Горячая гей библиотека

Внимание! Мотор! Съёмка!

Часть 2

Говорил Рими негромко, со сдержанным достоинством - очевидно, не слишком трепетал перед режиссёрским гневом. Его спокойствие передалось и Ганзелю: он почему-то сразу перестал злиться, просто велел Диане и Торстену готовиться к сцене, пока опоздавший переодевается и гримируется.

Во время работы над сценой у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть Рими (на самом деле его звали Макс Римельт). Как актёр этот юноша был не слишком интересен, играл заурядно и плоско - ясно, что в кино он попал благодаря своей удивительной солнечной энергетике и исключительной внешности: Римельт источал какое-то поразительное, нечеловеческое обаяние, от него было невозможно отвести взгляд.

У Макса было широкоскулое лицо с бесподобными голубыми глазами - формой они напоминали очи ангелов на картинах Рафаэля. Довольно массивный, но мягко закруглённый подбородок; аккуратный прямой нос с едва заметным утолщением в верхней части переносицы; светлые густые волосы, для фильма небрежно взбитые наверх по тогдашней моде, - несмотря на общую мягкость, его облик был предельно гармоничным и мужественным. В лице Макса каждая черта приковывала внимание, но самым потрясающим был рот - широкий, с полными, чувственными губами, в которых, однако, не было ничего женского. Благодаря строению лица уголки рта были чуть приподняты кверху, и это создавало эффект "улыбки Джоконды", внося в образ парня долю загадочности, что лишь усиливало его запредельное обаяние.

Трудясь над образом юного Римельта, природа, безусловно, сотворила идеальную модель мужской красоты - этот парень был обречён разбивать сердца сотен, тысяч, миллионов девушек и (чего уж греха таить) юношей.

Ранее я не наблюдал за собой склонности к любованию молодыми людьми, какой бы яркой внешностью они ни обладали, но в тот день во мне произошёл революционный переворот. Затаив дыхание, я следил за каждым движением паренька в клетчатой рубашке: Макс снова и снова произносил свои реплики мягким, приятно модулированным голосом, а я чувствовал, что в душе у меня нарастает волна необъяснимой нежности к этому невероятному созданию. В те минуты я вряд ли испытывал к нему что-нибудь похожее на физическое влечение, но всё же был немало смущён: любовь с первого взгляда (особенно к парням) была для меня совсем нехарактерна...

2.

Съёмки закончились около девяти вечера - на улице успело стемнеть. Я собирался со всеми попрощаться и ехать в общагу, когда ко мне подошёл Эрих: спросил, не желаю ли присоединиться к вечеринке, что намечалась дома у одной из киношных девчонок. Откровенно говоря, находиться в компании почти незнакомых людей совсем не хотелось; к тому же, в тот момент меня не приводила в священный трепет мысль о том, что, возможно, я нахожусь среди будущих мировых знаменитостей и должен хвататься за любую возможность поближе с ними сойтись. Я уже собирался ответить вежливым отказом, сославшись на усталость и необходимость назавтра рано вставать, как вдруг услышал весёлый голос Римельта:

- Так мы идём или нет? Умираю хочу холодного пива!

- Эй, Рими, пивной ты бочонок! - сердитым голосом окликнул его Ганзель. - Если завтра увижу, что кое-кто припёрся с будуна, точно вышвырну из фильма! Ты меня понял?

- Деннис, ничего такого ты не увидишь, - пообещал Макс, - у меня утром тренировка, так что даже если напьюсь, весь хмель успеет выйти.

- Ну смотри у меня, смутьян, - для профилактики пригрозил режиссёр и, уходя, проворчал, уже ни к кому конкретно не обращаясь: - Связался же на свою голову с этим несносным юнцом! Одни недоразумения с ним - вот оно мне надо?!

Римельт молча высунул язык вслед его удаляющейся фигуре и расплылся в шкодливой улыбке. Было видно, что брань Ганзеля ему совершенно до фонаря и что он ни капли не боится его угроз...

Поняв, что Макс собирается принять участие в актёрских посиделках, я тут же забыл о своём решении уходить восвояси и сказал Эриху, что, пожалуй, готов ещё часок потусить в "звёздном обществе". А на самом деле, конечно, хотел ещё хоть немного побыть рядом с "этим несносным юнцом", этим лучистым пареньком, который успел целиком заполнить мои мысли.

Дом Дианы Амфт находился в двух кварталах от студии, поэтому вся компания пошла пешком, растянувшись на целую улицу. Впереди, взявшись за руки, шагали Диана и Рими - то ли репетировали отношения, прописанные в сценарии фильма, то ли в самом деле были парой. С большим отрывом от них шли Торстен Феллер и Каролина Херфурт: позже я частенько видел эту девушку на экране, она мне всегда больше других нравилась и внешне, и как актриса. Потом стайкой вышагивали ещё несколько девчонок и парней из комедии, а завершал "процессию" обслуживающий персонал фильма - Эрих и я: ничего не поделаешь, жопа должна занимать место, соответствующее должности...

Двухэтажный особняк родителей Дианы Амфт был типичным домом зажиточных берлинцев, но мне, выходцу из российской семьи с более чем скромным достатком, он тогда показался огромным и невообразимо богатым. В гостиной с исполинским телевизором на стене, фундаментальной библиотекой и роскошными кожаными диванами я почувствовал себя жалким провинциалом - настолько непривычной была обстановка. Услышав же "инструктаж" хозяйки по поводу того, как нужно себя вести во время вечеринки, совсем пал духом.

- Ребята, предлагаю начать веселье, только предупреждаю: не обтирайте обои и не трясите пепел куда попало! - громко объявила Диана гостям. - Да, и не ставьте бутылки на мебель, чтобы не поцарапать!

Услышав это, все весело засмеялись.

- Не понимаю, что здесь смешного, - недоумённо заметил я Эриху. - По-моему, чистой воды снобизм. Зачем вообще звать в гости, если так трястись над каждой царапиной на мебели?!

- Ну ты и олух, - фыркнул тот, - это же слова из нашего фильма! А ты и вправду подумал, что Диана вздумала тут всех построить? На вот, хлебни пивка - расслабься уже наконец!

Эрих протянул мне открытую бутылку. Я поспешно сделал несколько глотков, чтобы скрыть неловкость, но всё равно ощущал себя полным идиотом и абсолютно чужеродным элементом среди этих людей. От смущения я даже забыл, что хотел пообщаться с Римельтом, хотя, возможно, это было и к лучшему: совсем не представлял, о чём с ним говорить.

Я решил забиться в какой-нибудь дальний угол, выпить пару бутылок пива и незаметно слинять. Наверное, именно так бы и поступил, но тут Эрих захотел меня представить всей честной компании. Громко постучав ножом о бутылку, он крикнул: "Ruhig! Ruhig!" ("Тихо! Тихо!"), а потом, указав на меня, сказал:

- Друзья, обратите внимание на этого славного парня! Его зовут Саша, он приехал из России и сегодня сильно выручил нашего Торстена. Для тех, кто ещё не в курсе, сообщаю подробности: Саша согласился вместо него оголить перед камерой свою замечательную попку. Надо сказать, этим отважным поступком русский парень буквально спас репутацию Феллера, ведь тому есть что скрывать под штанами! Наверное, мало кто знает, что на правой полужопице нашего скромного коллеги - тату с Микки-Маусом, а на левой - Русалочка! Пережитки прошлого, так сказать.

- Сука, ты зачем выдаёшь чужие тайны?! - перекрывая всеобщий хохот и требования засветить портреты мультяшных героев, завопил Торстен, тоже сгибаясь от смеха. - Ну ничего, я и на тебя компромат найду!

Мне показалось, что обстановка в доме слегка потеплела - возможно, благодаря Эриху, а может, это выпитое пиво разогрело мне кровь. Какова бы ни была причина, но после представления моей персоны я себя почувствовал значительно увереннее. Настолько увереннее, что задумал сам стянуть на себя всеобщее внимание и поднял руку, требуя тишины.

- Друзья мои! - воскликнул я с горячностью, коей мне иногда удавалось достичь после дозы алкоголя. - Я счастлив, что мне выпал такой уникальный шанс: во-первых, сняться в кино, пусть и в столь непритязательной роли, как моя, а во-вторых, познакомиться со всеми вами. Я хотел бы сделать для вас один крошечный подарок - исполнить песню собственного сочинения на немецком языке! Я её написал ещё в школе, для фестиваля германской культуры, и тогда же единственный раз спел на публике. Так что сейчас, можно сказать, снова состоится дебют этого "шедевра"! Прошу не судить автора слишком строго за глупый текст, грамматические ошибки и плохое произношение.

- Просим, просим! - зааплодировали немцы, и я как можно более проникновенно затянул свое сентиментальное произведение про птичек в лесу и апрельский дождь.

Строчки про "твои глаза, что кружат мне голову, как старое вино" я спел, поймав сияющий взгляд Макса. Он стоял по правую руку от меня, и лицо его выражало если не восторг, то что-то очень близкое к этому: губы парнишки были слегка разомкнуты, а огромные голубые глаза подёрнуты влажным блеском. В тот момент Римельт был так непередаваемо красив, что у меня невольно дрогнул голос, и это придало песне особое качество, характерное для настоящего искусства: финал прозвучал максимально просто и на той единственно верной ноте, что порой пробирает до слёз своей искренностью.

Закончив петь, я дурашливо раскланялся перед публикой и с улыбкой выслушал комплименты вперемешку с изумлёнными восклицаниями: дескать, как так - иностранец, а песни сочиняет на немецком языке, - просто нереально круто! В общем, я пережил свою минуту славы и мог считать вечер удавшимся.

страницы [1] [2] [3] [4] . . . [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Совращение натурала

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>