Горячая гей библиотека

Учитель и ученик

Часть 2

- Я буду вынужден написать о происшедшем вашему отцу, воспитанник Линтон! Вами давно уже следовало бы заняться! Вы уже несколько лет у меня на плохом счету. Ваши отметки оставляют желать лучшего, и вот теперь вы проспали урок! Не - до - пус - ти - мо! - и мистер Гардиннер стукнул по столу кулаком, отчего чернильница на столе едва не опрокинулась, а Джейкоп вздрогнул и побелел ещё сильнее.

Директор подозвал меня к себе.

- Мистер Рэшли, - проговорил он уже совершенно спокойно. - Необходимо решить вопрос о наказании этого лентяя. Поскольку это ваш подопечный, наказывать его будете вы.

Я не нашёлся, как возразить ему.

- Какое наказание будет, на ваш взгляд, целесообразным, мистер Гардиннер?

- Восемьдесят ударов солёными розгами. Думается, этого будет вполне достаточно, - с ухмылкой ответил мне директор.

Я обернулся, чтобы взглянуть на Джейкопа. Тот был до того напуган, что, казалось, вот-вот лишится чувств.

- Мистер Гардиннер, поскольку этот воспитанник искренне раскаивается, думаю, нет необходимости в публичном наказании.

- Что же, соглашусь с вами. Вы выпорете его приватно, в комнате для наказаний.

- Да, сэр, - отвечал я.

Порку Линтона назначили на вечер того же дня. Когда уроки закончились и воспитанники разбрелись кто куда для занятий личными делами, я поднялся на третий этаж и вошёл в комнату наказаний. Мне часто приходилось бывать здесь и наказывать нерадивых учеников.

Это была небольшая комната с выкрашенными в белый цвет стенами. Она походила на монастырскую келью. Посередине располагалась скамья, куда ложился наказуемый, на стене висело распятие, связка розг и деревянная кадка. У стены размещалось несколько стульев. Больше ничего тут не было.

Я приготовил всё необходимое: наполнил кадку водой, растворил в ней соль и поместил туда отмокать розги.

Вскоре я отправился за Джейкопом. Тот сидел в своей спальне и ждал. Увидев меня, он испугался, но покорно встал и пошёл за мной. Я повёл его за руку. Ученики, что встречались нам на пути, бросали понимающий взгляд на Джейкопа, и перешептывались между собой то ли со злорадством, то ли с сочувствием - все по-разному.

Наконец, мы пришли. Я запер дверь и взглянул на Джейкопа. Тот умоляюще, затравленно смотрел на меня.

- Раздевайся и ложись на скамью, - велел я ему.

Он не шелохнулся. Тогда я добавил:

- За свои поступки нужно отвечать. И если ты в чём-либо виноват, ты должен быть наказан. Это неизбежно. Иначе последствия будут более тяжёлыми для тебя.

Я искренне верил тогда в то, что говорил. Да, я должен был его высечь, и по-другому поступить я не мог. Таков был мой долг. Лишь позднее, год спустя, я усомнился в пользе телесных наказаний, подверг сомнению методы современной английской педагогики, но это было потом, много позже, а тогда это казалось мне немыслимым. Традиция, что была незыблема на протяжении веков в школах Англии, не нарушалась и не могла быть нарушена мною. Я говорил себе: так нужно! И сёк! Как секли все. Как секли в своё время меня, моего отца, отца моего отца...

Джейкоп покорно разделся, обнажив худенькое белое тело. Он лёг на деревянную скамью, где предстояло ему перенести наказание. Я вынул из кадки розгу, отряхнул её, пару раз хлестнул ею по воздуху. В комнате раздался пугающий свист, отчего Джейкоп заёрзал на своем лежбище. Я не стал привязывать его, как многих до этого, так как знал, что этот воспитанник покорный, что он не станет сопротивляться мне и будет лежать спокойно.

- Приступим, - проговорил я и подошёл к лежащему юноше.

Тот молчал, положив на руки голову. Лица его я не видел.

"Как же красива его попка!" - невольно подумалось мне. Она и вправду была красивой, похожей на райский персик - маленькой, нежной.

О, нет, что за мысли? Их нужно гнать прочь! Не в первый раз я замечал у себя грешные помыслы. Очень давно, ещё в первые годы моей работы здесь, я замечал, что, когда наказывал юношей, когда просто наблюдал за купающимися в озере воспитанниками, по моему телу разливалось необъяснимое сладостное волнение, которому я никак не мог воспротивиться. И вот теперь, когда передо мною лежал обнажённый Джейкоп, оно накатило на меня с такой непреодолимой силой, как никогда прежде! Я почувствовал, как мой интимный орган истекает жидкостью, а сердце готово выпрыгнуть из груди...

Я взмахнул рукой и нанёс первый удар. Сильный, как и полагалось. Без послаблений и жалости. Я ожидал, что Джейкоп закричит, но он не закричал, только вздрогнул на скамье. На ягодицах проявилась тонкая розовая полоска. Я ударил снова. Полоски стало уже две. Розга свистнула в третий, в четвёртый раз. Я не делал между ударами больших промежутков. Один удар следовал за другим. Всё новые и новые полоски появлялись на юной попке. Но ни одного крика я по-прежнему не слышал. Подобное я встречал редко.

После тридцатого удара на попке юноши выступила кровь. Я сёк и сёк, отсчитывая удары. Ягодицы дрожали от боли, я слышал тихие всхлипывания. После пятидесятого удара юноша заплакал в голос.

- Как больно!

Но снова удар.

- Ааа...

Удар.

- Мистер Рэшли...

Удар.

- Я больше не могу! Я не вынесу...

Я прервал на время экзекуцию.

- Терпи. Осталось немного. Только 25 ударов. А ты как думал? Знаю, что тебе несладко. Но ты и сам знаешь, что виновен. Терпи... - и я продолжил исполнять свой неумолимый долг.

Джейкоп уже ни о чём не просил, он просто кричал, когда солёная розга впивалась в него. Соль попадала в ранки, и потому ему было очень и очень больно.

Наконец я отсчитал все 80 ударов.

Джейкоп тяжело дышал. Я велел ему встать. Он поднялся и повернулся ко мне. Лицо его было мокрым от слёз, и сейчас он продолжал плакать. Тоненькая струйка крови стекла по его ногам.

Как и полагалось, я сам должен был обработать ранки воспитанника. Я старался делать всё очень аккуратно, но Джейкоп все равно ойкал тихонько и стонал. Закончив наносить мазь, я наложил на ягодицы Джейкопа бинты.

- Думаю, ты усвоил этот горький урок и впредь будешь прилежнее и усерднее, - сказал я ему. - А теперь прикройся и ступай.

Я дал ему простыню, которую он обмотал вокруг пояса. После этого парень опустил голову и молча ушёл к себе.

Следующие несколько дней я не видел Джейкопа - дни были праздничные, и уроков у нас не было, многие воспитанники уехали домой к родителям. Джейкоп же провёл эти дни в постели. Мистер Линтон, его отец, прислал мне письмо, в котором говорилось, что младшие его сыновья больны, да и жена чувствует себя нездоровой, и потому он просит оставить сына на эти дни в лицее. Конечно, возразить тут было нечего, но всё же я подумал про себя, что отец, должно быть, не слишком-то тепло относится к старшему сыну, раз не пожелал свидеться с ним даже на Рождество.

Также промышленник выразил своё глубокое сожаление по поводу неприлежной учёбы сына и проступка, который тот совершил. "Вы уж не давайте ему спуску - секите его нещадно, если он такой лоботряс. Сколько понадобится, секите, пока не возьмётся, наконец, за ум. Я не допущу, чтобы кто-либо из семейства Линтон покрыл позором нашу семью! У нас в роду все учились блестяще! И я, и мой отец, и мой брат. Вот и Джейкоп обязан стать достойным членом нашей семьи!" - такими словами заканчивал старший Линтон своё письмо.

"Да, похоже, этот юноша очень одинок и несчастен", - мелькнула у меня в голове невольная мысль... Я испытал вдруг желание поговорить с Джейкопом и узнать, так ли всё обстоит, как представляется это мне.

Я постучал к нему в комнату вечером того же дня. Джейкоп отворил мне. Выглядел он ещё более бледным и печальным, нежели обычно, но я заметил на столе раскрытую книгу и, взглянув на обложку, понял с удивлением, что это учебник французской грамматики. Прежде Джейкоп никогда не открывал вне уроков эту книгу, да и на уроках делал это неохотно, теперь же, судя по всему, он усердно занимался. Тут же, на столешнице, лежало несколько исписанных листков с переводами текстов. Я проверил их и убедился в том, что выполнены они хорошо. Ошибок я почти не обнаружил. Похвалив ученика, я переменил тему разговора.

- Как ты себя чувствуешь?

Он взглянул на меня с некоторой обидой и ответил:

- Пока мне больно.

- Пойдём-ка ко мне в комнату, - взяв его за руку, предложил я.

- Вы снова будете меня пороть? - испугался юноша.

- Нет же. Не бойся. Мы только поговорим.

Я улыбнулся воспитаннику, и страх исчез с его лица.

Когда мы остались одни в моей комнате, я разжёг камин и предложил Джейкопу сесть на стул. Но тот сказал, что сидеть ему больно. Тогда я разрешил ему полулежать на кровати и начал нужный мне разговор.

- Джейкоп, я вижу в твоих глазах недовольство и обиду за наказание. Разве имеешь ты право быть в обиде на учителей? Это мудрые люди, которые знают, как необходимо воспитывать тебя. В конечном итоге, все мы хотим тебе добра. И я, и мистер Гардиннер, и твой отец... - в последнем я, однако, уверен не был. - Мы делаем всё для твоего блага!

- Мистер Рэшли, скажите мне, как можно принести человеку благо, сделав ему больно? Объясните мне. Я не могу понять. Я знаю, что не имею права быть недовольным, не могу обижаться на кого-либо здесь, не смею оспаривать правильность ваших решений, но я только прошу объяснить: почему всё так?

страницы [1] [2] [3] [4] [5]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Мужики и молодые, Заграничный секс

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>