Горячая гей библиотека

Новости (глава 6)

Часть 3 (последняя)

В бардачке была не привычная пачка сигарет, а какая-то увесистая чёрная упаковка, не то коробка, не то шкатулка.

- Это что за слоновьи сигары? - спросил я, повертев её в руках. - Стоп. Ты чего скалишься? Это что такое?

- Это тебе. Заранее как бы.

- Это подарок, что ли? Серега?

На его лице была радостная и почти восторженная улыбка, а в глазах читалось нетерпение, с которым он ожидал моей реакции на сюрприз.

- Открывай давай.

Я повиновался, но сам стал с отчаянием школьника, не выучившего урок, вспоминать дату Серёжиного дня рождения. В коробке были чёрные часы G-shock с толстым ремешком и большим круглым электронным циферблатом с желтоватым экраном.

Серёжа спрыгнул с багажника, и я тут же обнял его, и мы простояли в обнимку какое-то время, которого мне не хватило, чтобы надышаться запахом высушенного солнцем тёплого хлопка его футболки, ромашкового запаха его волос и не то кедрового, не то можжевельникового осадка его парфюма. Я не отпускал его, будто он улетал завтра, а не через неделю. От простого знака внимания я почему-то очень растрогался. 

- Серега, спасибо, конечно, но сколько они стоят?

- На тебя не жалко. Надеюсь, время пролетит быстрее с ними у тебя на руке.

- Чтоб мрачной скукой не томило?

- Что?

- Стихотворение какое-то про время в школе учили.

- Господи, и зачем ты все это помнишь?

Ваня был моим начальником последние два года. Всего лишь глава отдела, но его автомобиль, места, где он проводил отпуска с семьёй, рестораны, в которые он ходил на обед, скорость, с которой он менял телефоны, и его костюмы давали достаточно зацепок, по которым можно было понять, что он живёт не только на доход от работы. Как часто бывает в таких случаях, в компании ходили разные слухи - его называли то тайным внебрачным сыном миноритарного акционера (причём для самого Вани, по этим слухам, его происхождение тоже было тайной), то любовником женщины, возглавлявшей целый департамент управления корпоративным имуществом, то вундеркиндом, то креатурой одного из наших поставщиков.

За два года я почти ничего не узнал о нем, не встретил его ни на одном из наших корпоративов, не познакомился ни с одним сотрудником, который был бы его другом или подругой, но также ни разу не получил от него звонок в нерабочее время, не прочитал ни один пустой email, не слышал его крика, когда он разбирал наши ошибки, не видел, чтобы он не стал заступаться за свой отдел на совещаниях. Он всегда производил впечатление человека, который знал больше, чем говорил, но его тактичность, всегда в рамках профессионализма и никогда не достигающая формализма, никогда не настраивала меня против него. Его увольнение, скрытное, подозрительное, почти коварное, из-за всего этого воспринималось как что-то очень опасное: если с корабля убегала такая крыса, то какой же была пробоина?

Мне удалось на две недели отсрочить вступление приказа о своём назначении главой отдела в силу: я нашёл лазейку в собственном трудовом договоре, который требовал изменений, оформить которые быстрее, чем за две недели, можно было только при искренней личной вовлечённости в процесс главы управления. Я был уверен, что такой заинтересованности Волков не продемонстрирует, но понял, что происходящее нужно было обсудить с ребятами.

Неделю после президентских выборов наш отдел прожил как будто под оккупацией налоговой службы: проверка, которую они инициировали после корректировки нашей отчётности, напоминала набег, во время которого их представители могли присутствовать где угодно на территории компании. Запросы документов в головном офисе сопровождались инвентаризацией на занесённых ещё снегом объектах строительства, а к концу недели начались выемки и даже допросы, на которых я предложил ребятам из отдела закидывать ногу на ногу, как Кэтрин Трамелл в "Основном инстинкте", за что был послан нахуй нервным Парфёном.

Как во многих других сферах взаимоотношений физических и юридических лиц и государства, несколько загадочный деспотизм налоговой происходил из простейшего правового вакуума: в Налоговом кодексе попросту отсутствовало развёрнутое определение или процедурное описание такого типа проверок, из-за чего сотрудники налоговой были вольны трактовать очень общие положения так широко, как простирался их взор, а простирался он обычно к почти безграничным полномочиям.

С друзьями с уроков французского мне удалось встретиться в последний мартовский день, когда зима, исправно продержавшаяся почти весь календарный месяц, наконец сдалась и капитулировала первым за долгое время тёплым солнечным днём, которому на диалогах Открытой библиотеки в каком-то учебном здании в конце канала Грибоедова делали комплименты почти все выступавшие. Модератор, впрочем, прозвучал несколько по-дурацки, когда пошутил про то, что молодые люди пришли на публичные лекции, вместо того чтобы гулять в Павловском парке, который тогда ещё утопал в непроходимой грязи и нерастаявшем снегу. Ирина Прохорова и Михаил Кром пришли, чтобы обсудить рождение государства, после того как в прошлые выходные десятки людей сгорели в Кемерово в жутком пожаре в торговом центре, и после минуты молчания модератор напомнил, что на следующих диалогах можно будет послушать ещё и обсуждение проблемы интернатов на фоне новостей про изнасилования в челябинских ПНИ; словом, фон перезапущенного политического цикла был мрачноватым.

После жалоб на то, как зловредные для исторического сознания любой нации мифы в России только и делают, что тиражируются да тиражируются, не позволяя широкой аудитории понять, как далеко шагнула историческая наука, Прохорова потребовала развеять мистификацию о неумопостигаемости России и позволила Крому щебетать про рождение современного государства в контексте становления модерности как таковой. Кром начал объяснять предмет с педантичностью академического учёного, но я сразу вздрогнул из-за его неожиданного упоминания Америки и того, что там до двадцатого века не было государства как аппарата принуждения... Захотелось написать Серёже и спросить, что он про это думает, как он отучился в университете, где он остался жить, кем работает, как часто ездил в Россию, но стало противно от мысли, что я могу узнать это все из сообщений, как из заголовков новостей; я хотел его увидеть, услышать, обнять, потрогать. Я столько лет его не видел, что подождать ещё пару месяцев казалось плёвым делом.

Почти всю лекцию в светлой учебной аудитории я провёл в мечтах о встрече с Серёжей, как школьница какая-то, и потом больше слушал ребят, когда мы гуляли в районе Семимостья, где в подкове каналов нахохленным голубем красовался бело-голубой Никольский собор. Ребята остановились покурить у темно-серого, тяжёлого дома, который удерживали два могучих атланта, и я стал пытаться пересказать им рабочую историю так, чтобы это не звучало, как какой-то бред. К моменту развязки мы успели сжечь не одну сигарету.

- Ты же не думаешь, что это все дело рук Волкова и Вани? - спросил Вася, самый старший из ребят, который после шести лет брака все ещё с нежностью держался за руку Лизы, его кудрявой темноволосой жены.

- Нет, не думаю, - ответил я. - Но я уверен, что они оба замешаны. Я подозреваю, что Волков хочет сделать крайним меня, но он хочет, чтобы это случилось как бы без его вмешательства, по формальной процедуре. Я старший по должности в отделе, после увольнения Вани становлюсь новым главой отдела и теперь за всё в ответе.

- Но они действуют в чьих-то интересах?

- Ребята, да это же развод по учебнику, - вмешался Толя. - Вам родили проблему, натравили налоговиков, обложили исками, сейчас прокуратура подтянется, а, может, даже в газетах брехню какую-нибудь напишут.

- И?

- Есть проблема - жди решалу, - просто объяснил он. - Спорим, в эти дни к вашим владельцам ездят какие-нибудь люди из ведомства Бриллиантова, предлагают решить проблемы за малую мзду.

- Пизду, - отозвался Вася.

- Ну или так, - кивнул Толя. - Сказали им, что взяли их на карандаш. Предлагают обкашлять вопросик, метнуться кабанч...

- Хватит, пожалуйста, - меня почти тошнило. - Умоляю. Только не это говно.

- И на бумажке рядом с цифрами пишут эс как доллар, - добавил Вася.

- Так. А мне-то что делать? Стучать на Волкова безопасникам?

- А зачем? - пожал плечами Толя. - Тут реальное развитие проблемы зависит от того, что скажут этим решалам ваши владельцы. Если они попробуют драться, то начнётся такая буря, что жалобами на Волкова можно будет подтереться. А если откупятся, то Волков в любом случае уйдёт из компании - ну, я так считаю.

- А от этих решал можно просто откупиться? - настороженно поинтересовался я.

- Просто можно. Хуже - если там всё не так просто, если это не только про деньги.

- А про что ещё?

- Да мало ли, что там. Бандитский Петербург, хули.

страницы [1] [2] [3]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>