Горячая гей библиотека

Пятое время года (глава 6)

Часть 6

"Делай, как я", - прошептал Димка, сладострастно сжимая член Расима в ладони. Он уже стискивал, ласкал член Расима в комнате, делая это и рукой, и губами, но в комнате было темно, а теперь Димка, ощущая в ладони твердеющий член Расима, смотрел Расиму в глаза, и это было совсем другое наслаждение - ещё более сладостное, более упоительное.

"Делай, как я", - сказал Дима, и ладонь Расима медленно, неуверенно скользнула вниз. Только глупые, никогда никого не любившие, ничего не смыслящие в любви штатные моралисты, либо лукавые бородатые козлы, ненавидящие любую любовь кроме той, которая им приносит барыш, либо такие же мутные политиканы-законодатели, превращающие любовь в разменную монету своего дешёвого пиара, могут твердить-утверждать, что любви в однополом формате не существует.

Кто им дал право судить обо всех? Два парня - Расим и Димка - друг против друга стояли в ванной под серебристо струящимися нитями льющейся сверху воды, и тела их вновь наполнялись музыкой негасимой юной страсти, - слаженно, синхронно двигая руками, они смотрели друг другу в глаза, и уже не нужно было никаких слов! Когда действую пушки, музы молчат, или как там звучит эта пословица? Их члены - их юные, но вовсе не маленькие пиписы - были снова налиты горячими соками неудержимого желания, и сладость опять растекалась по их обнаженным телам, - музыка страсти неслышимо, но вполне ощутимо звенела-звучала в их юных душах: стоя друг против друга, они сладострастно ласкали - мыльно дрочили - друг другу напряженные, сладким жаром распираемые пиписы, приближая один для другого желаемые оргазмы. И оргазмы не заставили себя ждать!

Димка почувствовал, как судорожно дёрнулись, конвульсивно сжались мышцы его сфинктера, - невольно двинув бёдрами вперёд, Димка судорожно сжал, стиснул свои ягодицы, и в то же мгновение из его окаменевшего члена молниеносно вылетела струйка перламутровой спермы. Струйка долетела до Расима - влепилась в Расима чуть ниже пупка, и тут же, буквально через секунду, Димка ощутил, как упруго дёрнулся, встрепенулся в его кулаке член Расика, - он увидел, как на миг лицо Расика словно застыло от ощущения ознобом прокатившегося по телу кайфа; сперма Расим, не долетев до Димкиного живота, крупной горячей каплей вязко шлёпнулась Димке на ногу.

- Расик, - то ли выдохнул-прошептал, то ли всхлипнул-проговорил Димка, порывисто прижимая податливо подавшееся тело Расима к себе. - Расик...

Разве это было не счастье? Расим, подавшись вперёд - всем телом прижавшись к Димке, непроизвольно вскинул руки вверх, обвил руками Димкину шею, уткнув пылающее лицо Димке в шею, - какое-то время они стояли, обнявшись, не шевелясь, ощущая-чувствуя, как полыхнувшее, прокатившееся по их телам обжигающе сладкое наслаждение медленно испаряется, словно сворачивается, вновь возвращается в скрытые глубины их юных тел.

"Пятое время года - это не осень и не зима, не весна и не лето, пятое время года - это любовь", - подумал Димка, прижимая любимого Расика к себе - ощущая, как сердце его наполняется чувством ликующе-радостной благодарности. Кого он, счастливый Димка, должен был сейчас благодарить? Конечно же, Расика - любимого Расика! - прежде всего за то, что он, обалденный пацан, есть на земле. И ещё - самого себя за то, что так вовремя он узнал, что Расик едет в Город-Герой в составе группы. И Зое Альбертовне Димка был искренне благодарил - за то, что она заселила его и Расима в двуместный номер. И той барменше, что продала ему воду, он тоже был благодарен. И даже гопникам - озабоченным гопникам - Димка был чуточку благодарен, поскольку они ему дали возможность реально спасти-уберечь Расима от неминуемой беды.

Любовь щедра, и Димка - любящий Димка - был благодарен всем-всем! Он держал в объятиях Расика - прижимал Расима к себе, и сердце его, Димки, плавилось от любви, от нежности, от горячей благодарности. Разве это не счастье? Ау, нестриженые козлы! Любовь двух парней - это, по-вашему, извращение? А вот хуй вам. "Хуй вам, девочки" - легко, весело подумал Димка про неведомых ему козлов, потому как даже к козлам, извратившим любовь и растлившим своим лицемерием целый мир, он, Димка, сейчас не испытывал ни капли гнева, потому как любовь... благодарная любовь всегда безгранично щедра!

Сколько он простояли, обнявшись, в серебряных нитях неутомимо льющейся сверху воды? Минуту? Две? Наконец, разжимая объятия, Димка мягко отстранил Расима от себя, посмотрел Расиму в глаза. И тут же, не удержавшись, поцеловал Расима в губы - не засосал, а лишь коснулся губами губ, выражая тем самым свою никуда не девшуюся - неиспарившуюся - нежность.

- Расик, давай снова обмываться - по-новой! - тихо засмеялся Димка, наклоняясь за мылом. - А то, блин, пришли обмыться, а сами... - в голосе Димки звенели колокольчики искрящейся радости. - И всё, блин, ты, несдержанный какой!

- Кто несдержанный? Я? - Расим шутливо округлил глаза. - Сам ты, Дима, несдержанный.

Смеясь, шутливо перебраниваясь, они снова начали мылить друг друга. Они снова друг другу мылили плечи и животы, мылили один одному упругие, сахарно-сладкие попы и потемневшие, солидно свисающие книзу пиписы. Они мыли друг друга в свете "иллюминации", и Расим уже не испытывал ни стыда, ни стеснения, ни смущения, - шутливо отбирая друг у друга мыло, они шутливо толкались под серебристыми струями льющейся сверху воды, то и дело смеясь, без конца подначивая друг друга, и трудно было сказать, отчего Расим так внезапно преобразился, - то ли глаза его привыкли к свету, то ли всё дело было во взаимной, упоительно сладкой мастурбации.

Эта взаимная мастурбация, в которой парни никогда не признаются другим, если только не делают это совместно или взаимно, удивительным образом подействовала на Расима: он, отдрочив Димин пипис, вдруг почувствовал, что Дима, оставаясь для него старшим в их дружбе, вместе с тем как бы перестал быть для него, для Расима, старшеим: взаимная мастурбация удивительным образом уравняла их в глазах Расика, отчего ему, Расику, сделалось удивительно легко и свободно, как если б они - Расим и Дима - познакомились не вчера при заселении в номер гостиницы, а уже знали друг друга тысячу лет! При этом Димка не упускал момента поцеловать Расима, а Расим, шутливо вырываясь, не упускал момента напомнить Димке, кто именно всё начинает:

- Дима, ты сам, сам несдержанный! - вырывался, смеясь, Расим, на что Димка, прижимая Расима к себе, округлял глаза, изображая смущение и возмущение:

- Расик, пусти, не приставай ко мне! Блин, ну какой ты, какой ты несдержанный!

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, 18-19-летние, Мастурбация

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>