Горячая гей библиотека

Неоконченный рисунок

Часть 3

Олег взял в руки очередной рисунок. Изображённый на нём мужик вгонял огромный ствол в тело, стоящее раком спиной к зрителю.

- Красивый хлопец, - сказал брат, ткнув пальцем в фигуру на четвереньках.

- Ты что? - засмеялся я. - Это же женщина! Куда, по-твоему, мужик парня будет сношать?

Олег внимательно на меня посмотрел, и в глазах его прочитывалось любопытство, граничившее с недоумением.

- Ты прикидываешься или правда не знаешь, куда? - тихо спросил он. - Издеваешься надо мной, наверно. У самого вон какие рисунки!

Теперь, вероятно, на моём лице было написано такое недоумение, что Олег только присвистнул.

- Ну ты даёшь, братан, - сказал он и, приблизив губы к моему уху, сказал шёпотом, от которого у меня перевернулось всё внутри: - В попу, конечно. Только не говори, что впервые это слышишь!

- Как в попу?! - чуть ли не испуганно вскричал я, тоже шёпотом. - Там же негде!

- Ну, бля, прям садик, - проворчал Олег. - Тебе точно надо к нам в село, живо всему научишься. По крайней мере, будешь знать, что и девочки, и парни, и дяди, и тёти в попку балуются. Причём с большим удовольствием. И не гляди на меня так.

Но я сейчас мог глядеть на брата только так: одним-единственным словом он разрушил мои представления о границах эротической вселенной. Целомудренная шлюха внутри меня ни разу даже не намекнула ещё об одном органе сладострастия, а тело моё никогда не подсказывало желания поэкспериментировать с собственным анусом. Я был так потрясён, что даже не сразу догадался задать кузену совершенно естественный вопрос: дескать, а ты сам-то уже прошёл через это странное удовольствие? И только когда он досмотрел все рисунки и разочарованно узнал, что больше "порнушки" у меня нет; когда мы оба разделись до трусов и собрались ложиться спать, я набрался невероятной храбрости и спросил:

- Олег, а ты когда-нибудь так баловался?

- Так - это как? - уточнил брат.

Он лежал на спине, закинув руки за голову. Ноги его по-прежнему были подняты в коленях, он их сводил и разводил, как сидящая бабочка сводит и разводит крылья.

- Ну, в попу, - шёпотом пояснил я.

- Конечно, - будничным тоном сказал он. - Только я предпочитаю сам кого-нибудь иметь в зад. Ну и себе иногда палец вставляю, чисто прикалываюсь. Ты, может, посмотреть хочешь? Я бы показал. Ты меня своими рисунками раздраконил мама-не-горюй, теперь хочется чего-нибудь эдакого!

- Я даже не знаю, - пролепетал я, мгновенно заливаясь краской и ненавидя себя за это. - А ты правда хочешь показать мне?!

- Ну конечно, ёптать! - воскликнул Олег. - Иди закрой дверь на щеколду!

Я сделал это и вернулся к разобранной постели. Перебравшись через тело брата к стенке, я уселся и обхватил ноги коленями. Предвкушая "спектакль", я исходил мелкой дрожью от возбуждения, у меня даже постукивали зубы.

Олег приподнял зад и немного стянул трусы - так, что стали видны мощные ягодицы и низ тяжёлой мошонки, нависающей над ними. Он сунул в рот указательный палец, основательно смочил его слюной и поднёс к щели. Словно во сне, я увидел, как брат погрузил палец между ягодицами. Он слегка покачал ладонью из стороны в сторону, оставив палец практически наружи и лишь утопив в ложбине ноготь. Но потом палец начал глубинное погружение и вскоре исчез между ног до самого основания - на моих глазах произошло чудо проникновения в мужское тело. Проникновение, о самой возможности которого до этого дня я даже не подозревал...

Память о той ночи окутана в моём сознании каким-то туманом. Помню только, что потом Олег предложил мне самому ввести палец ему в попу, но перед этим попросил выключить свет в комнате. В темноте он снял трусы, встал на четвереньки и упёрся головой в подушку. Я пристроился позади него и среди мягких волос нашёл нежную на ощупь дырочку. Подобно Олегу смочив палец, я несмело погрузил его в горячий, влажный и такой податливый коридор, а потом уже не мог остановиться, пока брат бурно не кончил себе в ладонь и не оттолкнул меня. Он обхватил мне голову и поднёс руку к моим губам. Олег велел проглотить лужицу пахучей и густой жидкости, а остатки её размазал по моему лицу. Совсем не помню, кончил ли я тогда тоже...

Денис позвонил через день после того, как я нарисовал его портрет. Было утро, родители и Валька уже ушли на работу, а я собирался в школу. Денис сказал, что окончил ночную смену, и спросил, не хочу ли я сейчас выполнить своё обещание - изобразить его "индейцем". Как раз воспользуемся шансом, пока никого нет дома, добавил он, а то ведь тема этюда достаточно интимная. Услышав мой слабый протест - дескать, мне нужно идти на уроки, - он заявил, что я уже не маленький и могу себе позволить разок прогулять "по уважительной причине". Думаю, Денису вряд ли удалось бы так быстро меня уломать, если бы я сам не жаждал провести с ним сеанс рисования. Как я мог устоять перед соблазном впервые в жизни поработать с обнажённым натурщиком?!

На этот раз Денис был одет в потёртые голубые джинсы - в них его подкачанный зад выглядел сногсшибательно. Вызывающе красная футболка подчёркивала мощные плечи и идеально плоский живот. О, эти спортивные парни! - томно вздохнул юный художник, приглашая гостя в комнату.

- Денис, давайте сегодня поработаем у меня в спальне, - робко предложил я. - С утра там гораздо больше солнца, чем в гостиной. Ну и на случай, если кто-нибудь раньше придёт домой: вы ведь не хотите, чтобы вас застали раздетым?

- Вообще-то я не из стеснительных, - усмехнулся Денис, - но ты хозяин, Толян, поэтому распоряжайся. Раз ты настаиваешь, пойдём к тебе в комнату.

В спальне я взял со стула тёмно-зелёное шёлковое полотно. Я его заранее попросил у матери для сеанса рисования. Сказал, что мне нужна драпировка, только не уточнил, какого рода: вряд ли она бы пришла в восторг, узнав, что я собираюсь обернуть дорогущим индийским шёлком чресла чужого парня.

- Если у вас с собой нет ткани для повязки, - сказал я, протягивая его Денису, - можете воспользоваться этим шарфом.

- Толян, прекрати уже называть меня на "вы", - воскликнул Денис с укоризной в голосе, - я сразу чувствую себя старым. Договорились?

- Хорошо, как скажете, - сказал я и, вспыхнув, тут же поправился: - То есть - как скажешь... Ты будешь пить чай, или сразу начнём рисовать?

- Давай рисовать, - деловито ответил Денис и расстегнул молнию на джинсах.

Тугая ширинка тут же разошлась, и наружу вырвались тайные части его тела, сдерживаемые белой тканью плавок.

Я раскладывал на столе принадлежности для рисования, но краем глаза взволнованно следил за тем, как раздевается моя модель.

Денис сел на кровать и снял носки, потом "картинно" освободился от футболки и штанов. Каждое его движение было достойно отдельного рисунка, до того оно было прекрасным! Парень взял в руки шарф, и я подумал: вот сейчас, сейчас он небрежно скинет плавки, и я исподтишка полюбуюсь его членом или ягодицами, пока он будет обматывать бёдра тончайшей тканью. Но Денис бросил через плечо: "Я в ванную", - и вышел, похерив мои попытки совершить акт вуайеризма.

Денис вернулся настоящим индейцем (или индийцем), в роскошной набедренной повязке: её переливчатая зелень зрительно ещё больше увеличивала межножное хозяйство парня и позволяла гениталиям при каждом движении свободно "перетекать" с места на место. Зрелище было настолько завораживающим, что я был вынужден больно ущипнуть себя за ладонь, чтобы выйти из транса.

Денис бросил свои плавки сверху на одежду и присел на кровать.

- Предводитель команчей готов, - весело объявил он. - Как мне садиться?

- Предлагаю лечь на бок, - сказал я, заранее продумав композицию. - Правую руку согни в локте и обопрись на неё. Правую ногу вытяни, а левую согни и поставь её точно позади правого колена. Левую же руку вытяни и положи на поднятое колено.

- Тебе не кажется, что это напоминает "Сотворение Адама" Микеланджело? - усмехнувшись, спросил Денис, поэтапно выполняя мои указания по принятию сложной позы.

- Нет, - улыбнулся я, - Адам глядит на Бога и протягивает ему палец. А ты будешь глядеть на меня, и пальцы твои будут собраны.

- Ну, это, конечно, в корне меняет дело, - шутливо заметил Денис. - К тому же, помнится, Адам был совсем голый и с маленькой писькой. А я очень даже одет, и писька у меня ни разу не маленькая. Это не я, это твоя сестра утверждает.

- Я рад за них обоих, - проворчал я, смущённый тем, что Денис говорит о таких интимных вещах, хотя, конечно же, мотив "письки" приятно щекотал нервы. - Всё, можно начинать.

И я начал. Я жадно впивался взглядом в каждый изгиб, каждую впадину и выпуклость изумительного тела. Я неторопливо делал набросок, с наслаждением оставляя на бумаге линии, повторявшие очертания этого тела. Острие карандаша было словно продолжением моих пальцев, и каждый штрих был чувственным прикосновением к плоти Дениса. Я и в самом деле физически ощущал фактуру его кожи, мягкость и даже температуру. Эти ощущения будоражили мне кровь, и она приливала к промежности, вызывая сладкое неудобство в штанах. Вслед за Рембрандтом (или Ренуаром) я мог заявить, что пишу обнажённую натуру не кистью, а членом.

В то же время я не позволял возбуждению пересилить эстетическую сторону моего творчества. Я тщательно выверял геометрию рисунка: голова - круг, торс - трапеция, нога и рука - два опорных треугольника, другая нога и рука - параллельные линии, являющиеся центром изображения. А между этими линиями - паховый треугольник, срединная точка композиции, равно как и абсолютный центр мироздания. Как видите, уже в ранней юности художник с философским мышлением доминировал во мне над порнографом - чувственным болваном, что с упоением изображает анатомию и физиологию мужчин и женщин, не утруждая себя стилизацией человеческого тела и эстетическим преображением его животных проявлений.

страницы [1] [2] [3] [4]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Молодые парни, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>