BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Учитель и ученикЧасть 5 (последняя) Зал публичных наказаний. Большой, где могли разместиться все ученики лицея, зал, куда
даже в качестве созерцателя все входили с трепетом и до смерти боялись войти в качестве
наказуемого. Небольшое возвышение - словно подобие подмостков, и скамья на нём.
В назначенный день Линтона привели сюда. Он шёл, низко опустив голову. За несколько дней,
проведённых в ожидании порки, он сильно похудел и побледнел. Его вели под руки. Я окликнул
его: - Джейкоп! Он обернулся, и я увидел, каким несчастным и испуганным было его
ангельское личико! Сердце моё сжалось в груди. - Ведь ты же не виноват, я знаю!
- Да, - тихо ответил юноша, - не виноват, но как бы я доказал это? И кому будет лучше
от правды? Больше он ничего не успел сказать, угрюмые гувернёры повели его дальше -
к страшной "сцене", рядом с которой стояла кадка с солёной водой. В ней намокали розги.
Когда Гардиннер вошёл, гул толпы смолк, и в зале воцарилась трепетная тишина. Вся
школа собралась здесь - директор принуждал всех присутствовать на публичных расправах,
так как это, по его мнению, способствовало поднятию дисциплины и предотвращению проступков.
Джейкопу повелели раздеться и лечь на скамью. Он повиновался. Каким беспомощным и жалким
смотрелся он теперь. Какой стыд и какое горе читалось на его лице! - Мистер Линтон! -
проговорил Гардиннер. - Ваш неслыханный по дерзости проступок заставил меня разочароваться
в вас! Вы - гордость школы, и вы позволили себе эту преступную выходку! Что же! Я надеюсь,
что отобью у вас охоту к повторению подобного! - с этими словами он взял в руки розги.
Раздался свист, и розга хлестнула по ягодицам Джейкопа. Он закричал от боли, Гардиннер
снова поднял розгу и ударил ещё сильнее. Худенькое тело парня вздрогнуло на скамье. Ещё удар...
ещё... десятый, двадцатый... сороковой... Гардиннер сёк сильно, нещадно, не жалея сил...
Директор, несмотря на свой уже немолодой возраст и полноту, был крепок и силён - и всю
злобу, какая была в нём, вкладывал в порку Джейкопа. Несчастный воспитанник истошно кричал,
рыдал в голос. Я закрывал глаза, зажимал уши, мне хотелось убежать, только бы не видеть и
не слышать этого. Но меня не выпускали из зала. Все воспитанники сидели тихо-тихо, и
потому лишь свист розги, крики Джейкопа и тяжёлое пыхтение Гардиннера наполняли воздух.
Кто-то наблюдал за пыткой с испугом и страхом, думая о том, что сам может оказаться на том же
месте, кто-то - со злорадством, так как давно ненавидел Джейкопа и завидовал ему - его
красоте, его уму, его таланту. Три наглые рожи взирали на наказание особенно ехидно:
Александер Трэверс, Джон Джонатан и Фредерик Мэринс, он же попросту Фэтт. Последний расселся
в первом ряду, заняв собой 3 стула, а его круглая, жирная физиономия мерзко и ехидно
улыбалась. Я заметил это и понял вдруг, кем на самом деле похищена была бутыль. Волны
злобы и ненависти забушевали во мне - к ним, к Гардиннеру, к семье Джейкопа, ко всей
нашей стране, чьи законы позволяют осуществлять такие зверские пытки над юными школьниками.
Порка продолжалась. Испоров до крови ягодицы юноши, изверг принялся полосовать его спину,
затем ноги. Соль впитывалась в кровь, причиняя Джейкопу невыносимую муку. Он корчился от боли
на скамье. Розга свистела и свистела, впиваясь в тело юноши, он кричал всё истошнее, мне
казалось, что это не закончится никогда, что я попросту сойду сейчас с ума. Я заметил вдруг,
что плачу. Я вспомнил, как год назад сам сёк его. Сёк не так долго и не так сильно.
Но всё же сёк. И как молнией ослепило меня внезапное прозрение: как гадко, мерзко, гнусно
то, что здесь происходит! Как отвратительно бить человека, а тем более столь юного! Будь
проклят этот лицей, и все другие вместе с ним! Будь прокляты все эти законы и порядки! Будь
проклято всё! Наконец, 150 ударов были отсчитаны. Зрители стали расходиться. Потный,
запыхавшийся Гардиннер, тяжело дыша, удалился прочь. Я подошёл к Джейкопу, лежавшему
на скамье неподвижно. Он весь был истерзан. По телу стекали струйки крови. Мне показалось
на мгновение, что он мертв. Но он был жив. Его отнесли в комнату. Я попросил позволения
остаться с ним и оказать ученику необходимую помощь. Мы остались одни. Я рыдал в голос,
глядя на то, что стало с телом юноши. Я нежно, аккуратно, как мог, промыл его ранки, нанёс
на них мазь, наложил бинты, дал Джейкопу выпить отвар из трав. Тот пил маленьким глотками
и уже не плакал. Я гладил его по головке, по чёрным кудрям и говорил: - Джейкоп,
солнышко моё ненаглядное, самый красивый, самый лучший, прости меня за всё. Я с тобой, я
всегда теперь буду с тобой и никому не дам тебя обидеть. Я тоже тебя люблю. Я коснулся
его пухлых искусанных губ, поцеловал их со всей нежностью, с какой только мог, и повторил
снова: - Я люблю тебя! А он, превозмогая сильнейшее страдание, улыбнулся мне и
прошептал в ответ: - Как же ждал я этих слов! Я провёл подле него всю ночь, поил
его лекарствами, менял ему бинты, наносил на ранки мазь, утешал и успокаивал несчастного,
как мог... У Джейкопа поднялся под утро сильный жар, я опасался за его жизнь. Он стал
бредить, кричать, метаться на постели. Но он выжил и спустя несколько дней пошёл
на поправку - благодаря моей заботе и уходу. Во время одного из разговоров он поведал
мне о том, что Треверс, Джонатан и Фэтт угрожали ему, что они устроили тайно пирушку
в дальней беседке сада, а потом подбросили пустую бутыль в его комнату и сказали, что,
ежели он не возьмёт на себя их вину, они убьют его и закопают в саду под грушей. Таким
образом я узнал, что прав был в своих догадках. - Они давно ненавидели меня, -
рассказывал Джейкоп. - Я просто вам не говорил... но они давно угрожали мне. Треверс -
тот чуть ли не каждую перемену подходил ко мне и шипел: "Что, отличником заделался? Что,
лучшим себя возомнил? Тебе это даром не пройдёт". - Что же ты сразу не сказал мне
об этом? - горько воскликнул я. - Я не люблю жаловаться. И, кроме того, я не думал,
что они взаправду смогут причинить мне вред. Я думал, что это пустословие... Я все
эти дни размышлял. Размышлял о том, что делать дальше. Вскоре я имел уже вполне
определённый план. Итак, я всё решил и стал готовиться к побегу. Спустя неделю после
того адского дня Джейкоп был уже в силах подниматься с постели, и я тайком собрал в чемоданы
все свои и его вещи. Несколько звонких монет в карман поварам - и сторожей, что должны
будут охранять ночью ворота, ожидал теперь славный ужин, приправленный снотворным.
Ночью, когда все уснули, я разбудил ничего не понимающего, удивлённого Джейкопа и
повёл его к воротам. Наши вещи, под храп сторожей, мы уложили в повозку и хотели уже
отправиться в путь, но у меня оставалось ещё одно несделанное дело. Я вернулся в лицей,
постучал в дверь Треверса, а когда тот, сонный и удивлённый, открыл мне, я, ничего
не объясняя, ударил его кулаком по лицу. Тот ошарашенно сел на пол, и я поспешил уйти.
То же самое проделал я и с Джонатоном. К Фэтту же я не пошёл - к чему бить убогого? Он
ведь и так убог... Той ночью мы уехали навсегда из лицея. И вот что странно - я
покидал то место, где жил и работал столько лет, без всякого сожаления. Мы ехали, пока
не рассвело. Джейкоп был ещё болен и слаб, и долгая дорога утомила его. Мы остановились
на одном из постоялых дворов в глухом лесистом месте. Там мы прожили всю следующую неделю.
Джейкопу нужно было лечение. Раны его ещё не зажили. Добрая пожилая женщина, хозяйка
постоялого двора, оказалась бывшим врачом, и вручила мне замечательную мазь для заживления
ран. Она оказалась едва ли не волшебной - буквально за неделю рубцы зажили, и, что особенно
радостно, следов на коже юноши почти не осталось. Мы отправились в Шотландию, а оттуда,
переплыв пролив, прибыли в Бельгию. Тут и решили мы остаться. Нужно было устраивать
нашу новую жизнь. Учительское ремесло я решил оставить и занялся переводами книг. С моими
знаниями языков это оказалось делать нетрудно. А Джейкопа я устроил в лицей с уклоном
в искусство. Я не боялся за него, потому что порядки в Бельгии совсем иные, чем в Англии.
Здесь учеников не наказывают физически. Вот когда пригодилось Джейкопу знание французского
языка! Теперь он был рад тому, что выучил его! Моих накоплений оказалось достаточно
для того, чтобы купить скромный, но уютный домик в пригороде Брюсселя; тут было 2 этажа и
4 небольшие комнаты, камин и маленький садик. Мы были очень счастливы, когда вселились
туда, когда расставили по местами свои нехитрые пожитки, когда стали обживать наше новое
жилище, где будем теперь лишь мы вдвоём, Джейкоп и я. Картины Джейкопа украсили стены
домика. Цветы в горшках поселились на окнах. А когда пришла зима и выпал снег, блаженством
было сесть у растопленного камина и греться. Я хорошо помню один волшебный вечер
накануне Рождества, когда у нас впервые случилась с Джейкопом близость. Огонь горел
ярко, и дрова трещали за каминной решеткой, а я обнимал Джейкопа крепко-крепко. - Как
чудесно, мистер Рэшли! - мечтательно проговорил Джейкоп. - Не зови меня так. Зови меня
Альберт, просто по имени. Я ведь больше не учитель для тебя, я теперь твой отец, твой друг
и твой... твой... Я не договорил, а просто поцеловал его нежные красивые губки, прижал
своего ненаглядного к себе и стал снимать с него одежду. Он понял уже всё, разволновался,
но никак не воспротивился тому, что я делал. Я взял Джейкопа на руки, отнёс на постель.
Я покрыл поцелуями каждый сантиметр его юного нежного тела. Кое-где видны всё же были
тусклые рубцы на теле, и я целовал их, при этом слёзы невольно навернулись на мои глаза
от воспоминаний о том, что пришлось перетерпеть этому пареньку. Я сам причинил ему
однажды боль, а теперь хотел подарить как можно большее наслаждение. Я целовал его
плечи, спину, ноги, ягодицы. Он стонал, изгибался от удовольствия. Я видел, как он
возбудился от моих прикосновений. Его интимный орган истекал влагой. - Только скажи, и
я остановлюсь, если ты боишься... - Продолжайте, прошу вас... проникните в меня... я
хочу, чтобы вы в меня проникли! - и он покорно расслабился на постели, обхватив подушку
руками. Я раздвинул его ягодицы, погладил пальцами маленькую розовую дырочку. Как же
давно хотелось мне прикоснуться к ней, как хотелось, чтобы наши тела стали одним целым!
Я был аккуратен вначале, я долго массировал его дырочку, затем медленно, осторожно,
боясь причинить парню сильную боль, вошёл в попку моего любимого. Я ощутил нежность,
тепло его тела. Он застонал, спина выгнулась дугой. Я гладил, гладил его по спине, говорил
ему все ласковые слова, какие знал, и вскоре страх и все неприятные ощущения оставили его.
И тут я буквально потерял над собой контроль. Я обезумел от страсти, мои движения
становились всё более быстрыми, неистовыми, словно вырывались наружу все желания, которые
я копил в себе столько времени. Я забыл обо всём на свете, я рычал от невыносимого
блаженства. И это длилось так долго... Я не смогу точно вспомнить, сколько, но я не мог
остановиться. Наконец, когда волна дикого, безумного наслаждения схлынула, я пришел
в себя. Я подошёл к окну, открыл его, взял пригоршней снег с подоконника и умыл им своё
разгорячённое лицо. Джейкоп лежал передо мной, беспомощно распластавшись на кровати.
- Прости меня, солнышко, - прошептал я. - За что? - удивлённо вскинул он глаза
на меня. - За что простить? Мне было так хорошо! Мне никогда ещё не было так хорошо,
милый Альберт... С тех пор минуло уже 4 года. Джейкоп из хрупкого юноши превратился
в прекрасного молодого мужчину. Я всё так же люблю его. И он любит меня. Хотя для всех
окружающих мы просто отец и сын. Никто не знает нашу тайну. Джейкоп учится
в Брюссельской академии Скульптуры и Живописи, и все прочат ему блестящее будущее. Он
рисует иногда портреты на заказ, а я занимаюсь переводами и подрабатываю частными уроками
английского. Нам хватает средств для того, чтобы жить скромно, но сытно и в достатке.
Мы, как ни странно, интересуемся иногда английскими новостями и выписываем английскую
прессу. За эти годы из неё мы узнали несколько небезынтересных нам новостей - о том,
что был осуждён и посажен в тюрьму директор элитного лицея Фрэнсис Гардиннер, который
запорол до смерти одного из воспитанников, "некоего" - как выразились в газете - Треверса.
Мы также узнали, что разорился крупнейший промышленник Англии - Линтон, а единственный
наследник богатейшего семейства Мэринс - Фрэдерик - скончался от ожирения.
Честно говоря, эти новости ни меня, ни Джейкопа ничуть не огорчили.
страницы [1] . . . [3] [4] [5]
Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, Заграничный секс
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|
