Горячая гей библиотека

Письма (глава 2)

Часть 6

Хуанито

Меньше всего я ожидал встретить тебя. До нашего знакомства, как ты знаешь, я жил в тихом городке, где всё зиждилось на размеренном туристическом бизнесе. И что меня надоумило взять все свои скудные сбережения и рвануть в большой город, в объятия к ней?! Она не была столицей, и ей это шло, как идёт независимой красотке не быть замужем. Не стеснённая занудными узами, она может позволить себе всё, что угодно, даже принимать в свои знойные объятия безоговорочно компрометирующих её гостей со всего мира, как и произошло в то лето. Все её центральные улицы в безудержном карнавале танцевали радужными флагами. Со всех континентов в это царство модерна слетелись разноцветные любители спорта, а также те, для кого любовь превратилась в спорт. В их глазах горел неистовый огонь свободы, так непохожий на пафосно-скучное пламя олимпийцев, уже побывавшее здесь в седом прошлом.

Но твои искрящиеся огоньки горели по-другому. До сих пор я помню эти чёрно-карие драгоценные камни, блестящие радужной пеленой, как душистая пена свежезаваренного кофе. Ты смотрел на меня, как несмышлёныш, впервые увидевший светящуюся огнями карусель с лошадками, верблюдами и машинками. Я тогда подумал, что ты находишься под чем-то очень тяжёлым.

Как бы мне хотелось ещё раз пережить ту ночь, когда мы, впервые встретившись, гуляли по этому королевству эльфов почти до полуночи, а потом ради смеха решили заглянуть в этот бордель. Скромно удалённый от людного эпицентра развлечений, данный проулок романтично освещался кислотными лучами неоновой вывески. Притон с садично-ягодным названием позиционировался как секс-клуб. Я ни разу не посещал подобных мест, и мне было интересно, что это такое по своей сути.

Всё оказалось просто очаровательным. Юноша на ресепшене, потупив глазки, спросил нас о том, понимаем ли мы, куда пришли. Я ответил, что, конечно, мы не понимаем, но это не меняет сути дела. Извиняющимся тоном парнишка сообщил нам, что сегодня у них особая вечеринка, и вход на неё возможен только в нижнем белье. Хорошо, что там продавались отличные трусы моего размера: видимо, я был не единственным, кто не любит лишних тряпок, и подобный инцидент уже имел место в этом вконец заинтриговавшем меня местечке.

Пока я переодевался, ты смотрел на меня и только тихо выдыхал одно лишь слово: "дорогой". Мне тогда показалось, что ты просто посмеиваешься надо мной, и я чувствовал себя немного глупо. Почему в такие моменты, вместо того, чтобы просто наслаждаться ситуацией, я начинаю беспокоиться и ждать какого-то подвоха? Ну, да, конечно, я же русский!

В тёмном лабиринте со множеством комнаток, освещённых лишь экранами, на которых шло порно разной степени тяжести, ты ни на секунду не отпускал меня. Нас окружали крепкие мужские тела всех мастей, прикрытые лишь узкими плавками. Такое распутство я видел впервые в жизни. Некоторые из мужчин, объединяясь в пары, скрывались в кабинках, другие, стоя в томительных позах по стенам, выглядывали кого-то в проходящих мимо них людях, особо отчаявшиеся стояли по углам, прилюдно предаваясь самоудовлетворению, но большинство бесцельно сновало взад-вперёд, любопытно оглядываясь и подёргивая обтянутыми трусами ягодицами.

После пары бокалов халявного шампанского твои ладони, гладящие мои живот и поясницу, стали невыносимо меня тревожить. Близость твоего разгорячённого тела, твой запах холёного самца, твоё "дорогой", то и дело выдыхаемое мне в ухо, сделали своё дело. Желание моё становилось просто нестерпимым, непреодолимо навязчивым, и моя обновка подверглась боевому крещению. Нужно было как-то выходить из ситуации, но мне не хотелось банальностей вроде тесной кабинки с каким-нибудь старым фильмом о самом главном. Ты был, можно сказать, первым у меня в такой обстановке, поэтому я увлёк тебя к стоящей в глубине этой клоаки клетке, в которой, запершись, мы впервые провозгласили всем о нашем союзе перед богом и, конечно, перед людьми. Сдаётся мне, что популярность мониторов на это время у людей резко упала.

Помнишь, как после этого мы, хихикая и целуясь, пошли за добавкой дармового игристого? Я думаю, если бы зависть могла убивать, мы бы его так и не отведали. Было здорово за бокалом напитка разговаривать обо всём подряд с незнакомыми людьми, отшучиваться, когда кто-либо, узнав о том, что я русский, спрашивал меня, не спортсмен ли я, прибывший на захвативший город международный праздник. Когда кто-то поинтересовался у нас, не состоим ли мы в браке, ты уверенно ответил, что вскоре мы его заключим. Не знаю, что меня больше опьянило: это твоё нежданное заявление или ледяное вино, но мне вдруг нестерпимо захотелось танцевать, а ещё съесть что-нибудь очень вкусное и обязательно очень вредное для здоровья. Мне нравилось, что с тобой никогда не требовалось говорить о своих желаниях дважды, а это действительно бесценно.

Помнишь, этих двух юношей-инвалидов, которых мы захватили с собой за компанию? Ты думаешь, такое возможно в той стране, откуда я приехал?! Двое колясочников после секс-клуба, где они катались по тёмному лабиринту на общих условиях, то есть в одних трусах, идут ужинать со своими новыми друзьями, а потом так же, не задумываясь, направляются на одну из самых популярных гей-дискотек города. При этом с каждым из них пропускают одного бесплатного спутника, а администратор лично извиняется перед ними за отсутствие подъёмов-спусков для инвалидных кресел. Да мне на родине никто не поверит, если я об этом расскажу!

Я только начал развлекаться, как оказалось, что парням пора на автобус, и, что самое интересное, один из них потерялся. Ты помнишь этот момент, Хуанито? Я тебе расскажу, как я его искал. Обтанцевав вдоль и поперёк все три забитые до потолков танцпола, заглянув, чиркая зажигалкой, в тёмную комнату и получив достойный ответ на мой озорной вопрос, не видел ли кто здесь парня-инвалида, я обнаружил нашего кобеля в одном из потаённых углов дискотеки, уже наполовину снявшего какого-то скандинавского то ли пловца, то ли бегуна.

Когда я отбуксировал юношу к нашему месту, ты стоял с опавшими плечами и смотрел куда-то вдаль. Ты увидел меня и тихо сказал, что тебе кто-то нашептал о том, что я ушёл с другим. Я смотрел в твои готовые хлынуть слезами глаза и не знал, что мне делать: то ли плакать, то ли смеяться.

Ты, видно, и вправду был сильно в меня влюблён. Помнишь, после проводов наших жизнерадостных паралитиков мы двинулись дальше по бесконечных дискотекам. Это был восхитительный город - голубой Эльдорадо! Одних ночных клубов для геев здесь столько, что не хватит жизни, чтобы обойти их все. Но главное, что мы попытались это сделать. Всю ночь напролёт мы танцевали только вместе, только друг для друга. У тебя особенно хорошо получалось ловить латинские ритмы. Казалось, ты выстукиваешь их своим гибким телом, завлекая меня в страсть твоего обжигающего биения.

Я тогда уже с лёгкостью улавливал смысл слов, бивших в нас вводящими в транс волнами из огромных динамиков. В ту ночь я впервые прочувствовал всю соль волнительной для каждой русской души мольбы. Полная ядерной энергии и космической запредельности, обработка давно знакомой мне песни затмила осознание мной себя в потоке времени. Мне вдруг стало ясно, что мотив, который я все эти годы то и дело пытался насвистывать, не зная ни единого слова этой песни, всегда являлся музыкой моей души, а прекрасные, пробирающие меня до мурашек стихи, бешеным ритмом ударяющиеся в мои перепонки, выражали мою самую сокровенную просьбу.

Нахлынувшие на меня ощущения разбудили во мне исконно русское чувство, называемое нами чужеземным французским словом. Было забавно объяснять каждому новому бармену, что я хочу водки, только водки, без энергетика, без тоника, безо льда. Они смотрели на меня, как будто перед ними впервые исполняется смертельный номер. Только утром, когда мы искали по всему городу свободное место хоть в каком-нибудь отеле, я обратил внимание на то, какой ты красавец. Всё-таки гремучая смесь южных и северных кровей делает многих из вас безмерно очаровательными!

Спасибо тебе за то, что подарил мне этот город таким, каким он будет для меня всегда: полным любви и счастья. Я навсегда запомню эти три месяца, проведённые с тобой, наши походы по роскошным саунам с тёмными парными, по голубым магазинчикам с очень красивой стильной одеждой, которой у меня никогда раньше не было, по восхитительным ресторанам с безумно изысканной кухней.

Спасибо тебе за мечты, которые рождались во мне, когда ты показывал фотографии своего дома в пригороде всемирной гей-столицы. Своими рассказами об опасностях этого города, его безумной красоте и великолепии ты пробудил в моей душе заочную любовь к нему и желание увидеть его своими глазами, перелетев через океан. Ты клялся мне в том, что его атмосфера как будто специально создана для меня. И ты знаешь, я тебе верю до сих пор. Я намерен когда-нибудь убедиться в этом, пусть и без тебя, мой друг. Мне жаль, что я не буду сопровождать тебя в твоём путешествии на поезде через всю Россию, если ты всё-таки решишься осуществить его. Мне бы так хотелось показать тебе наш суровый сибирский край, который ты заранее посчитал прекрасным и сказочно волшебным, и только потому, что там прошла моя юность, полная грёз.

Сейчас я сижу в квартире, которую ты помог мне снять. На улице осень начинает шуметь опадающими листьями. Из приоткрытого шкафа выглядывают белые штаны, которые я специально купил для поездки на край света, где сейчас, должно быть, безумствует сочным цветением весна. Помню, как я впервые увидел их в витрине и не смог не примерить. Ослепительно чистые, из поразительно лёгкого, похожего на шёлк материала, они скользили причудливыми сборками по моим икрам, поднимались замысловатыми швами по бёдрам вверх, где уверенно и нежно, как твоя ладонь, держали в объятиях ширинки на надёжных грубоватых болтах моё достоинство. Не стоило мне показываться тебе в них раньше времени!

Я жду не дождусь тебя! Возможно, что ты самый лучший парень на свете, самый красивый и щедрый, самый страстный и преданный, самый умный и добрый, самый-самый! Но я всегда буду любить русского, как бы глупо это не было. Запутавшегося, с невыносимой душой, колеблющегося между отчаяньем и безумием, не гарантирующего мне ничего, кроме неизбежных страданий, но русского. Потому что я понимаю его, и мне кажется, что моя любовь нужнее ему, чем тебе, а моей душе труднее, а значит, важнее любить его, чем тебя.

Прости меня, если сможешь, и не ругай сильно русских. Не все мы такие козлы, как я.

страницы [1] . . . [4] [5] [6] [7] [8]

Этот гей рассказ находится в категориях:
Любовь и романтика, Молодые парни

Вверх страницы >>>
В начало раздела >>>
Прислать свой рассказ >>>