BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Сказка о прекрасном ЭликэЧасть 3 Вскоре, как и было обещано Реммским царём, в Эквилам явились гружённые золотом обозы,
запряжённые тапирами. Следом же прибыли и придворные архитекторы, и мелиораторы, и
чиновники из Ремма, и началось восстановление разрушенных войной домов в Эквиламе и
облагораживание обедневшего было и обветшалого города. Сокровища из реммской казны и
вправду пошли на пользу эквиламскому народу, много лет уже страдавшему от бедности и
лишений. И стали эквиламцы благословлять Афаля и весь его род и проклинать Маирпу,
из-за неумелого и бесталанного правления которого довелось им столько мучиться и
голодать!.. Раны юноши долго не заживали. Придворные лекари два месяца выхаживали
его - смазывали изувеченное тело целебными мазями, приготавливали укрепляющие отвары.
В конце концов Эликэ стал поправляться. Он мог уже вставать с постели. Раны затянулись
и перестали болеть. Но новое несчастье ожидало юношу - однажды в покои к нему вбежали
его старшие сёстры и сказали о том, что Маирпа при смерти и желает проститься с ним.
Эликэ пришёл к постели отца. Исхудавшая, дрожащая рука выглянула из-под одеяла.
Её сжала крепко молодая рука царевича. - Прости меня, сын... - прохрипел Маирпа. -
Обещай, что отомстишь Афалю, что освободишь Эквилам, что вернёшь честь роду нашему,
а Эквиламу - его былое богатство и величие! - Я обещаю, дорогой отец! - поговорил
Эликэ, хотя и знал, что невозможно исполнить это. В то же мгновение Маирпа испустил
дух. На десятый день после погребения царя была назначена коронация Эликэ. Только
готовилось вовсе не венчание на царство, как то должно было быть, но лишь церемония
восшествия наместника. Но даже этого положения не суждено было обрести несчастному
юноше. Оказалось, что никто не хотел видеть его на троне! Вельможи и царские
советники питали презрение к незаконнорождённому юноше. Да и слухи о том, что сделал
с Эликэ Афаль, проникли в город. Люди реммского царя ходили по домам и подговаривали
эквиламцев против молодого царевича. Хотя сперва жрецы и вельможи собирались
исполнить закон, по которому право на трон и наместничество принадлежали Эликэ,
на церемонии коронации случилось нечто неслыханное. Всё происходило поначалу,
как и полагалось обычаем. Совершилось поминовение усопшего Маирпы, спета была
скорбная песнь по нему. Затем верховный жрец, вельможи и советники стали по очереди
присягать на верность новому правителю. Нарядный, с венцом тропических орхидей в
руках и изумрудным медальоном на шее, Эликэ стоял на помосте на главной площади города
и готовился уже принять на чело своё венец, как внизу, в толпе вдруг какой-то одноглазый
карлик с длинным острым носом завопил истошно и пискляво: - Сын шлюхи - шлюха и сам!
Кто-то другой повторил эти слова. Потом уже не один голос закричал то же, а несколько.
И вот уже десятки, сотни, тысячи голосов ревут гигантским хором одно: - Сын шлюхи -
шлюха и сам! Вдруг комок грязи прилетел из толпы и попал в грудь юноше, испачкав его
белое торжественное одеяние. После прилетел ещё один, за ним следом - ещё и ещё. Грязь
попадала юноше на одежду, в белоснежные волосы, в прекрасное лицо. Толпа всё не унималась -
улюлюкала, свистела, глумилась над Эликэ. И никто из придворных не заступился за юношу.
Эликэ думал, что его убьют, что его попросту растерзает толпа - тот самый народ, ради
которого пожертвовал он собою. Когда он потерял равновесие и упал с помоста прямо в толпу,
то больно ударился коленями и локтями о мраморные плиты, но никто не помог ему подняться
на ноги. Люди отпрянули на несколько шагов от упавшего. Он встал с трудом, весь облепленный
грязью. А потом толпа зашевелилась, стала расступаться. Между юношей и воротами, ведущими
из города, образовался словно бы коридор из пустоты - люд указывал сыну Маирпы, что
желает, чтобы тот ушёл. Юноша бросился прочь из города, и, пока он бежал, хор
разновозрастных голосов всё повторял одно и то же: - Сын шлюхи - шлюха и сам! А
пустое пространство там, где он пробегал, делалось шире - каждый норовил отшатнуться от
изгоняемого как можно дальше. Только уже у самых ворот какой-то прыткий и вертлявый
пройдоха подбежал к Эликэ, сорвал с него изумрудный кулон и был таков. Ошарашенный
церемониймейстер так и застыл с бесхозной короною в руках, а вельможи и верховные жрецы и
дочери Маирпы, сёстры изгнанного царевича, долго стояли в оцепенении, так и не зная, что
делать им. После все разошлись... Юноша бежал через густой лес, сквозь заросли
пальм, папоротников, лиан и эвкалипта. На него смотрели с деревьев туканы, обезьянки и
питоны. Он всё бежал, не останавливаясь, спотыкаясь о кряжистые корни, падая, поднимаясь,
чтобы бежать вновь. Всё казалось ему, что гонятся за ним, всё стоял в его ушах крик: "Сын
шлюхи - шлюха и сам!" И казалось, что даже туканы, обезьяны и питоны вот-вот то же самое
закричат ему. Но потом он устал и пошёл медленно. Его мучила жажда. Юноша набрёл
наконец на довольно широкий ручей, даже не ручей - на небольшую прохладную речушку. Эликэ
напился, потом разделся донага, выстирал, как мог, своё платье и выкупался сам. Потом
словно бы тиски разжали его оцепеневшее сердце. Он сел на берегу и зарыдал в голос.
Близилась ночь. Быстро тьма сгущалась меж деревьев. Где-то в чаще тут и там слышалось
зловещее рычание опасных зверей. Юноша взобрался на высокое дерево и провёл там ночь, не
смыкая глаз. Утром он снова отправился в путь. Его мучил голод. Но только в лесу ему
почти не встречались ягоды и плоды, а те, которые он находил, были ему неизвестны и могли
оказаться ядовитыми. Он нашёл лишь несколько кокосов, насилу расколол их камнем, ведь
руки его были слабы. Он съел немного белой мякоти - и другой пищи у него не было.
Эликэ шёл целый день, снова переночевал на дереве, потом ещё день шёл. И ещё пять
дней. Шёлковые сапожки на его ногах изорвались давно в клочья, колючки и камни исцарапали
его нежные ступни. Но к вечеру седьмого дня юноша набрёл на какую-то лесную деревеньку
в десяток плетёных из ветвей и корней хижин. Жили там охотники со своими семьями. Уже далеко
была граница эквиламских земель, и никто знать в этих местах его не мог. Юноша постучал
в двери первого же деревянного дома. - Покормите меня! - взмолился он, когда на порог
вышел хозяин. - Убирайся прочь, бродяжка! - был ответ мужчины. - Вид твой скверен.
Одним богам известно, чем болен ты. Эликэ и вправду выглядел ужасно: спутавшиеся грязные
волосы, синяки на лице от ударов комками земли, искусанное москитами исхудавшее тело,
изорвавшаяся в клочья одежда, исцарапанные в кровь ноги... Кто теперь узнал бы в этом
жалком существе прекрасного царевича? Впрочем, больше не был он царевичем. Его прогнали
и в другом доме, и в третьем, и во всех прочих. Оставался последний, десятый дом. Когда
юноша постучался туда, ни на что совершенно не надеясь, на порог вышел охотник - такой же,
как и другие в этой деревне, коренастый, смуглый, диковатый и неопрятный наружностью.
- Покормите меня! Я не бродяжка, я не больной. Я лишь попал в беду и заблудился в лесах.
- Покормить, говоришь? Ну заходи! Эликэ не поверил ушам своим и вошёл. Ему,
прожившему всю жизнь во дворце, в огромных залах из мрамора, непривычно было оказаться в
маленькой хижине с простой обстановкой. Было тут две комнаты - в одной располагался очаг
да кухонная утварь из дерева и глины, а другая вся была сплошь завешена шкурами тигриными
да леопардовыми, да на полу устроено было ложе из шкур. У стен стояли копья, луки и
стрелы. Юноша без сил упал на шкуры. - Голодный, значит? - ухмыльнулся охотник. - Так
отведай тогда мой вкусный корешок! И мужчина спустил с себя в одно мгновение сшитые из
обезьяньей шкуры штаны. Эликэ увидел "корешок", нет, скорее, настоящий гигантский корень,
и в ужасе отшатнулся. - Что, не хочешь? Сделаешь - дам тебе и другой пищи. А не
сделаешь - так уходи, куда ты там шёл! Юноша был ужасно голоден - нестерпимо,
смертельно. А что он мог уже потерять? Ведь всё равно он теперь обесчещен и провозглашён
шлюхой и сыном шлюхи. И Эликэ согласился, хотя и было это ему отвратительно. Охотник
подошёл совсем близко. Мужской орган его оказался у самого лица юноши. Эликэ почувствовал
запах потного мужского тела. - Давай-ка, бери в ротик! - Но не умею я этого!
- Дело нехитрое! Возьми да соси аккуратно, будто медовую конфету. И Эликэ принялся
за нехитрое дело, как мог. Его тошнило, только он старался изо всех сил не показать виду,
что это так. - Ооо, как же хорошо, как хорошо-то! - зарычал охотник. - Какие губки
нежные, сладенькие, как у девушки! Долго ублажал юноша мужчину. Наконец, тот излил своё
семя - к счастью для Эликэ - не в него, а на пол. Эликэ в бессилии лёг на шкуры и
закрыл глаза. Охотник отправился в другую комнату, к очагу, - Жил я с женой, -
заговорил он оттуда, - да померла она. Уж два дождя как. Вот с той поры и мучаюсь один со
своим корешком. Я же не старик ещё, да где в округе-то другую невесту сыщешь? Все прибраны
к рукам. Никогошеньки! А тут вот - ты пришёл. Да и хорошо. Славные у тебя губки, хоть и
парень ты! Охотник казался теперь почти что добродушным. Он вскоре принёс для юноши
рисового хлеба, сыра и кувшин с тёплым молоком и смотрел, как быстро и жадно Эликэ пьёт и
ест. - Ешь, ешь, сладкий ротик. Да смотри, о том, что было тут - никому не сказывай.
Несколько дней прожил юноша у того охотника. Ещё несколько раз пришлось Эликэ отведать
вкусный корешок, и не только ртом, но и иным своим отверстием. Эликэ сносил это безропотно,
хотя ужасно страдал.
страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6]
Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни, Прошлые века
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
| 
