BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Смертельная доза жизниЧасть 3 - У тебя это и случилось, верно? - спросил Бога; взгляд у него был спокойный, и, наверное,
только потому я ещё от него не сбежал. - Предки узнали про твою ориентацию, и ты теперь
нежеланный гость на семейных праздниках. Так? Я молчал. Только отпил, наконец, пива,
набрав его полный рот и с трудом проглотив. Пиво не шло, но это было лучше, чем смотреть
Боге в глаза и говорить с ним. - Ты сам им признался? - заинтересованно спросил Бога,
привалившись плечом к стене. Он и впрямь был длинный - какой-то бесконечный,
скособоченный, словно старался не возвышаться над окружающими на полторы головы.
Рядом со мной кособочиться почти не приходилось - я был ниже всего на три или четыре
сантиметра. - Не-е-ет... - подумав, протянул Бога. - Ты бы сам не сказал. Застукали с
бойфрендом? Спущенные штаны, хуй в жопе, что-нибудь такое? Я вспыхнул ярко -
почувствовав, как краска бросилась в лицо, как спёрло дыхание и как желание ударить его,
разнести вдребезги его смеющийся рот стало испепеляющим. Почти как желание выпить
минералки наутро после Нового года. - Значит, да, - сказал Бога, не отрывая от меня
взгляд. - Ты не думал, что если тебя такого не могут принять, то это их проблема, а не
твоя? Я задыхался, едва сдерживая колотящееся сердце. Смотрел на него и задыхался;
и не понимал, за что меня так сильно ненавидит Аллочка, что свела с Богой под Новый год.
- Мне вот плевать на всех, - задумчиво сказал Бога и развернулся к окну. - Хочешь,
хоть сейчас прокричу в форточку, что люблю сосать члены? - Дурак, - пробормотал я, и
это прозвучало жалко, пристыженно и немного испуганно. - Меня пару раз били, - сказал
Бога невозмутимо, кося тёмным матовым глазом. - Но чем увереннее ты себя чувствуешь, чем
больше тебе поебать на их мнение - тем меньше у них желания с тобой связываться. И те,
кому ты такой не нужен, отпадут сами... А те, кому нужен, будут тянуться к тебе всё равно.
Это неправда, - хотел сказать я. К тебе тянутся не потому, что смирились с твоей
ориентацией, - хотел сказать я. К тебе тянутся потому, что ты как воздух. Хоть и
задымленный, но воняющий хвоей, вкусный, прохладный воздух, которым не надышишься, сколько
ни старайся. Только от каждого вдоха сводит спазмом внизу живота. - Тебе нужно
больше себе позволять, - сказал Бога и наконец-то отлепился от окна, задраив форточку,
словно люк на погружающейся подлодке. - А не ждать, когда тебе это позволят окружающие.
Я отступил от него на шаг. Ещё секунду мне казалось, что Бога сейчас снова схватит
за руку, снова куда-то поволочёт... Но он отвернулся и потрусил вниз по лестнице. Только
бросил через плечо: - Пойдём, наши там фейерверки запускать собирались... *** Бога был острый - весь. В каждой линии. В
каждом движении губ, в каждом росчерке острых скул и впалых щёк, даже в разболтанности
походки. Человек-оригами, человек-альбомный-лист. Сложи его, как хочешь - и он будет
именно таким, как тебе нужно. Человек-пластырь, матерчатая нашлёпка для кровоточащих
ран. Аллочка знала это. Аллочка всегда знала всё лучше всех... Не зря же она когда-то
посоветовала мне своего зубного. Я тащился за Богой по снегу, а вокруг разбрелись
остальные наши - закутанные в шубы и пуховики, обмотанные серебристым и розовым дождиком,
весёлые, спокойные. Девчонки махали распадающимися, разлетающимися в стороны искорками
бенгальских огней и смеялись. Бога какое-то время шёл молча, а потом обернулся ко мне
лицом и пошёл спиной вперёд, проваливаясь в снег до середины икр и наверняка уже начерпав
холодного в свои рыжие здоровенные ботинки. - Куда потом? - спросил он. Резинку Бога
потерял, и теперь его волосы, срезанные чуть ниже ушей, трепало-колотило холодным ветром.
Шапки у него не было, а капюшон, видимо, считался вариантом для слабаков. - Домой, -
сказал я, стараясь не смотреть на Богу. - Я живу в десяти минутах... Бога жёг мне
глаза. Проще было следить за тем, как Костян воркует с девицей в фиолетовой шубке. Что
ни говори, а её высоченные ботфорты, которыми просто невозможно зачерпнуть снег, на
практике оказались куда более удобными, чем ботинки Боги. И это - несмотря на высоту
каблуков. - Я с тобой, - сказал Бога, а потом развернулся и зашагал вперёд. Это не
было вопросом. Интересно, если я "начну разрешать себе больше" и всё-таки поглажу его
кулаком по роже - как это скажется на моих отношениях с Аллочкой?.. *** Вряд ли кто-то удивился, что мы с Богой исчезли одновременно.
После фейерверков, облитые светом падающих с неба искр, обласканные ночью, снегом и
умопомрачительным, изматывающим ором в сторону прохожих - с Новым годом! с Новым годом! -
многие утомились и начали расползаться по домам. Праздник подходил к концу. *** Когда мы добрались, была уже половина пятого. Бога
зажёг везде свет - как будто не любил темноту, с трудом отыскивая выключатели, матерясь
и наталкиваясь на стены. Потом скинул свои рыжие ботинки, перестав следить где попало
талой водой, сбросил парку, стянул через голову рубашку из белёсой джинсы. Он был
смуглый в желтизну - никаких соляриев; похоже, летний загар держался на нём круглый год.
Впивался в его кожу солнечными стрелами, пронзал насквозь и оставался навсегда. - Зачем
мы... - заикнулся я, но Бога не дал мне договорить. - Будем считать, что я твой Дед
Мороз, - сказал он. - Персональный. Когда он избавился от майки, шнурок подпрыгнул и
лёг ему на грудь. На конце шнурка болталась серебристая металлическая побрякушка с
прорезью, больше всего напоминающая камертон. Я не слышал от Аллочки, чтобы Бога был
музыкантом и играл хоть на каком-нибудь инструменте, который требовалось бы настраивать с
помощью камертона... но, с другой стороны, я вообще ничего не слышал от Аллочки о Боге.
До тех пор, пока она не взяла нас за плечи и не сказала: "Володя, это Богдан..." -
Выпить бы, - тоскливо сказал я. После прогулки по морозу я ощущал себя стылым, холодным
и поразительно, до отвращения трезвым. - Не надо, - сказал Бога, ухватил меня за ремень
штанов и подтащил к себе, как рыболов подсекает рыбину. Та добыча, которая попалась Боге
сегодня, пожалуй, не тянула ни на сазана, ни на щуку. Так, полудохлый карась, слабо
водящий плавниками и разевающий рот. - Не пей. У него были шершавые обветренные губы
и горячий, терпкий, отзывчивый до неприличия рот. Он целовался так же, как делал все эти
странные вещи - жестикулировал бутербродом, обливал девушек шампанским, рассказывал
похабные анекдоты и бесцеремонно влезал в кадр, когда кто-то фотографировался. Он везде
был не к месту, но почему-то там, где он появлялся, тут же образовывалась под него
свободная брешь - словно его всегда там ждали, словно он и должен был там быть. Словно без
шампанского в туфлях праздник был бы не праздник. Словно без тёмного затылка с куцым
хвостиком фотографии смотрелись бы хуже. Словно... Словно в Боге было столько жизни,
столько жаркой, хлещущей через край энергии, что её хватало на полтора десятка людей - и
ещё на две дюжины незнакомцев, встреченных нами в эту ночь. В нём было столько жизни,
что для меня одного, жалкого и перепуганного, это было бы смертельной дозой. Когда его
губы оказались на шее и нетерпеливо приласкали, ухватили, слегка натянув, кожу у кадыка -
я вздрогнул, упираясь ладонями в его плечи. Под пальцами бархатной змеёй вился чёрный
шнурок. - Чего ты от меня хочешь вообще? - жалобно спросил я. - Трахнуть меня? Только
это? - Хочу, - медленно сказал Бога и поднял голову, глянув своими чёрными
шельмовскими глазами, - чтобы ты сам себе сделал охеренный подарок. - Подрочил? - слабо
уточнил я, ещё пытаясь перевести всё в шутку. - Отпустил себя. Он источал секс. Он
был как локальное, выряженное в заношенные шмотки божество содомии и разврата. На нём была
пара татуировок - на манер прожжённых американских парней-моделей, которым без татуировок
даже на подиум выходить неприлично, - но парень-модель из Боги не получился бы, даже
если бы он очень захотел. Красивый и не красивый, резкий лицом, резкий в движениях,
резкий в каждом своём слове - человек-нож, человек-лезвие, пропоровший меня от паха
до груди и выдернувший душу из дрожащего тела. Не удержавшись, я тронул языком его
скулу, прочертил влажным кончиком ровную линию вверх, до самого уголка глаза. И решил:
раз я уже получил смертельную дозу жизни, раз уж Бога вогнался в меня иглой, ножом, узким
лезвием ножниц - то я теперь ничего не боюсь.
страницы [1] [2] [3] [4]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Молодые парни
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|