Горячая гей библиотека

Любовь на горячем песке

Часть 7

Я льну к его руке, желая большего и негодуя на то, что мой голос не может сформировать слова, что могли бы усмирить неистовство в его взгляде. Я вспоминаю утёсы Нормандии, сгорбленные обрывы над бушующим морем.

- Ты меня хочешь? - спрашивает он.

Я киваю. Его пальцы снова сжимаются.

- Спроси, чего хочу я, Денис.

"Падай, и мы подхватим тебя", - кричат горы над водой.

- Чего ты хочешь? - шепчу я.

- Я хочу, - тихо заводит он, на секунду отводя взгляд, а потом переметнув его вниз на мои колени. - Хочу знать, что у тебя под джинсами.

У меня в голове скапливаются отголоски тех ночей, что я провёл, алчно желая его. Грозовые облака вот-вот прогремят, а кровь в моих венах шумит раскатом грома за своей позолоченной клеткой.

Глупый, глупый.

- Покажи, - приказывает он: дерзни отказать.

Его глаза зорко наблюдают за тем, как я опускаю холодные руки вдоль ремня, потянув облегающий краешек вниз, вниз, вниз, оголяя вершину бедра, выставляя напоказ свою беззащитность. Под убийственным взглядом Валеры я собираю ткань у колен, и ночной прохладный воздух хлыстом бьёт по моей коже.

Смотря на обнажённую плоть, Валера ведёт рукой по моей ключице, вниз, вниз, вниз, скользнув под рубашку, обхватывая вершину груди, нежно сжав её, словно дразня. Я не свожу взгляда с его лица.

Гравитация тянет за пульс, пригвождает меня к земле. По всей поверхности моей кожи потоком разливается свет. Я - требующий луну с неба, и получаю её, широко разводя руки, чтобы уловить загадку её вибрации и прижать её свет к своей хилой груди; я выдыхаю его имя...

Как вдруг, прерывисто чертыхнувшись, он отходит, и там, где лежала его рука, проносится холодный воздух.

Я дрожу, хмуро смотря на этот фантом напротив меня.

Теперь, замерев в каких-то футах, он смотрит на меня, и грудная его клетка вздымается так, словно он нёс что-то безраздельно тяжёлое, а потом уронил у моих ног.

В воздухе между нами повисает аморфный и оставшийся без ответа вопрос.

Всё по-настоящему?

Поднимаются волны, ударяясь об эти белые осыпающиеся утёсы, ловят их, когда те падают в неистовый прибой, ветер раздувает пламя до пожара, нитка натягивается, и моё молчаливое согласие летит свободно, хотя мышцы в горле пытаются успеть его перехватить.

Потом он снова приближается. И мы, как ненасытные звери в конце зимней охоты, врезаемся друг в друга.

Нереализуемое проникает под старые шрамы, просыпается, чтобы подставить выжидающий лик теплу.

Вся природа рычит, просыпается, стряхивает белоснежный зимний плащ, чтобы обновиться, измениться и адаптироваться. Выжить.

Пальцы Валеры неустанно тянутся и странствуют вдоль изгибов и впадинок моего тела. Я льну к нему, дрожа, дёргая за галстук и цепляясь за воротник, чтобы ищущим губам удалось оголить как можно больше плоти.

Я посасываю, кусаю и целую его кожу, вдыхая ртом солёный аромат, заполняющий одинокие пространства в моей груди и между бёдер. Он толкает меня назад, опускает вниз, и я ложусь на холодный каменный алтарь - как слабая и горящая жертва мстительному богу.

Он жесток в своем пыле, обращается с моей кожей с бездумной жестокостью - так мужчина обращается к своей шлюхе. Будто нетерпеливый, он рвёт шёлк моей рубашки и сдирает с неё пуговицы. Чертыхается, терзает, давит, пока студёный ночной воздух не ранит мою оголённую кожу, и на этом холоде внутри меня распаляется пламя негодования. Обнажённая под луной грудь остаётся такой всего лишь на короткое мгновение, потому что он моментально накрывает её своим ртом.

Я охаю и вскрикиваю, когда моя плоть согревается его губами, силой касаний и царапанья зубов. Он плотно зажмуривается, но руками я сердито обхватываю его лицо, пальцами повелевая смотреть, смотреть вверх, и он подчиняется, смотря на меня широкими и дикими глазами. Я больше не могу дышать, я сгораю, сгораю, сгораю.

Ликующе и беззастенчиво пальцами тяну его за волосы, и горячий шёлк его рта касается моего живота. Он падает коленями на землю и тащит меня вперёд, поднимая руками мои ноги и обхватывая ладонями таз, подталкивает к себе. Его дыхание горячим жаром касается внутренней поверхности бедра.

Пальцы находят жар и сочность, раскрывают меня, как спелый персик. Он замирает. После долгих минут его бездействия я смотрю вниз и вижу, что его глаза закрыты, а рот беззвучно двигается с запалом молящегося мужчины.

Из уст вырывается еле слышный вопрошающий звук. Валера в ответ издаёт рык.

А потом оказывается против меня, сердитые губы, язык и зубы впиваются в меня один раз, пять, десять. Из моего горла вырываются звуки боли и удовольствия, он дёргает бёдрами в пустоту и прижимается ко мне лицом. Это ярость и красота, полёт и потопление. Я со стонами брыкаюсь, мышцы сокращаются почти в агонии.

- Чёрт, - шепчет он снова и снова, снова накрывая меня.

Жадные руки обхватывают мои рёбра, перешагивают через лестницу из косточек, легонько сдавив член, накрывая его голодным ртом, как манну небесную, и чувствуя на моей коже едкое желание.

- Скажи, как всё закончится, - просит он, но у меня не хватает слов.

Мы неповоротливые, бесстыдные, грубые: целуемся, ласкаемся, кусаемся.

Его пальцы сжимают и тянут. Опуская одну руку к поясу брюк, он снимает их, и я чувствую его возбуждение рядом со своей ногой. Как давно это было.

Ближе, ближе, ближе...

Ртом нахожу пульс на его шее, впиваясь в плоть зубами, он грубо ныряет рукой за мою спину, наклонив её, и я чувствую яростное тепло его члена. Мы оба выкрикиваем. Рука ползёт по моей ноге вверх, вокруг, и я трусь об него, как умоляющая самка, стонами показывая удовольствие, когда он подаётся вперёд бёдрами.

Мы исступлённо и неистово стонем, Валера подстраивается и вталкивает в меня горячую головку члена. Задыхаясь, я сжимаю вокруг него мышцы. Шёлк его чёрного галстука касается моей груди.

- Господи, - грохочет он, лицо искажается чем-то, похожим на гнев.

Валера не может остановиться, не может быть нежным, и я снова напрягаюсь.

Он застывает, закрыв глаза, когда я кончаю. Его руки свиваются в кулаки по обе стороны от меня. Мы на минуту замираем, пока моё тело отдыхает, лаская его член, а потом я снова побуждаю начать движения.

Снова, снова и снова, вперёд и назад, плоть против плоти, против камня. Я корчусь, как языки пламени, наше дыхание сливается в священную и богохульную литанию.

Вскоре он близок к удовольствию. Я вижу это в его глазах, в приоткрытых губах, с которых не срывается ни звука, и потому притягиваю его к себе. Огонь, пот и дрожь вокруг его члена и очередной вскрик.

Я выдыхаю его имя, и оно проклятием срывается с моих губ.

Валера застывает, его взгляд источает эмоции, которые мне не дано понять.

- Повтори, - требует он, его голос - гравий и ржавчина, свист и скрежет старейшей во вселенной машины.

"Глупый", - доносится до меня слабеющий голос Аммут.

- Валера, - разносится мой голос.

Он вжимается в меня всем своим телом, вплетая волосы в руки, царапая зубами шею, бёдра его клеймят меня рваными и ожесточёнными движениями. Он давит, давит и изливает в меня своё семя, исторгнув отчаянный рык.

Учащённое дыхание, лихорадочная дрожь.

И мы замираем.

Он закончил, я закончил, и оба мы дышим рваными вдохами преследуемых животных, смертельными хрипами жертв, возложенных на каменный холодный алтарь.

Хищник, жертва - какое это имеет значение, когда каждый окружает противника, как змея из лезвия и пламени?

Клинок и пламя. Поверженный бог солнца. И последние останки меня тают, ускользая, как ледяные глыбы в бушующем море.

Под бледной кожей кровь возобновляет свой путь, разливаясь в животном ритме пульса, наполняя онемевшие и безжизненные части тела.

страницы [1] . . . [5] [6] [7] [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>