BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сильные попперсы с доставкой в день заказа.
Новости (глава 5)Часть 1 О том лете трудно вспоминать из-за того, что в моей памяти могут храниться почти
поминутные, как в документальных хрониках, описания ссор и других неприятных моментов, но
на месте счастливых недель и месяцев я там без дополнительных усилий могу найти только
какие-то невнятные аудиовизуальные следы впечатлений, смесь музыки, света, цвета и самого
трудноизвлекаемого, но самого дорогого - запахов. Напряжением эмоциональных и умственных
сил всё же удаётся проникнуть туда, где все драгоценные воспоминания на месте, просто
спрятаны, укрыты, будто на случай кражи со взломом. *** Вечером после киносеанса я возвращался домой как медвежатник,
надеясь, что мама уже ушла спать и что она не проснётся из-за скрипа двери. Но она всего
лишь дремала в огнях телеэкрана на кресле в заставленной вещами гостиной, пытаясь не
выпустить из сонных рук телефон и пульт. - Какую же дрянь ты смотришь, - пошутил я
погромче, чтобы её разбудить. На её возмущение было весело и страшно смотреть; она
поставила мне в вину то, что я задержался на почти шесть часов, что она уже не знала, что
думать, что она уже думала звонить моей старосте, из-за чего я расхохотался. - Моя
староста такие... мероприятия не посещает. - Потому что девушка порядочная, сразу
видно! Не то что некоторые. Ты весь красный, - она покачала головой и зачем-то пощупала
лоб. - Игорь, я же говорила, много не пить! - Это загар. Я купаться ходил. - Я тебе
дам загар! Так. Чтобы завтра же перевёз вещи. - Послезавтра? - переспросил я нарочно и
удрал в свою комнату. Спальня, в которой я всего несколько дней назад не мог уснуть из-
за волнения, где я места себе не находил, прокручивая в голове варианты в попытках
угадать, захочет ли Серёжа попробовать что-то большее, чем в наш первый раз, показалась
очень странной. Все вещи были на своих местах в привычном, уютном для владельца
беспорядке, но я сам изменился так, что чувствовал себя посторонним в собственной комнате,
как посетитель в любимом музее. Я вернулся домой победителем, который хотел на стены
лезть, преисполненный счастья от того, что всё получилось, что Серёга был не против и что
он не просто был не против, но и даже потащил меня в кино после поездки, потому что хотел
побыть со мной ещё дольше. Вспоминать о собственной неуверенности и переживаниях было
почему-то стыдно. Я не стал тогда включать компьютер, потому что сил не было даже
убрать вещи с пола, но помню, как зажужжали сообщения в моем телефоне, когда Серёжа,
видимо, не дождался меня в контакте. Хоть я уже засыпал, я не смог не потянуться за
телефоном, чтобы открыть папку с входящими; и я потом много раз буду вот так тянуться за
ним в темноте, когда тишину будет тревожить жужжание оповещений об смс, и пару раз даже
сшибу с тумбочки стакан с водой. После той поездки на вечеринку началось то, что можно
было бы мелодраматично назвать нашим медовым месяцем. Тогда мы были друг у друга, у нас
была его машина, никаких забот и город, в котором мы в первый раз вдвоём встречали лето.
*** Серёжа, который, по моим расчётам, должен
был отсыпаться весь следующий день, позвонил следующим утром ещё до того, как мама подняла
меня на завтрак, и напомнил, что готов помочь с перевозкой вещей. Мама стала второпях
искать ключи от гаража и от дачи, а на моё замечание о том, что эту дачу надо было не
закрывать на замок, а, наоборот, держать открытой и доплачивать грабителям, пригрозила мне
тем, что я проведу там остаток лета. Мне нравилось то, как она была поглощена этой
купеческой суетой, потому что из-за этого мне доставалось меньше её внимания. Хоть я и не
вышел в тот день на завтрак в футболке с надписью "я, кажется, влюбился в Серёжу", мама
умела распознавать перепады моего настроения даже из менее широкого эмоционального
диапазона, и поэтому казалось, что она сама скоро поймёт, что что-то случилось, как бы я
это ни скрывал. Мне не нравилось это по двум причинам. Разумеется, хотелось это "скоро"
оттянуть до какого-то более удобного для меня момента, который, конечно, никогда таким не
стал бы, но было ещё одно переживание. Дело было не в страхе быть непонятым или
отвергнутым и не в чувстве стыда. Мне не нравилась сама мысль о том, что я должен как-то
обсуждать Серёжу с мамой, потому что хотелось, чтобы он был только моим, чтобы родители
никак вообще его не касались и чтобы моё чувство к нему принадлежало только мне. Я не могу
это более чётко и внятно сформулировать; возможно, дело в том, что я был единственным
ребёнком в семье и вырос под избыточной, как мне казалось, опекой родителей, и в Серёже я
почувствовал какую-то возможность от них сепарироваться. Пока я с музыкальным звоном
соскребал со дна стеклянной банки растворимый кофе и обшаривал холодильник, мама бегала по
захламлённой гостиной и думала, как лучше сфотографировать комнату так, чтобы она была
похожа на фотографии с сайта какого-то модного агентства недвижимости, о котором ей
рассказала подруга. - А у него большая машина? - поинтересовалась она, когда я уже мыл
посуду. - Грузовая фура. - Ой, сейчас получишь! - Обычная легковая машина. Мы
отвезём тогда коробки в гараж, а разобранный стол и стулья - на дачу. - Комод тоже
хорошо было бы увезти... - Мам, ну куда мы его? На крышу, что ли? Чтобы как в "Пункте
назначения", но с югославской мебелью? - Каком пункте? - "Пункт назначения". Ужастик
такой, там во второй части югославская мебель вылетела из грузовой машины, и случилась
большая авария на шоссе. - Какую же дурость снимают, - пожаловалась мама. - Это вы
вчера смотрели? - Нет. Вчера был боевик какой-то про спецназ. - Боже! - покачала
головой она. День был ещё жарче, чем любой из выходных, такой, что в первый раз за лето
пришлось задёрнуть шторы на кухне. Две толстые мухи, сидевшие на подоконнике, ничуть не
испугались и почти не шевелились, словно обездвиженные солнцепёком, и казалось, что о
сияющий блеск автомобилей на парковке можно было обжечься взглядом. Я стал блуждать по
комнате и ванной в надежде отыскать шорты и майку, которые куда-то исчезли, а мама делала
какие-то пометки на коробках противно скрипящим чёрным маркером, отказываясь верить в то,
что он давно уже высох. Серёжа заявился где-то к полудню, в чёрных спортивных штанах,
белой футболке и с коробкой расплавившихся конфет "Fererro rosche", которые казались тогда
дорогими и достойными того, чтобы дарить их на 8 Марта или на День Учителя. Я закатил
глаза, когда увидел его на пороге с этими конфетами, будто ничуть не уставшего, и кинулся
сжимать и трясти его руку так долго, как только мог, пока мама осторожно не выглянула в
коридор, словно я заводил в дом собаку без поводка. - Мама, это Серёжа. Мой шофёр
Серёжа, это Елена Витальевна, моя мама. - Ну ты скажешь! - покачала головой мама. -
Спасибо, Сергей, что помогаете. - Можно просто Серёжа, - он как-то неуклюже протянул ей
конфеты и замер у порога, не давая мне закрыть дверь. - Здрасьте. - Спасибо за конфеты,
Серёжа, и спасибо, что помогаете. Вы извините, что мы вам отдохнуть не дали... Надо просто
Игоря знать, он же если сразу не сделает, то он никогда не сделает, и придётся мужа ждать,
а он в командировке. - Да никаких проблем. Какой план? - Может быть, чаю? -
Жарко, - ответил Серёжа. - Может, на обратном пути? - Давай перетаскаем коробки
сначала, - вмешался я. - В багажник и на заднее сиденье. Их отвезём в гараж, они точно
поместятся. А потом мебель, если не влезет в гараж, отвезём на дачу. Можешь не разуваться.
- А где дача? - Ну, там не дача, а одно название, - предупредила мама. - Мы люди
простые, у нас пряники, как говорится, неписаные. По западной дороге до Ключевого, и там
Игорь покажет. - И расскажет, - добавил я. - Так, не балуйся, а? - попросила мама.
- Игорь, который не балуется, это как корова, которая не мычит, - заметил Серёжа и
прошёл в гостиную. Он сделал это слишком уверенно для человека, который якобы был у нас
дома впервые, - а мне очень не хотелось, чтобы мама узнала, при каких обстоятельствах он
бывал у нас в прошлый раз. Первые и самые тяжёлые коробки мы спускали на лифте, где в
попытках обменяться оплеухами и пинками мы так расшатали кабину, что она остановилась.
- Корова, которая не мычит? - смеялся я. - А я твой шофёр? Мы поставили коробки
на пол, и Серёжа стал нажимать кнопку первого этажа, чтобы перезапустить кабину. В тишине
ожидания мы уставились друг на друга, и я увидел своё покрасневшее не от тяжести коробки
лицо в отражении. - Ты голову мыл сегодня, - заметил Серёжа, запустив мне руку в
волосы. - Это вообще хорошая привычка. Ты тоже мог бы. - У тебя волосы шампунем
пахнут. Вкусно. Кабина поехала вниз, а вместо напрашивавшегося поцелуя Серёжа наградил
меня щелбаном. Мы выдернули из любительской клумбы в палисаднике (похожей по размерам на
самострой) кирпич, с которого посыпались на землю крошки песка и какие-то муравьи, и
подложили его под дверь. Из-за душного зноя, от которого не спасали даже густые вихри
облаков, мы быстро вспотели, и Серёжина машина с медленным кондиционером показалась
спасительным оазисом. С зелёными светофорами нам везло больше, чем с буднично
свободными дорогами: те, что вели к отцовскому гаражу, начали вроде бы ремонтировать
весной, но бросили на полпути, и улицы, по которым мы ехали, выглядели так, будто бы их
готовили к каким-то раскопкам.
страницы [1] [2] [3]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Молодые парни
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|