Горячая гей библиотека

Художник берёт краски

Часть 6

Набросок - так всё и закончилось.

Мы были парой, которая свято верила, что мы не изменимся, что мы вечно будем двумя озабоченными пацанами, которые всегда будут хотеть быть в уединении в своём уголке. Он думал, что я был идеален, и любил рисовать меня, и мы оба думали, что так всегда и будет, как и у всех пар, как я тогда предполагал. Но эти детальные картины и портреты испарились, превратившись в простые наброски скучных контуров, коими они и должны были быть. Со временем мы взрослели и начинали понимать, что любовь была не так слепа, как мы думали.

Шёл октябрь, оставалось совсем немного до моего тридцать девятого дня рождения, и тогда я и начал задумываться над этим, осознавая, как, на самом деле, редко мы были вместе, как раскалывались на части. Каждый день превратился в рутину: один из нас вставал и шёл в душ, пока другой завтракал, затем мы менялись, а после по отдельности шли на работу. Когда мы возвращались домой, у нас едва ли было время, чтобы поужинать перед тем, как ему снова нужно было идти. Он преподавал в Школе Изобразительных Искусств, вёл то же самое вечернее занятие, где мы и встретились, найдя друг друга среди остальных людей.

У нас были обязанности, и больше не оставалось времени побыть наедине, и я думал, что это единственная проблема и что её легко будет решить. Я думал, что смогу поговорить с ним, что мы снова сможем разжечь огонь, что появился пятнадцатью годами ранее, когда мы поженились, когда мы думали, что ничто не сможет нас сломать, потому что мы были идеальны, по крайней мере, в глазах друг друга.

- Дэнни? - прошептал я, едва ли не опасаясь, что мужчина на другой половине кровати услышит меня.

Я надеялся, что он спит, что он не услышал меня и что всё продолжится так, как прежде - без ссор, но в то же время я хотел, чтобы он услышал меня, чтобы просто обнял меня и извинился. Я действительно не знал, за что, но это было не столь важно.

- Что? - простонал он, поворачиваясь ко мне, и я уже заранее знал, что, несомненно, это будет так сложно, как только могло быть.

- Я... мы... Думаю, нам нужно поговорить, - прошептал я едва слышно и был слегка удивлён, что он даже услышал меня.

На мои глаза навернулись слёзы, а затем потекли по щекам, а губы дрожали при одной мысли, как же всё стало вот так.

- Это не может подождать до завтра? - он вздохнул; говорил он раздражённо, а я начал всхлипывать, отчего он, наконец, повернулся, и на его прекрасном лице отобразилось удивлённое выражение, когда он увидел, что я плачу. Но, тем не менее, он не отреагировал так, как должен был, не обнял меня своими крепкими руками, как мне хотелось.

- Валера, что случилось? - нерешительно спросил он, и по моим щекам покатилось ещё больше слёз.

- К-как т-ты в-вообще можешь такое спрашивать? Н-наши отношения и брак разваливаются, а ты спрашиваешь, что случилось! - воскликнул я, откидывая пуховое одеяло и вставая с кровати, уходя прочь из спальни.

Я дошёл до гостиной, сел на край дивана, а затем снова поднялся, потому что было необходимо хоть как-то отвлечься от накопившегося отчаяния. Стоя у окна, где всё и началось, я услышал шаги в коридоре, приближающиеся к гостиной, и слёзы лишь продолжали вытекать из глаз, не давая щекам высохнуть.

- Валера...

Я не обернулся, ожидая, пока он скажет хотя бы ещё что-нибудь или, по крайней мере, подойдёт ко мне. Я отвёл взгляд, устремив его ввысь, в небо; луну было не видно за чернеющими тучами, из которых падали тяжёлые капли дождя, словно слёзы из моих глаз.

Наконец, я услышал шаги и почувствовал, как такая знакомая рука легла на мою поясницу.

- Дэнни, почему ты больше меня не любишь? - рука с поясницы скользнула вперёд, и он обнял меня сзади, но объятия по-прежнему не приносили ни капли комфорта.

- Конечно же, я люблю тебя, с чего мне тебя не любить? - прошептал он куда-то в мою шею, и я вздрогнул, почувствовал тепло, что излучала его грудь и руки вокруг меня, но всё же было так чуждо после столь долгого времени быть рядом с ним.

- Я вижу это в твоих глазах, Дэн. Мы целую вечность не оставались наедине, и ты больше не рисуешь меня. Я больше не твоя муза? Я не красив? Ты даже не разрешал взглянуть мне на последние рисунки, - я попытался отстраниться, но не стал сопротивляться, когда он притянул и крепко меня обнял; его изящные пальцы перебирали мои волосы в то время, как моя голова лежала у него на плече. Он прижался губами к моему виску, и я схватился за край футболки, в которой он всегда спал. Я так давно не видел его.

- Я люблю тебя, Валера. Я действительно очень сильно тебя люблю, - прошептал он, будто пытаясь, скорее, убедить в этом самого себя, а не меня.

- Прости меня, я тебя люблю, - он тихо заплакал, уткнувшись в мои волосы, прижимая меня так сильно, что едва ли не было больно, и хотя я не поверил его словам, я всё равно обмяк в его руках, вдыхая запах теперь уже тёмно-русых волос.

- Нарисуй меня, Дэнни, нарисуй мой портрет, как ты всегда и делал, - прошептал я в его волосы, чувствуя крайнюю необходимость предстать пред ним обнажённым, как это всегда и происходило.

Я хотел, чтобы он увидел меня, и мне было всё равно, насколько я изменился и постарел. Увильнув из его хватки, я внимательно посмотрел на него и начал медленно стягивать футболку через голову, а затем позволил ей упасть на пол, пока его взгляд бродил по моей обнажённой груди.

- Валера, я не знаю... - он неуверенно взглянул на меня, очевидно, не желая творить.

- Если ты любишь меня, то ты это сделаешь, - прошептал я, всё ещё смотря ему прямо в глаза, когда мои руки упали на бёдра, и я начал стягивать пижамные штаны. - Нарисуй меня так, как рисовал, когда мы впервые занялись любовью. Заставь вновь почувствовать себя красивым, заставь поверить, что до сих пор считаешь меня идеальным. Пожалуйста, Дэн, - он протянул руку, будто намереваясь дотронуться до меня, но затем опустил её, кивнув и направляясь за ручкой и бумагой.

Когда он вышел из комнаты, я не смог удержаться и упал на колени, а моё тело начали мучить всхлипы, слёзы потекли из глаз - будто я заставлял его нарисовать себя. Он не хотел, не хотел меня, и самое ужасное - это то, что это было настолько очевидно. Он не мог скрыть этого, а когда отказался, ещё сильнее всё ухудшил.

Я бы хотел узнать, когда именно он разлюбил меня и как долго мы оставались такими мёртвыми. Я так сильно любил его, и, не считая парочки морщин, капельки лишнего веса и почти незаметных седых волос, он оставался самым прекрасным мужчиной на Земле, и он навсегда останется моим единственным. Любовью всей моей жизни. Неужели с годами я стал настолько уродливым, что он больше ничего ко мне не чувствовал? Я прекрасно знаю, что время точно так же повлияло и на меня и что мои старые татуировки с годами выцвели, но неужели всё было так плохо? Неужели он больше не мог даже поговорить со мной? Почему я чувствовал, что не могу говорить с ним, и как долго всё продолжалось вот так? Почему...

- Почему? - простонал я, а слёзы всё ещё текли по моим щекам, пока я ждал его возвращения.

По прошествии нескольких минут у меня появилось ощущение, что он не собирался рисовать меня, а просто вернулся в постель, показывая то, как он по-настоящему заботился обо мне и о нас.

Я вновь услышал приближающиеся шаги и почувствовал тёплую мягкую большую руку на плече, но этот жест больше не приносил мне того чувства, как раньше, когда я будто утопал в ней.

- Валера? Мы не должны, ты ведь понимаешь. Мы просто можем вернуться в постель, - прошептал он.

- Нет, я хочу этого, - я поднялся, чувствуя на себе его взгляд, пока я снимал штаны, оставаясь перед ним обнажённым впервые за долгие годы.

Пылкой страсти, что раньше виднелась в его глазах, там больше не было, и я почувствовал себя так неловко, как никогда раньше, хотя я знал, что он, как никто другой, уже видел все потаённые уголки моего тела. Он знал меня всего и внутри, и снаружи.

- Ты можешь лечь на диван, как тогда, когда ты пришёл во второй раз. Помнишь? - он попытался улыбнуться искренней и любящей улыбкой, но попытка жалко провалилась.

Но я кивнул, не в состоянии забыть те волшебные моменты в начале нашей совместной жизни. Тем вечером всё было так идеально и романтично, так совершенно.

- Ты выглядишь таким опечаленным, - произнёс он тихо спустя несколько минут.

Воздух наполнял лишь звук карандаша, царапающего по бумаге.

- Как и ты, - слеза покатилась по моей щеке, исчезая в волосах, когда я осторожно взглянул на него, наблюдая за каждым его движением и выискивая ту страсть, что была в его глазах, отблеск огоньков, которые некогда делали меня таким счастливым, которые желали сделать меня счастливым. Он будто бы и сам умер вместе с нашими отношениями. Он опустил глаза на лист бумаги, и по комнате разнёсся расстроенный вздох, а затем он закрыл лицо руками.

- В чём дело? - я услышал, как из его горла вырвался тихий всхлип, и сорвался с дивана, чтобы склониться перед ним.

Аккуратно убрав руки от его лица, я посмотрел вверх на него и, наконец, встретил его взгляд.

- В чём дело, Дэн?

Его рука погладила меня по щеке, а затем он взял одной рукой моё лицо; тепло от него разлилось по всему моему телу.

- Я больше не могу рисовать. Не могу... Я просто... Я люблю тебя! Но я не могу рисовать тебя... Я не могу рисовать, - воскликнул он, и я буквально почувствовал, как моё сердце раскололось.

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7] [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, Первый раз

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>