дяди, тёти, мама, папа, брат с семьёй, сестра с женихом и многочисленные племянники, а также младшие двоюродные родственники. Я запутался, кто есть кто. Было весело и грустно. Весело от того, что в доме витал дух дружной семьи. Грустно от того, что у меня нет такой большой родни. Да уж так сложилось в моей судьбе, и тут ничего не исправишь.

Ко мне относились ровно и уважительно. Велимира, как младшенького, все родственники боготворили. И он воистину был самым классным, красивым, умным. А для меня лучшим!

Все эти дни мы были предоставлены сами себе. И хотя никто не контролировал, не подглядывал и каждый занят был своим делом, мы держали друг друга на "пионерском расстоянии". За все дни и ночи ни разу не прижались друг к другу, не поцеловались. Даже спали порознь. Он в своей комнате, а я в гостевой - бывшей обители старшего брата, ныне майора пограничных войск.

Лёжа в одинокой постели, я не в состоянии был заснуть. В процессе размышлений как-то разом осознал: "Я стал взрослым". И это не от того, что за лето подтянулся, набрал мышечной массы, загорел, нет. Просто теперь я был в ответе не только за себя, но и за того, кого люблю.

Именно в эти ночи пришло решение, куда потрачу деньги, оставленные бабушкой. Вай, какая классная мысль!

Как же нам наконец-то будет хорошо жить только вдвоём. Как славно, что мы уже завтра выезжаем в альма-матер - город, где учимся. Хочу как можно быстрее реализовать то, что задумал.

По приезде разделились. Я как бы на почту, за денежным переводом, а Велимир в библиотеку за учебниками. Для меня пришёл момент, когда надо было проявить взрослую самостоятельность. Вот и решил воспользоваться правом отличника, которое было декларировано решением командования училища задолго до нашего поступления: лучшие в учёбе курсанты, начиная с третьего курса, могут жить дома при условии наличия в канцелярии точного адреса и телефона. Потому, как загнанная лошадь, и носился я по городу. Задача была одна - снять квартиру. Это была и тайна, и мой сюрприз для дролечки, который об этом пока "ни сном, ни духом не ведал"...

Сдаваемое жильё, адреса которого надыбал в газетах, всё какое-то убого-грязноватое, в обшарпанных домах окраин. Да и далековато до училища получается, часа два надо добираться. Нет, не подходит. Обидно: три часа гонки, а результат - ноль.

Еле передвигая ноги, понуро несу своё разбитое тело к проходной. Вот уже вхожу в читальный зал. Велимир обложился книгами и, как в окопе, замаскировался от всех. У меня не было сил, да и желания обозначивать себя, ведь он сразу, мгновенно всё просечёт, а я этого не хотел.

Устало опустился я на стул рядом со столом Марьи Ивановны - заведующей читальным залом, проработавшей здесь всю свою жизнь. Она всё про всех знала, всем помогала, всех жалела. Этакая вселенская доброта. Поглядев на меня пристально сквозь толстенные стёкла очков, тихо промолвила: "Что ж ты голову повесил? Отчего ж ты так не весел? В чём печаль, дружок, твоя? Расскажи-ка, не тая!" Текст выдала на одном дыхании голосом сказительницы из фильмов-сказок Александра Роу. Ну, где ставни открываются и актриса Анастасия Платоновна Зуева в роли бабушки-ведуньи бает: "В некотором царстве, в некотором государстве"...

Не таясь, излил ей свою печаль-тоску. Сидела, слушала, не перебивая, подперев рукой голову. Затем кому-то стала звонить. Написала записку. Отдала. "Иди, голубь, там тебя ждут. А в библиотеку по-прежнему приходи, тогда уж всенепременно училище с отличием окончишь", - сказала и застенчиво улыбнулась.

Откуда только силы взялись! Поблагодарив, кинулся в сторону Велимира.

Вот так на все оставшиеся годы учёбы мы обрели хоть и съёмный, но дом. Понимали, что он не наш, ведь его владельцы уехали в Монголию работать, читать лекции в тамошнем университете.

Во время их отсутствия временщики вели себя, как хозяева. При этом железно исполняли требования: "никого, кроме близких родственников, в дом не пускать, сабантуи не устраивать, порядок и чистоту поддерживать в идеальном состоянии".

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Военные

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>